О детях и прочей нечисти

Янка извлекает заткнутую сзади за пояс джинсов силиконовую лопаточку для жарки и, угрожающе потрясая ею, заявляет:

– - На его личности вот это скажется, как только он посмеет ко мне хоть на полметра приблизиться!

– - Вы прямо как Укун-Тингир, -- прищурившись от улыбки замечает Умукх.

– - Да, кстати!
– - оживляется Янка.
– - Мне очень импонирует мысль запереть кое-кого в подземной пещере на двести лет! Нет, правда, Лизка, как ты с ними живёшь?!

Азамат тяжело вздыхает.

– - Меня никто запирать не пытался и, надеюсь, не попытается, -- многозначительно произношу я, косясь на мужа.
– - А вообще, дорогой, поговорил бы ты с Ирнчином на эту тему как-нибудь... по-мужски.

Азамат кроит кислую мину.

– - Да, я уже пришёл к тому же выводу, но совершенно не уверен, что из этого выйдет что-то путное. У Ирнчина не так уж много причин прислушиваться к моим советам на личном фронте.

– - У него есть одна очень веская причина!
– - продолжает возмущаться Янка.
– - Потому что пока он мне под страхом смерти не поклянётся, что такое не повторится, во ему, а не свадьба, и вообще может про меня забыть!

На "во" она предъявляет самый выразительный жест, на который способна, и Азамата это слегка коробит -- как же, женщина... Умукх, однако, рассматривает Янкины пальцы с интересом.

– - А что значит этот жест?
– - любопытствует он.

– - Что я ему вставлю и проверну!
– - рычит Янка.

– - Что? Куда?
– - не понимает Умукх.

Азамат морщится и просительно смотрит на меня.

– - Пойдём завтракать?

– - Пошли, -- соглашаюсь я, давясь смехом.
– - Ян, ты только, когда объяснишь свои намерения, объясни также сферу употребления, а то если бог так выразится, кого-нибудь и кондратий хватить может.

Янка отвечает на языке хозяев леса, не иначе.

На пути к кухне Азамат выглядит несчастно, как будто съел что-то тухлое.

– - У тебя последнее время очень богатая мимика, -- замечаю я.
– - От меня набрался?

Он задумчиво трёт лицо руками.

– - До твоей мне ещё далеко. А так, вообще, мне всегда говорили, что у меня выразительное лицо. Ну, до...

– - А-а, то есть, у тебя наконец-то проснулись мимические мышцы!
– - резюмирую я.
– - Ну слава кому-нибудь там и моему крему!

– - Крем твой волшебный, да, -- улыбается Азамат.
– - И руки золотые. Но если хочешь с кем-нибудь разделить заслуги, то как раз с Умукх-хоном. Он ведь бог целительства, ему и благодарность.

– - Кстати, может, его попросить помочь? Ты, конечно, и так уже хорошенький, но надо бы довести дело до конца. Ты вообще пробовал когда-нибудь для него моцоги проводить или как там это делается?

Азамат задумчиво склоняет голову набок, раскладывая завтрак по пиалам.

– - Моцоги -- нет. Гуйхалахи возносил, конечно, правда, они лучше всего работают в моменты отчаянья, а мне, видимо, только казалось, что я до него дошёл. В целом я считал, что если уж боги решили меня изуродовать, просить их вернуть всё как было бессмысленно -- зачем-то же они это сделали. Алтонгирел тоже всё время твердил, что у всего есть своё значение, и что мы не можем предугадать высший замысел. Но это имеет смысл только если боги действительно планируют жизни людей. А я, страшно сказать, последнее время далеко не так в этом уверен... Так что, может, и правда имеет смысл попросить Умукх-хона...

– - О чём?
– - раздаётся за спиной заинтересованный голос.

Мы подпрыгиваем с разворотом и упираемся взглядами в Умукха собственной персоной. Я вполне уверена, что он следом за нами не шёл, да и Азамат заметил бы, у него слух о-го-го.

Азамат неуверенно косится на меня -- ему, видимо, неловко просить за себя.

– - Да вот, мы тут подумали, -- поясняю я, -- раз уж вы бог целительства, может, вы бы подлатали Азамату физиономию? Ну, естественно, мы бы обряд провели, как полагается, дары там, все дела...

Умукх неожиданно спадает с лица и принимается махать на меня руками.

– - Не надо, пожалуйста, не надо, не просите!
– - выпаливает он практически в панике.
– - И ни в коем случае не проводите этот ужасный обряд!

– - Эмм...
– - я кошусь на Азамата в надежде, что он что-нибудь объяснит, но он глядит на меня в такой же растерянности.
– - Ладно, не переживайте так, мы не будем... Да не будем, не будем, обещаю!

Умукх перестаёт паниковать и расслабляется до полного раскисания -- как-то весь оседает, едва на ногах держится, и сутулость его уже граничит с горбатостью.

– - Спасибо, -- жалобно выдавливает он. И тут же быстро добавляет: -- И друзей всех попросите, чтобы они тоже ни-ни! Пожалуйста!

– - Хорошо-хорошо, -- заверяет Азамат, высоко подняв брови.
– - А можно узнать, почему?

Умукх на секунду подвисает, потом кивает.

– - Да, конечно, люди всегда хотят знать причину...
– - он задумывается.
– - Это сложно. Но я попробую объяснить.

– - Давайте сядем за стол и побеседуем под завтрак, -- предлагает Азамат, балансируя тремя пиалами. Тон, в котором он разговаривает с Умукхом, всё больше напоминает тон, в котором он разговаривает с матушкой -- вроде и уважительно, и настойчиво, и даже немножко покровительственно. Умукх реагирует, как родной -- тут же послушно садится за стол и раскладывает свои пальцы-крючочки по краю столешницы. Он успевает съесть и выскрести содержимое своей пиалы прежде чем вспоминает, что собирался что-то рассказать.

– - Ах да, про целительство...
– - вздыхает он, хлопая густыми белыми ресницами, как пушок на теле ночной бабочки, -- Тут такое дело... Понимаете, если обряд проведён правильно, я не могу отказать. То есть, это не в моей власти. Я обязательно должен выполнить просьбу и ничего не могу с этим поделать.

– - А вам это очень трудно? Или неприятно?
– - пытается понять Азамат.

– - Нет, легко!
– - мотает головой Умукх.
– - Но это просителю жизни стоит.

Азамат моргает.

– - Что, всегда?

– - Угу, -- уныло кивает бог.
– - А иногда не только просителю, а и ещё кому-нибудь из его близких... Случалось, что и целыми семьями... ой!
– - он зажмуривается и остервенело мотает головой, стараясь отогнать неприятные воспоминания.

– - Ну а вы не можете их предупредить?
– - ошеломлённо спрашиваю я, внутренне содрогаясь от мысли, что сама только что чуть не стала "просителем".

– - Конечно, я всегда предупреждаю!
– - заверяет Умукх.
– - Но люди думают, что так будет лучше, думают, что здоровье другого человека важнее их жизни, понимаете? Что это, как это называется... оправданная жертва. Но только лучше не бывает! Просителю-то что, умер -- и никаких проблем. А вот спасённые... Они потом всю жизнь маются, со всеми ссорятся, винят себя и других, а другие их обвиняют... Я не могу на это смотреть!
– - он совсем закорючивается и утыкается подбородком в стол.

– - И так было во все времена?
– - тоже ошарашенно спрашивает Азамат.

Умукх кивает.

– - Но раньше было лучше, -- добавляет он.
– - Потому что я не понимал. Мне было всё равно. Попросили -- сделал. Меня только интересовало, чтобы обряд провели по всем правилам. А потом Ирлик дал мне разум. И теперь я каждый раз страдаю, -- его голос от напряжения срывается на писк.
– - Я не хочу убивать людей. И ничем хорошим это никогда не кончается. Но они всё равно просят!

– - А вы не можете вместо жизни что-то другое брать?
– - осторожно интересуюсь я.
– - Ну или хотя бы животных, а не людей...