Объект «Фенрир»

Что бы ни было, а этот момент он никогда не пропускал.

Разошлась псевдоплоть шлюзового отсека, и "Меконг" плавно качнулся в пустоте. По телу пробежала волна холодка, но не ознобного, а бодрящего, мобилизующего. Чувства сплелись в тугой и прочный канат, канат превратился в древко копья, направленного точно в цель.

Старт!

Много лет назад Михеев попытался описать этот миг словами, мучился, кривился, наконец, плюнул и просто наслаждался происходящим.

Корабль лег на курс к точке выхода из трехмерности и тут же по внутреннему каналу прошел вызов. Попов просил переключения на общий консенсус-реал.

На этот раз Меконг вежливо обозначил своё присутствие переливом пространственной сферы над столом и переключился на полетное задание.

А Попов сел в любимое кресло "каплю", сложил руки на колени, в сцепленные пальцы уткнул острый подбородок.

– Михеев, что вы знаете о Полях Возрождения? Точнее, о том, как устроен проект?

Михеев взял со стола крохотную чашечку с золотисто-прозрачным чаем. Все же, Меконг был неисправимым эстетом и выпендрежником. Отпил. Пусть это и консенсус-реал, но чай был заварен по всем канонам.

– Достаточно, чтобы понимать, что это сегодня самый грандиозный эксперимент человечества и, мне кажется, в очередной раз люди не докнца отдают себе отчет о возможных последствиях. Хорошо, что вы начали этот разговор. Сейчас нам не до теории. нам надо понять, каким обазом будут действовать наши интересанты. Если мы правильно просчитали их, они попытаются подключить конструкт к системе Полей.

– Да. Вы думали, каким образом?

– Именно это я и хотел обсудить с вами, - Михеев наслаждался чаем. Всё же, нахождение в консенсус-реале имело свои преимущества. Например, разницу между временем реала и объективным.

– Меконг, будь добр, выведи нам данные по Полям Возрождения. Полную.

Под ложечкой снова противно заныло. Ох, не просто так задал этот вопрос Попов, ох, не просто.

Поля напоминали... поля и напоминали. Огромные поля, занимавшие три четверти Фуксинга. Которую потому и выбрали, что основную часть планеты занимал единый материк с удивительно гладким рельефом. Вроде бы, пришлось сравнять пару горных цепей, да и всё.

При этом, планета пости не имела атмосферы, так что, ни о какой растительности и, тем более, подобии высокоразвитых организмов речи и быть не могло.

Поэтому, Фуксинг превратилась в огромный энергоуловитель. Кроме того - Михеев задумчиво смотрел на схему - в системе развернули гигантские полотнища таких же уловителей энергоинформационных сгустков, соединив их силовыми линиями с поверхностью.

Куда меньшая, но столь же основная часть проекта находилась под поверхностью планеты. Точнее, заняла всю внутренность планеты. Огромные биомеханические комплексы реструктурировали уловленную полотнищами сгустки, возвращая им сознание, которые затем помещали в созданные разработчиками проекта индивидуальные "коконы реальности", в которых они получали новый опыт, заново открывали для себя мир.

– М-да... Этакое чистилище, - задумчиво почесал нос Михеев.

– Скорее, что-то вроде чистых небес, или чистой обители древнего докосмического буддизма, - задумчиво бросил Попов и, вытянув руку, указал на небольшой, подсвеченный тёплым зеленым цветом, зал.

– А, вот это, сердце Чистых небес, - сказал он.

– И что же там, в сердце?
– С нехорошим спокойствием спросил Михеев.

– Транспортировщики реальности, - ответил ксенопсихолог.

___***___

– Интересно, почему Греймарк до сих пор не стал одним из символов чедловечества в Сфере Разума?
– задумчиво спросил Михеев. По просьба Попова Меконг сделал боковую поверхность пилотского кокона реальной, и ксенопсихолог, пользуясь малейшей возможностью, застывал возле неё, глядя на приближающуюся систему.

Михеев, вслед за ним, тоже стал всё чаще выходить из пилотского консенсус-реала в "плотную явь", как назвал её однажды Попов.

И, неожиданно для себя, понял, что испытывает совершенно другие ощущения, иначе оценивает информацию и, вернувшись в консенсус-реал корабля. Не то, чтобы лучше, или хуже, а, именно, по-другому.

– Петр Алексеевич, у Меконга мощнейшая система воссоздания образов, зачем вам во время полета выходить в телесность? Тем более, осталось то, считай, несколько часов, - спросил он Попова, когда тот, сразу после выхода в трехмерность, начал уговаривать корабль "сделать окно".

Стоявший возле окна, заложив руки за спину, Попов улыбнулся, отчего его лицо древнего индейца стало похожим на ствол дерева, растущего где-то на высокогорье - потрескавшегося, причудливо изогнутого под ветрами, дождями и солнцем, и потому очень упорного и спокойного.

– Я же не вижу там почти ничего, - смущенно пожал он плечами, - то есть, информацию то я в синтетической реальности воспринимаю, но именно образы, эмоции, интонации, не говоря уже о сгенерированных пейзажах, которые, как я понимаю из ваших реплик, замечательно создает наш корабль, ничего этого я не вижу.

Он развел руками,

– Распадается система восприятия, проще говоря, я не воспринимаю синтезированные образы, такая, вот, интересная особенность мозга.

– Да уж, вот, так, живешь, общаешься с человеком, и на тебе, - почесал кончик носа Михеев, - и как же вы с другими взаимодействуете? Конференции в консенсус-реале, симуляции в научных экспериментах, да, видеосвязь, наконец?

Михеев, Михеев, нужные ли ты вопросы задаешь, система приближается с каждой минутой, она прекрасна и пугающа, по гигантским полотнищам уловителей энергоструктур, сотканных мириадами пауков-прядильщиков, созданных институтами Старой Земли и модифицированных специально для проекта "Общее дело" на биофабриках Махарлоки, пробегают волны цветов, которым нет названия, и кажется, что колышется само пространство Вселенной.

Светило изливает тёплый оранжевый свет, от которого во рту запах мандарин и мелькает перед глазами еловая лапа, а где-то там, за этими полотнищами люди увлеченные своим делом, которое они, наверняка, считают самым важным делом в мире, готовятся начать обсуждение вопросов, от которых у меня голова идёт кругом.

И среди них уже - наверняка, уже - ходят столь же увлеченные своим делом люди, готовые опрокинуть мир ради того, что считают важным и нужным, и кто я такой, чтобы им мешать?

Я задаю правильные вопросы, очень отчётливо понял Михеев, и я имею право мешать тем, кто хочет толкнуть человечество к счастью силком - не спросясь, хочет ли того человечество, готово ли оно переродиться в нечто иное.

Есть вопросы, которые надо задавать каждому, есть вещи, которые нельзя решать за других, с какой-то очень детской обиженной ясностью - обиженной от того, что взрослые такие глупые и не понимают, осознал Михеев.

Оказывается, Попов всё это время молчал и очень внимательно смотрел на Михеева.

– Смотрите в оба, Пётр Алексеевич, высматривайте все необычное, подозрительное, - вздохнул Михеев, - интуиция мне подсказывает, что эта ваша особенность может нам пригодится.

Ксенопсихолог застыл, поднявшись на носки, весь вытянувшись к приближающемуся миру.