О моём перерождении в сына крестьянского 1

– ...пожелают доброго пути, да. Но это уже решать Сам-Знаю-Кому после вдумчивой беседы. А мы вернёмся к теме пятижопов.

– Действительно. Гештальт явно не закрыт, аргументы не исчерпаны. Итак, я скромно полагаю...

Преудивительное, чтобы не сказать невозможное, обсуждение покатилось далее по совершенно непредсказуемой в лихости своих разворотов колее. Лежащая же отвлеклась от чужой болтовни, чтобы попытаться хотя бы в общих чертах оценить своё состояние.

Как ни удивительно, оно казалось почти приемлемым. Не вообще, а только если вспомнить, в каком состоянии она находилась в момент потери сознания и сколько крови должна была потерять. Однако же привычных признаков обильной кровопотери – сухости во рту, тошноты, учащения пульса с дыханием, головокружения и так далее – не наблюдалось. Довольно примечательный факт, если учесть, что влияния целительных чар она не ощущала. То есть магия вокруг присутствовала (правда, какая-то необычная: словно некая нейтральная, никому не принадлежащая сила вроде силы артефактов обнимала её со всех сторон, вообще и буквально, не исключая даже тонкого прозрачного слоя стекла перед лицом), но не имеющая ровно ничего общего с опять-таки привычными тёплыми волнами живы.

Особо удивительный момент, поскольку он заставлял предположить, что её состояние выправили без помощи целительства. А это означало, что...

Мягкий толчок, ощущаемый всем телом. Фоновая болтовня обрывается как будто ещё до того, как звучит властное, несмотря на довольно детскую интонацию, повеление:

– Так. Вы! Молчать-бояться! Не трындеть, не мешать.

– Слушаем...

– ...и повинуемся.

– Чудненько, – мягкий звук шагов: один, два и три, ближе и ближе. – Теперь к делу. Как ваше самочувствие, госпожа? Вы в состоянии вести беседу? Может, хотите пить?

Если бы не общая слабость, а также обнимающая со всех сторон магия, не дающая шевельнуться, и не странноватое, отрешённое спокойствие – она могла бы не просто слабо вздрогнуть, но даже забиться и заорать. Увиденное сквозь стекло внушало если не ужас, то гадливость. Представьте себе человеческую химеру, смешивающую в облике черты гриннейца и подводной твари, маленькие подвижные щупальца которой изображали своего рода шевелящуюся бороду, с буро-зелёной влажной кожей, но – и это, верно, самое страшное – остающуюся достаточно схожей с людьми, чтобы определить именно гриннейца, а не имперца или шедийца... представьте себе нечто подобное, без предупреждения заглянувшее вам в лицо, и вы, возможно, почувствуете малую часть сопутствующих эмоций.

– Прошу прощения, – человеческая химера отодвинулась, снова уходя из поля зрения. – Совсем одичал в проклятом Лесу и даже уже забыл, как мой облик действует на непривычных к нему разумных.

– Ничего страшного. Я... понимаю.

– Очень рад, постараюсь больше не пугать. Итак, что с самочувствием? Говорить можете?

– Приемлемо. Могу.

– Тогда разрешите представиться: Сам-Знаю-Кто. Сразу уточню: это такая шуточка сугубо для внутреннего потребления, потому что на самом деле я как раз не знаю, кто я. Ну, вернее, кем был до того, как стал похож на себя нынешнего. В памяти дыры, ни имени, ни хоть прозвища... последние пять с чем-то лет помню твёрдо, ещё года два-три до того – урывками, а ещё раньше... я вас не слишком заболтал?

– Нет. Продолжайте.

– Хорошо. Итак, для начала немного необходимой предыстории. Два дня тому назад, услышав издали грохот сражения, я поддался своему любопытству и отправил на звук, так сказать, разведчика. Увы – я сделал это немного поздновато, потому что мой разведчик смог лишь пронаблюдать, да и то без особых подробностей, как в скоротечной схватке двое последних выживших... ну, убились друг о друга. Условным победителем, чуть дольше простоявшим на ногах, стал выдающийся воин, левша, владеющий мечом и кинжалом. Его предсмертные слова были таковы: «За Ассур!» Однако, изучив поле брани, я нашёл, что среди восьми бездыханных тел одно всё ещё подаёт признаки жизни. Тогда я предпринял всё, что в моих скромных силах, чтобы вы, госпожа, всё-таки выжили. И... вот мы здесь, в семи десятках локтей от земли и, как мне хотелось бы верить, относительной безопасности.

– Что стало с телами?

– Я собрал их, укрыл и заморозил до нужного момента. Мне показалось излишне самонадеянным решать последнюю судьбу тех, кто, возможно, был вам дорог, без вашего прямого участия. Когда вы поправитесь, я дам вам возможность проститься с погибшими и похоронить останки любым из доступных способов. Сам я предпочёл бы кремацию, но... мёртвым спешить уже некуда.

– Действительно...

После недолгого молчания, собравшись с силами:

– Благодарю за спасение и заботу о павших. Моё имя – Лейта Ассур... как я понимаю, имя моего рода вам ничего не говорит?

– Увы, но нет, госпожа.

– Этого следовало ожидать. Ассуры давно забыли о том, что такое благоденствие, а ныне и вовсе балансируют на грани вырождения. Чародейский оазис, давший имя нашему роду, дважды осквернён – сперва охватившим предков безумием раздора, а затем нашествием омерзительных монстров. Он давно покинут. Только в боевом кличе наших верных, но малочисленных вассалов ещё сохранилась память о нём, потому что даже само положение его с годами забылось... как и многое, многое ещё.

– Понимаю.

– Да. Полагаю, да, именно вы и можете понять... но что мы помнили всегда, так это то, что мы, Ассуры – целители. Какими бы ни оказывались наши жребии, каким бы классом ни одаривал нас выбор, мы всегда стремились собрать и приумножить знание о путях исцеления. Притом всех трёх аспектов: тела, разума и духа. Я понимаю, что просьба моя может показаться дерзкой, особенно если вспомнить, сколько вы уже сделали для меня и для моих верных, но не могли бы вы поведать, какими путями пользовались, чтобы помочь с моими ранениями?

– О, это несложно. Сам я не целитель, а так – врачеватель, и то в лучшем случае. Потому сделать я мог немногое. Во-первых, я закрыл и заклеил раны вашего тела, чтобы не допустить дальнейшей утечки крови из жил. Сложил в анатомически правильное положение сломанные кости. Зафиксировал. Затем восполнил недостачу крови, введя в вену примерно кувшин дистиллята и тем отчасти снимая проблему обезвоживания, при кровопотере весьма существенную. Жаль, что здесь нет условий для приготовления нормального физиологического раствора, пришлось дополнительно поить вас солёной кипячёной водой, восполняя дефицит электролитов в организме... ну а дальше – духовный резонанс не самого высокого круга и немного ожидания в полном покое. Остальное ваш организм сделал сам.

– Благодарю за рассказ.

– О, это мне впору благодарить за, эм, общество и беседу. Пусть я одичал, пусть мой облик может испугать и толкает меня к отшельничеству, что стало уже привычным, но я всё ещё считаю себя человеком внутри, а потому очень рад поболтать с вами, госпожа Лейта Ассур.

– Пожалуйста, не надо так официально. Вы спасли меня; вы, очевидно, видели всю меня, когда раздевали и лечили – и не подумайте, что я в претензии за это, ибо я целитель, а не домашняя розочка; мой долг перед вами нечего и надеяться закрыть всего лишь несколькими словами. Поэтому будьте любезны, зовите меня просто: госпожа Лейта.

– Желание прекрасной дамы для меня закон, госпожа Лейта. Как ваш врачеватель, вынужден снова спросить: не желаете ли вы чего-нибудь? Хотите ли утолить жажду, голод?

– Да, поесть я бы не отказалась.

– Хочу сразу предупредить, что особых разносолов у меня в хозяйстве не водится.

– Это не страшно. Мне бы даже пустой хлеб сейчас сгодился.

– Чего нет, того нет. Зато я тут недавно отыскал неподалёку примечательные плоды, которые как только увидел, так сразу и назвал мордоринами. Уж извините, госпожа Лейта, за ещё одну шуточку для внутреннего употребления, но назвать их как-то иначе оказалось выше моих сил.