Обещание

— Скажите, — начал я, вспомнив, о чём вчера под душем раздумывал, — сколько канохов будет на корабле?

— Деситне и пъёть воини, ещё пъёть — кореблены, ещё но, Гнису. — Ответил Бор.

«Мне кажется, или пару дней назад он разговаривал на моём лучше?» — подумал я, когда, наконец, смог перевести его слова, а вслух спросил, как можно более возмущённо:

— Двадцать?! На кой мне так много?

— Недевно ие боёлсе идти к ялум. — Начал медленно вождь, что дало мне возможность на ходу перевести его слова. — Поёвилсе но, и тепер мы сможе их вура… деревену угреть огонeм.

Ну и сказал! «Угреть огнем»! Впрочем, я задумался.

Что можно сделать, чтобы сократить этот отряд раза в два? Пятеро из десяти — матросы, которые с оружием вряд ли справятся, а остальные — пятеро воинов могут стать проблемой, но не такой, как пятнадцать. Нужен какой-нибудь весомый предлог, чтобы на корабле плыло не больше десяти канохов. Такой, как шпионаж или скрытная операция. Хотя, стоп, нет. Ялы меня и близко не подпустят к их городу, скрутят и без вопросов поведут в темницу, где долго будут узнавать, кто я, и только потом я смогу попасть к лорду. Надо придумать какой-нибудь план…

— Слишком много, — констатировал я задумчиво, но тут же понял, что нужно сказать. — Есть план получше. В ялийском городе можно устроить диверсию, и в тот же самый момент ваши войны пойдут в нападение. На поджёг Стены хватит и пятерых, а там можно и отступить

— Что се диверциё?

— Диверсия — это скрытное нападение. У неё могут быть разные цели. Одна из них — отвлечение внимания.

Пауза затянулась нешуточная. Казалось, ещё немного, и я услышу скрежет мозгов хмурого каноха.

Пригодились, однако, воспоминания с моего позапрошлого места работы. Там в подсобном, где мы в свободное время собирались, чтобы попить чаю, висело множество плакатов. Тексты, пусть и не в точности, но сохранились у меня в памяти. А то, что я только что сказал каноху, являлось, вроде, пунктом из сравнения диверсанта с террористом. А всё потому, что, забавы ради, мы придумывали продолжение одному вертикально оборванному плакату из той же серии. «В случае возникновения пожара... а затем вызовите...». Вот и шутили, кто про пионеров, кто про «бабочек».

— Больше пъёти не нуже? Силе не много ошень? — спросил Бор, наконец.

— Здесь дело не в силе. Мы используем хитрость. В случае успеха я отправлю корабль обратно с весточкой, а сам разобью лагерь. От туда, когда закрепимся, можно будет хоть весь Давурион разворошить.

— Но сможе проить-и невидимо?

— Отдалённо я похож на яла. Пропустят, как миленькие. Но, если что-то пойдёт не по плану, спасать меня ни в коем случае нельзя. Силы канохов необходимо беречь. — Мне подумалось, что если Бор увидит, как я готов пожертвовать собой, то его уважение ко мне значительно возрастёт, и он прислушается к моему плану.

Вождь задумался. Мы уже почти миновали деревню и, как только мы приблизились к воротам, он сказал:

— Но идеё може получитесь. Коребль будэ-т пъё-ть бойцы и пъё-ть кореблены лё нок.

— Вот и отлично, — сказал я, с трудом скрывая внутреннее ликование. — Кстати, ещё вопрос, как долго мы будем плыть?

— Деситъе свет день и девин-не темне. — «Десять световых дней и девять ночей», насколько я понял, что сказал Бор. Меня не пугал такой промежуток времени, хотя возник ещё один вопрос:

— Что с провиантом на корабле?

— Ие не моге скози, это буде один из кореблен. Нэ скоз нок всё. Нэ може говорить лучше ие. — Снова облили меня непонятными словами, как холодной водой, хотя последнее предложение я перевёл: «Не может говорить лучше меня».

Что имел ввиду вождь? Что никто не может говорить на моём лучше него? Если так, у меня больши-ие проблемы. Хотя, если напрячь мозги, то некоторые слова становятся понятными, а вследствие, если повезёт, и предложения. Что ж, остаётся надеяться, что с провиантом проблем не будет.

Путь до транспорта оказался ничуть не прямым. Сначала нам с Бором и сопровождающим нас небольшим отрядом бойцов пришлось миновать небольшую линию леса до нормального спуска с обрывистого берега. Потом, рискуя упасть и утратить телесную целостность, я с трудом спустился вниз по крутым ступенькам, выложенным из камня. К счастью, здесь додумались натянуть верёвку, за которую я весь путь и держался. Без неё точно навернулся бы и костей не собрал. Внизу нас вновь встретили заросли пышных деревьев. Зато за ними я узрел большую декоративную арку, под которой от порта вглубь берега на юго-запад шла старая каменная дорога. Тут, видать, пролегала какая-то большая трасса, и у меня возникло желание хотя бы глазком глянуть, куда она меня приведёт, но увы, если я сейчас поверну и побегу в том направлении, весь мой недоразработанный план рухнет. Конечно, возможно, я никогда сюда больше не вернусь, но эту культурную потерю я готов понести ради шанса снова попасть в Давурион и в перспективе на Пламенную Гору, где меня, может быть, ещё ждёт тот маг. Чёрт, имя вылетело из головы.

Мы пошли под каменным сооружением. Во внутренней части арки на некогда отполированной поверхности высекли какой-то символ — несколько широких колец. В центре же находилось нечто, похожее на солнце, от которого отходило с десяток лучей, на концах которых высечены кружки, а за пределами колец мастер добавил ещё кружков, но перечёркнутых, каждый двумя вертикальными линиями. Что это могло значить, я даже не пытался догадаться, рисунок больше походил на ковёрное искусство — выразительное, завораживающее, но и столь же бессмысленное.

За пределами же рисунка на каждом камушке мастера высекли по одному символу, больше похожему на буквы, точно такие же, какие я видел на столе-карте, когда общался с вождём. Всё это обвели незамысловатым орнаментом вроде того, что я рисовал в клеточной тетради в студенческие годы, когда лекция затягивалась.

Да, быть может, символизм я разобрать толком не мог, но мимо моих глаз не ускользнуло то, что арку эту сделали, приложив, пожалуй, лучшие мозги с инженерным складом. Жаль, что оценить её по достоинству мне не дал оклик вождя, который оторвался немного вперёд.

Оторвав глаза от созерцания прекрасного, я поспешил за ним и посмотрел на пристань, где увидел пять кораблей, несколько бoльших, чем тот, на котором плыли мы с Вадисом. На двух из них не было мачт, их заменяли водяные колёса, которые на одном корабле установили по бокам, не затрагивая палубу, а на другом вмонтировали прямо в борт, оставив, тем не менее, широкий проход для персонала. Остальные же имели аж по две мачты со сложенными парусами. Выглядели корабли ещё и куда богаче, чем потопленный пиратами «Гром». Их украшало хитрое металлическое обрамление, потемневшее от времени и морской воды, но ничуть не поржавевшее. Его протянули по всей верхней кромке, а вместо бушпритов на носах некоторых кораблей установили головы разных морских гадов. Конечно же, не настоящие, но если бы к моим берегам приближались такие, мне стало бы страшно. Были бы у меня ещё собственные берега.