Объединение

— К чему весь этот разговор, лорд Александр? — нехорошо прищурился Освальд. — Мне кажется, вы прекрасно понимаете, о чем речь.

— Тебе не кажется, — не стал спорить я. — Но мне хочется знать — правда ли паладины, слуги Света, пытали бедного ребенка только за то, кем она является?

— Она — зло! — скрипнул зубами Освальд. — Не дайте ее невинному детскому облику затуманить ваш разум!

— Я повторю вопрос: вы пытали ребенка просто потому, что она дочь воды?

— Не важно, как зовется зло и как оно выглядит! — золотой свет в глазах Освальда ярко вспыхнул. — Долг Ордена карать его без жалости!

— Ная ведь не причиняла никому зла, так? — я посмотрел на местного.

Мужчина сжался под моим взглядом и попятился.

— Лорд Александр! — Освальд сделал шаг ко мне, его подопечные последовали примеру лидера.

— Почему вы хотели отдать ее паладинам? Вы знали, что они с ней делали?!

— Мы должны, — залепетал местный, уставившись в пол, — так велят писания. Иначе Свет покарает неверных, — продолжил он повторять заученный текст. — Надлежит отказаться от соблазнов тьмы…

Все ясно. Как я и думал — Ная виновата лишь в том, что ее отказались принимать и понимать. Да, произошла чудовищная трагедия, но винить в ней напуганного загнанного в угол ребенка неправильно.

— Девочка под моей протекцией. — Твердо отчеканил я.

— Вы забываетесь! — Освальд шумно выдохнул через ноздри, как бык перед атакой. — Как смете вы отвергать Свет?

— Я не отвергаю его, как и не питаю ненависти к местным духам. Не вижу причин, чтобы им не существовать вместе.

— Это ересь! — взвизгнул Ховард.

— Это здравый смысл. Уходите, и скажите своему Уриэлю, чтобы оставил девочку в покое. Она не причинит никому вреда, если ей не придется защищаться.

— Последний шанс, лорд, — Освальд сжал посох так, что побелели костяшки его пальцев.

Паладины вновь подняли оружие.

Значит, разговора не получится. Что ж…

Глаза Освальда широко раскрылись, когда в моих руках появилась Гроза. Секунда, и в теле лидера отряда зияла огромная дыра с обожженными краями. Тело паладина затряслось, по нему пробежали искры, после чего золотые глаза Освальда закатились, и он рухнул на пол.

Ховард и второй паладин бросились на меня. Безымянный рыцарь умер, лишившись головы — стрела попала точно в лоб, а сила артефакта разорвала череп на части. Местный с воплем бухнулся на колени, молитвенно заламывая руки и вопя что-то о пощаде.

Эгида появилась в моей руке. Меч Ховарда врезался в нее и сломался на части. В тот же миг Реквием легко прошел сквозь кольчугу, пронзил сердце паладина и вышел между лопаток. Рыцарь уставился на меня остекленевшими глазами. Из уголка его рта вытекла струйка крови.

Все закончилось за несколько секунд. Я оттолкнул мертвеца и отозвал артефакты. Подошел к местному, схватил его за шкирку и рывком поставил на ноги. Он смотрел на меня глазами полными слез и страха.

— Говори, где ближайшая деревня, в которой почитают посланников духов.

Пытаясь что-то промямлить, он указал дрожащим пальцем за мою спину.

— Как долго туда идти? — я посмотрел в указанном направлении и приметил ориентир — большое раскидистое дерево.

— Три… три дня, господин, — выдавил из себя местный. — Пощадите меня, прошу!

Следовало убить его, чтобы никому не рассказал о том, кто только что прикончил троих паладинов. Но убивать безоружного человека, который молит о пощаде, не в моих правилах. Даже если потом придется об этом пожалеть.

— Проваливай, — я оттолкнул его сильнее, чем хотел.

Местный попятился, споткнулся о тело Освальда и замер на краю мостка. Он вскрикнул, нелепо взмахнул руками и свалился в реку. Прежде чем я успел предпринять хоть что-то, чтобы помочь бедняге, серебристые спины тритонов показались на поверхности воды.

Местный завопил, а потом резко ушел под воду. Он так и не вынырнул. И, судя по кровавому пятну, уже не вынырнет. Да уж, все прошло совсем не так, как задумывалось. Но теперь ничего уже не изменить.

— Ты не соврал, — раздался за спиной голос Наи.

Я обернулся и увидел девочку. Она стояла в дверях дома, прижимая к груди ту куклу, которую я видел вчера на полу.

— Не соврал?

Она взглядом указала на мертвых паладинов:

— Ты и правда умеешь общаться с плохими людьми.

18. Дочь воды

Путешествие по джунглям в компании Наи стало гораздо приятнее. Она оказалась вполне обычным ребенком: наивным, импульсивным, непосредственным и крайне любознательным.

Девочка постоянно просила рассказать ей что-нибудь о мире вокруг. Но, так как об осколке Аиту я не знал практически ничего, то рассказывал о Деймосе, Имире, Сурте, своих друзьях и приключениях.

Ная слушала меня, раскрыв рот от удивления. Особо полюбившиеся ей моменты пришлось

повторять по нескольку раз. Но за три дня я поведал дочери воды всю свою историю, так что пришлось напрячь память и вспомнить детские сказки, немного перекраивая их на манер осколков. Так, например, Гензель и Гретель жили на Деймосе, как и баба Яга, а русские богатыри обосновались на Имире и сражались против плохого дракона.

Сказки я помнил не очень хорошо, поэтому приходилось импровизировать. Думаю, от общей концепции отклонился не сильно, да и сам посыл передал точно. Главное — Нае все нравилось. Она смеялась и скакала вокруг, совершенно позабыв о всех злоключениях, которые обрушились на нее за последние дни.

Так шли день за днем. Мы двигались к большому дереву, а дикие создания джунглей уступали нам дорогу. Они провожали взглядами дочь воды, но держались поодаль. Меня тоже никто не трогал, видимо, причисляя к свите Наи. Но я не был против. Наоборот, наслаждался путешествием. Приятно просто бродить, зная, что никто не собирается тебя убить. По крайней мере, прямо сейчас.

Благодать.

Мысли о боевых товарищах и судьбе осколков, конечно, тяготили. Но я раз за разом повторял себе, что во всем разберусь со временем. Надеюсь, мне в этом помогут лояльные посланникам духов жители Аиту.

Ная, к сожалению, не могла рассказать ни о местных духах, ни о жителях. Она знала о своем мире едва ли не меньше меня. Но тот факт, что она не простая девочка — был очевиден. Чем больше я узнавал ее, тем меньше понимал, почему многие люди Аиту отвернулись от своих духов-покровителей. Не думаю, что вера в Свет оказалась им настолько близкой, что они добровольно отдавали посланников духов на растерзание паладинам Ордена.