Обнаженность

Амал подошёл ко мне и, проигнорировав пристальный и осуждающий взгляд Мишки, гордо приподнял голову и пригласил на танец.

Под венский вальс Штрауса, мы присоединились к кружащимся парам. Мой экзотичный друг арабского происхождения уверенным шагом владел моим телом в танце и не переставал меня удивлять. Ему при каждой встрече со мной удавалось проявить себя эталоном мужского самообладания. Его изысканность меня привлекала, а его экзотичность - манила соблазном.

В зале становилось всё жарче.

Оставив Амала в компании его знакомых, я вышла охладиться на веранду.

Там, в одиночестве, потягивая сигарету и улыбчиво любуясь искажающимся в окнах светом и мелькающими силуэтами, на скамейке заднего двора сидел Мстислав.

Я подошла и тихо подсела к нему, обхватив себя руками, пытаясь укрыться, таким образом, от вечерней прохлады.

Мстислав продолжал молчаливо потягивать сигарету и лишь кивнул головой.

– Ну, что ты такой задумчивый?

– Смотри… - произнес он, указывая на шумный, заполненный гостями зал.
– Получилось! Вечер удался!
– его глаза озарились и немного увлажнились от испытываемых эмоций.

– А ты сомневался?
– я рассмеялась.

Мстислав вновь расслабился, вдохнул сигаретный дым и опёрся спиной на скамейку. Вдруг улыбнулся.

– Смотри - Мишка! Наверняка тебя ищет! Извелся бедный! А Амал... О, Амал! – задумчиво, погрузившись в свои фантазии, произнес он.

– Фантазии! Это всё твои фантазии!- тихо произнесла я и, притираясь к нему сбоку, чтобы немного согреться, приложила голову к его плечу.

Прохладным августовским вечером, на свежем ветерке, который доносил до нас тонкий запах подмосковного хвойного леса и влажного луга, мы сидели и смотрели на праздничный, оживленный зал, в ярком освещении которого мелькали увлечённые, весёлые силуэты гостей, в сопровождении звуков музыки, задорного смеха и занятных разговоров.

ГЛАВА 16.

Начало сентября. По возвращению к учебному году, София продлила мою работу в редакции на неопределённый срок, а Гордон позволил сместить мои рабочие часы на вечернее время, заполнив мой день до отказа.

Время летело быстро и до неизбежной разлуки оставалось менее двух недель.

Мое существование сводилось к мучительным терзаниям и мыслям о возможном "побеге" из Москвы.

– Отпусти его! Останься! Продолжай свою жизнь!
– взывал мой рассудок к здравому смыслу.

– Беги вслед за ним! Отдайся страсти! Сделай его своим! – вмешивался, злобно посмеиваясь, увлеченный забавной игрой, голос дьявола, восседающего на моих плечах, свесив ножки.

Вечером одного из таких длительных и тяжелых дней, который мы с Гордоном провели в Шереметьево, встречая прибывшую в Москву делегацию известной британской газеты для освещения спортивных событий, я нежилась в ванной, наполненной пузырьками ванильного аромата, в квартире на Арбате.

В надежде увидеть своего полковника хоть ненадолго, я отправила ему сообщение и, прикрыв глаза, расслабилась в ожидании ответа.

Я не успела вылезти из воды, как в квартире послышались шаги…

Он открыл дверь и направил на меня пристальный взгляд, наполненный демоническим желанием, напомнив мне тот самый взгляд, при нашей первой встрече. Его желание было всё таким же: страстным, жгучим, неугасаемым и умопомрачительным!

Он склонился над ванной и застыл в нескольких миллиметрах от моих губ, наполняя себя моим дыханием.

– Я люблю тебя!

– произнесла я.

Он продолжал молчать.

– Я хочу тебя!
– вновь произнесла и приблизила к нему свои губы, наслаждаясь его чувственным взглядом - пылким, но, в тоже время, таким нежным.

Он немного приподнял рукава, запустил руки по локоть в воду и вытащил меня, залив свою форму, туфли и пол пенистой водой.

Он всё молчал, не сводя с меня взгляда, но этот беззвучный момент соприкосновения наших взглядов, значил для меня больше, чем миллион слов.

– Не уезжай! Я не хочу тебя терять!
– почти вырвалось из моих уст, но я промолчала, подавив в себе желание произнести эти слова.

Я знала, что он не мог ничего изменить, я не хотела делать его отъезд еще сложнее. Я лишь улыбнулась, чтобы позволить ему в эти последние дни, которые мы проводили вместе, полностью отдаться наслаждению, не вспоминая о предстоящей разлуке.

Я прикоснулась рукой к его коротко выстриженным волосам и дотронулась до его губ нежным поцелуем.

Он положил меня на край кровати, пропитав простыни стекающей с меня водой, и повелительно отклонил меня на спину, прижав моё тело рукой к постели.

Его губы коснулись моего тела горячим, влажным и приятным ощущением нежности, страсти.

Он развёл мои ноги, страстно провёл по ним руками и обхватил ладонями ягодицы, что позволяло ему управлять моим телом так, как он желал.

Мой сладкий стон наполнял его всё большим желанием.

Его язык проник в меня мягким, чувственным и страстным прикосновением.

Я невольно сжала простынь в кулаки, испытывая наслаждение, которое вводило меня в экстаз. Наслаждение, которое превращало меня в самого дьявола и обращалось в неугасаемую мольбу о вечности, о нескончаемости этого момента, за который я была готова отдать все.

Он приблизился к моим губам и нежным поцелуем разделил со мной сладкий вкус моего возбуждения.

Я прижалась к его груди, перебирая в голове все эти слова, которые я так хотела ему сказать: "Останься! Я люблю тебя! Будь моим навсегда!". Но я молчала.

Фраза "Мне пора" с каждым разом все сильнее вонзалась в мой живот ощущением насквозь вбитого кола, оставляя меня один на один с этим горьким чувством, которое вызывало во мне его отсутствие. Расставания были все сложнее. Мне хотелось плакать, цепляться за него, кидаться на пол, колотить ногами и кричать во все легкие каждый раз, когда наступал этот момент.

Так и в этот раз, его скорое "Мне пора" и звук закрывающейся на выходе двери, оставили меня наедине с моими мучениями и льющимися из моих глаз слезами, не позволяющими мне видеть, дышать… от которых меня спасало лишь открытое окно и дуновение прохладного, ночного ветра.

Не желая оставаться в одиночестве в этой квартире больше ни минуты, я вернулась домой и свернулась в комок на своей тёплой кровати, в комнате, в которой ничего мне о нем не напоминало, кроме моих мыслей, которые постоянно улетали к нему и оставленного мной под подушкой, в изголовье кровати, маленького макета самолёта с его рабочего стола. Я хранила его там в секрете и нащупывала по ночам, до того как уснуть, пытаясь, то ли установить с ним телепатический контакт, то ли просто изъять силы из этого дорогого мне символа.