О детях и прочей нечисти

Орешница качает головой.

– - Вот уж никогда бы не подумала, что буду звана в круг подруг Хотон-хон... Домой доеду, спрошу своего духовника, пристала ли мне такая честь. Вы бы тоже своего спросили, а то я думаю, ему такое и в голову не приходило. Но благодарю вас сердечно за предложение.

Ажгдийдимидин в тот день не присутствует в Доме Старейшин, поскольку никаких важных дел, требующих его участия, там не происходит. Урик нехотя рассказывает мне, как найти дом духовника, и я отправляюсь разыскивать.

Дверь открывает такой огромный человечище, что я поначалу принимаю его за Ирлика в божественной ипостаси. Однако, проморгавшись, понимаю, что на Ирлика этот монстр не похож: волосы тёмные с проседью, грубые мозолистые руки, качковое телосложение, а Ирлик всё-таки довольно изящный.

– - А, здравствуйте, Хотон-хон, -- рокочет тихим басом человек-гора.
– - Я сейчас позову Ажги-хяна, подождите.

– - Здравствуйте!
– - выдыхаю я, справившись наконец с отупением. Как-то я привыкла думать, что даже на Муданге крупнее моего мужа людей не бывает. Ну или хотя бы не во всех направлениях сразу: бывают или шире или выше. А этот -- как на компьютере пропорционально увеличенный.
– - Извините, я немного задумалась...

– - Ничего, я привык, -- фыркает он, сдувая птичку с ближайшей ветки.
– - Вы заходите.

Я следую за ним в просторный дом с высокими потолками и дверными проёмами.

– - Ажги-хян!
– - зовёт он, почти не повышая голоса, но вибрации расходятся по полу.
– - К тебе гости.

Ответа, понятно, не следует.

Старейшина обнаруживается в большой светлой гостиной, он лежит на стопке дифжир, подперев голову рукой, и явно только что читал электронную книжку. При виде меня он слегка сдвигает брови и кивает, переходя в сидячее положение. Человек-гора нас оставляет.

– - Здравствуйте, Старейшина, -- я усаживаюсь на ковёр перед ним.
– - Я, собственно, зашла спросить, ничего если я в этот мой круг подруг возьму женщину с глухим именем? И живёт она не совсем в Ахмадхоте, но близко, мы довольно часто видимся. Зато она очень опытная, шестеро детей, прекрасная мастерица...

Ажгдийдимидин, кажется, меня вообще не слушает, а только вглядывается в моё лицо, как будто там с нашей последней встречи что-то новое появилось. Когда я замолкаю, он никак не реагирует. Я жду с полминуты, потом начинаю ёрзать и покашливать и склоняю голову набок. Это выводит его из ступора. Духовник выхватывает из кармана блокнот и стремительно строчит:

"Это ладно, ты лучше скажи, что ты завтра собралась делать?"

– - Домой ехать, -- пожимаю плечами.
– - На Дол.

"Подожди до вечера", -- выводит духовник.
– - "Погуляй по городу".

– - Зачем?
– - удивляюсь я.

Старейшина корчит укоризненную физиономию, мол, нашла что спросить, глупая женщина. И правда, чего это я.

– - Ну хорошо, -- говорю.
– - Погуляю. Так насчёт подруги -- не запрещено?

Духовник отмахивается и мотает головой.

– - Кто это такой у нашего духовника дома живёт?
– - спрашиваю я вечером Азамата, когда он, отключившись от бренного мира, воркует над Алэком.

– - Здоровенный такой?
– - отрешённо уточняет муж.
– - Это его пара.

– - Ох-х, бедолага, -- не удерживаюсь я.

– - Кто?
– - удивлённо спрашивает Азамат, отвлекаясь от ребёнка.

– - Ажгдийдимидин. Ты же не думаешь, что он сверху?

Муж поджимает губы.

– - Лизонька, я тебя умоляю, не надо обсуждать личную жизнь Старейшин. Тем более духовников. Они ведь и услышать могут. Это не наше дело! Да и потом, насколько я знаю, жалеть Старейшину Ажгдийдимидина не приходится. Он очень счастлив со своей парой.

– - Да, но-о...
– - начинаю я, но Азамат быстренько перебивает:

– - Ты завтра с утра уедешь?

– - Да нет, мне наш "Ажги-хян" до вечера велел тут погулять.

– - Ну Ли-и-иза!
– - Азамат воздевает руки к небу.
– - Я же тебя просил его так не называ-ать!

Я пользуюсь воздетыми руками и тыкаю его под рёбра.

Наутро я честно, как велено, отправляюсь гулять по городу, захватив с собой Алэка -- не оставлять же бедную крошку в одиночестве на целый день. С мелким мне, конечно, не очень хочется таскаться по людным улицам, где ездят машины. Замотавшись в слинг и воссев на Пудинга, я делаю круг почёта по окраинам. Очень медленно, потому что Пудинг считает своим долгом пожевать ягод с каждого куста, ну или на худой конец цветочек из-под забора. Хорошо, что муданжцы не держат палисадников с культурными декоративными растениями, а то ещё наорут на меня, а потом, когда узнают, помрут от ужаса.

Двигаясь от куста к кусту, Пудинг постепенно завозит нас на речной берег, где обнаруживает куртину дикой кукурузы и вставляется в неё по самое седло. Поняв, что вытащить его в ближайшие пару часов не удастся, я спешиваюсь, разворачиваю одеяло и располагаю себя и мелкого валяться на солнышке. Города отсюда практически не видно, зато вода так блестит, что смотреть больно. Я лежу, зажмурившись, и пытаюсь отгадать, зачем же Ажгдийдимидин послал меня гулять, и туда ли я пошла, куда надо? Может, он хотел, чтобы я по кабакам пошлялась? Или по улицам, чтобы встретить кого-то? Надо было уточнить... Но с другой стороны, он и сам, наверное, понимал, что дал весьма расплывчатые указания.

Примерно через полчаса мои раздумья оказываются прерваны шорохом шагов по траве и тяжёлым дыханием. Я разлепляю один глаз -- нешироко, чтобы не очень много солнца в него попало. Ко мне идёт какая-то полная дама. Поняв, что мне не избежать приветствия и, возможно, светского разговора, я сажусь на одеяле и солнечно, под стать погоде, улыбаюсь. Дама как-то испуганно останавливается. Против света я её совсем не различаю, сколько ни прикрывай глаза ладонью.

– - Здравствуйте!
– - пингую. Может, хоть по голосу опознаю?

– - Элизабет?
– - неуверенно спрашивает она.

– - Она самая, -- киваю, приподнимая брови. На Муданге меня так не называет никто: либо Лиза, либо Хотон-хон, но никогда не Элизабет. Уж не нарвалась ли я на очередное божество? Это бы объяснило...

– - Вы меня, должно быть, не помните, -- перебивает мои мысли дама.
– - Я Эсарнай с Гарнета.

– - А-а-а!
– - хлопаю себя по лбу.
– - Помню-помню, я только вас против света совсем не вижу!

– - Ой, простите, -- она обходит меня ниже по склону и наконец-то становится видна. Это несомненно Эсарнай, жена Экдала, но то ли естественное освещение ей не очень идёт, то ли она плохо себя чувствует, в общем, выглядит она похуже, чем тогда, на Гарнете.

– - Что-нибудь случилось?
– - спрашиваю, жестом предлагая ей приземлиться на моё одеяло. Алэк сопит у меня под боком, игнорируя гостью.

– - Нет, ничего. Почему вы так решили?
– - удивляется она, садясь.

– - Мне показалось, вы выглядите уставшей, -- осторожно отвечаю я.

– - Я действительно немного устала, -- соглашается она с какой-то нервной улыбкой.
– - Никак не привыкну, что здесь всё так далеко и дико.

– - В смысле?
– - моргаю я.

– - Ну, я ведь всю жизнь жила на Гарнете, -- поясняет она.
– - Там нет таких мест, чтобы нужно было продираться сквозь траву и кочки.