О традициях не спорят!

Я, было, хотела опустить взгляд, так как почувствовала, что почему-то начинаю смущаться, но вздрогнув, застыла. Понятие того, что сейчас я веду себя как тогдашняя Хейса, меня разозлило. Поэтому я гордо вздернула подбородок и, вперившись в глаза Эйроса раздраженным взглядом, ответила:

– Да, потому что большего дурака, чем ты, я еще не встречала.

Его лицо вдруг помрачнело. Я вначале подумала, что от моих слов, но потом поняла, что начать быстро дышать, словно задыхаясь, одной рукой вытирая выступавший пот на лбу, а второй сжимать рубашку на груди, только из-за названия дуроком невозможно. Если только Эйрос не до такой степени самовлюблен, что даже из-за маленького, грубого слова ему становиться плохо.

– Эйрос?
– взволновано окликнула я его, когда он завалился на правый бок, головой мне на бедра.
– Эй, Эйрос?
– Мой голос дрожал, а рука непроизвольно начала убирать его растрепанные волосы, которые закрыли лицо, за ухо.

– Что с ним?
– Подскочил к нам Лодгарас.

– Я... я не знаю, - просипела я, принявшись гладить его по голове в желании утешить, но это не сильно помогало.

Эйрос побледнел, его скулы напряглись, словно он сжимал зубы что есть силы, а пот лился градом. Его трясло, как от лихорадки. Да и лоб был горячим, хотя с утра парень был бодрым и здоровым.

– Я за целителем.

– Постой! Пусть мне принесут мою сумку с луки седла, - попросила я, когда он был уже у дверей.

Лодгарас, знавший меня не первый год, понял, о какой сумке я говорю, и ответил:

– Через пять минут будет.
– После чего вышел из малого гостиного зала.

– Это сейчас пройдет, - услышала я тихий шепот Эйроса.

– Что пройдет?
– испуганно спросила я, но принц обмяк.

Его лицо мгновенно приобрело нормальный цвет, а о бившей лихорадке напоминала только взмокшая одежда.

Дверь вдруг с громким хлопком открылась, я провернула голову и увидела приближающего к нам Котену.

***

– А ты, правда, принц?
– с любопытством спросила Ольга - иномирянская внучка Тибера.

Была она миниатюрной девушкой и одета в странные темно-синие штаны, обрезанные по самые бедра, и в непонятную розовую ткань, облегающую ее верхнюю часть тела. На ткани были нарисованная какая-то странная, ушастая черно-белая мышь в платье и туфлях. Подобный наряд постеснялась бы одеть даже самая раскрепощенная блудница. Но девушка носила одежду с такой легкостью и непринужденностью, словно это был самый распространенный наряд в Венеции.

– Да он принц, - грубо ответил Лодгарас.
– Я тебе его ведь представил!

Но девушка от своего сводного дяди лишь отмахнулась и с обожанием в глазах уставилась на принца.

– Я - Ольга Перелетова, - представилась она, протянув ему свою руку.

Эйрос недавно пришел в себя и сейчас находился не в слишком хорошем состоянии для общения с иномирянкой, но девушку это нисколечко не смущало.

– Эйрос Найм Дерей, - ответил светлый, взяв ее руку и поцеловал, а потом испугано выпустил, из-за того что Ольга радостно завизжала:

– О, Боже, он и вправду принц!
– а затем, поддавшись к принцу, спросила: - А у тебя белый конь есть?

"Ужасная особа". Кажется, именно так ее охарактеризовал Ворэй?

– Есть, - с удивлением ответил Эйрос.
– А какой именно породы Вам нужен конь?

– Да нет, - отмахнулась она, еще ближе приблизившись к удивленному подобным ответом парню (мы не менее были удивлены), чуть-чуть не забравшись к нему на кровать, восхищенно воскликнув: - Боже мой, принц на белом коне! Люська от зависти умрет! Жаль у мя цифровик сел. Хотя, есть идея!

– Она радостно улыбнулась и, подбежав к столу, схватила чистый лист пергамента и перо с чернильницей. Затем вернулась назад к кровати и, протянув находку принцу, попросила: - Дай автограф.

Эйрос неуверенно взял предложенные инструменты для письма и удивлено спросил:

– А что такое атограф?

– Не "атограф", а автограф, - со смешком исправила девушка.
– Подпись, короче, поставь свою тут.

– Извините, леди Перелетова, - впервые подал голос Котена, который, как и я, стоял неподалеку и смотрел за всем с удивленным выражением лица, - но Его Высочество Эйрос Найм Дерей не может оставлять свои подписи без нужной на то причины, даже если она должна быть короткой.

Девушка от досады цыкнула, кинув на Котену раздраженный взгляд, а потом, повернувшись к Эйросу, попросила с нажимом:

– Тогда напиши: "С любовью Ольке от принца Эйроса!".

– Извините, леди Перелетова, - вновь подал голос Котена, - такого содержания надписи, тем более непозволительно писать Его Высочеству!

На этот раз ее взгляд выражал такую злость и раздраженность, что я, было, подула, она на него с кулаками кинется.

– Почему?
– зло спросила Ольга, странно искривляя лицо.

– Потому что из-за нее, ты потом вполне можешь начать шантажировать Эйроса Найма, - ответил Лодгарас, тоном, который так говорил: "Это же и селянке, не обученной грамоте, понятно будет!"

– Ну, хоть крестик поставь, - заскулила она, притопнув ногой.

– Я что, по-вашему, колдун?
– ошарашено спросил Эйрос.
– Извините, но даже в шутку я не буду рисовать подобного рода заклинание.

– Заклинание?
– непонимающе спросила Ольга, нахмурившись.
– Че-то я совсем за ходом мысли не успеваю.

– В нашем мире крест - это один из обязательных знаков при проклятьях, - просветил ее Лодгарас, - и хоть этот знак и называется "крест", но в заклинаниях он читается как "херк".

– А вы че на могилы кресты не ставите?
– спросила она толи с усмешкой, толи со смешком.

– А зачем на могилы кресты ставить?
– удивленно спросил принц, положив на приставленный к кровати столик с магической лампой в виде двух бронзово-красных бабочек на белом, пышном пионе перо и свиток.

– А зачем вообще могилы?
– со смешком поинтересовался я.

Четверо пар глаз посмотрели на меня так, будто до этого я тут не стояла, а как в своем замке с помощью "прыжка" только появилась.

С Ольгой меня познакомил Лодгарас незадолго до того, как новоиспеченная знакомая ворвалась сюда со словами: " Покажите мне принца!". Не могу сказать, что мы получили удовольствие от знакомства. Я, из-за ее одежды, ошарашено вякнула что-то отдаленно напоминающее приветствие, а она, на непонятном языке, сказала что-то Лодгарасу, на что тот быстро и грубо ответил, после чего внучка Тибера стала странно на меня коситься.