Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава

— Немного. Будет больно?

— Ты справишься, — ответил уклончиво и закрыл глаза, потому что упертый засранец Гардиан не желал подчиняться приказам. Он злился, да что там, он ярился за мое отношение к невестушке. А ведь я был мягок! Исконная магия свидетель, я хотел ей голову оторвать прямо на месте, но сдержался, неужели это не считается? Ну же, Гардиан! Не время выяснять отношения! Ты же хочешь помочь лучшей подруге своей избранницы? Как думаешь, она обрадуется, узнав, что ты не помог Жозефине раскрыть ее сущность?

Сработало! Гардиан откликнулся. В меня ударило мощью первозданной магии, затуманило разум, заволокло потоком чистейшего сознания, растворенного в вечности. Это нельзя познать логически, объяснить словами, это можно только прочувствовать, пропустить через каждую клеточку тела, наполненного легкостью и тяжестью одновременно.

Жозефина всхлипнула и дернулась, но я крепче сжал ее руки. Гардиан только начал, и пока не нашел отклика в хрупком девичьем теле.

— Как давно у тебя были приступы?

— Неделю или две назад, — жалобно простонала она. — Меня осматривали лекари, сказали, что я полностью здорова.

— Человеческая сущность — да, — голос загрубел. Сквозь привычный баритон прорывались рычащие нотки Гардиана. Щеки ощетинивались чешуей, ногти с хрустом вытягивались, больно в нежную кожу Жозефины.

Гардиан, не переходи черту! Тебе всего лишь нужно вытянуть самку Жозефины!

Дракон опомнился, втянул когти и потянулся к сознанию перепуганной и бледной как полотно девушки. Она не вопила от ужаса, не пыталась вырваться или убежать. Всего лишь зажмурилась, закусила губу и тихо постанывала от боли. Когда долго ее терпишь, когда боль становится частью тебя, то привыкаешь… Слишком быстро ко всему привыкаешь, и изумрудная покорила меня своей стойкостью.

Человеческое сознание Жозефины настолько сильно задавило драконью сущность, что поначалу я подумал, будто ошибся. Но когда Гардиан уже хотел отступить, промелькнуло что-то звериное. Едва уловимое движение материй, почти неощутимая вибрация, снова и снова. Ледяная кожа под моими пальцами потеплела и загрубела, а на тонком запястье девушки, наконец, проступила чешуя.

Я так и знал! Изумрудная девочка. Дочь Вайцека нашлась!

Девушка пошатнулась. Ее драконица, разбуженная Гардианом, пыталась примериться к новой реальности, а меня повело. Я должен был остановиться, должен был вернуться за стол, пригласить владыку изумрудных, и доложить о новом члене стаи. Но все пошло не по плану. Гардиан не собирался уходить, он тянулся к драконице Жозефины, вытягивая ее сущность наружу.

— Милорд, что происходит? Мне… мне плохо, — испуганно произнесла девушка. — У меня снова приступ, мне больно…

— Дракон… сущность… балкон…

Из последних сил я оттолкнул девчонку и бросился к дверям кабинета. Пытался повернуть ручку двери, но полуобернувшиеся пальцы с длинными когтями пропарывали деревянное полотно. Щеки болезненно наливались, вот-вот прорвутся роговые наросты, а там до полной боевой трансформации — считанные секунды. Сколько до спальни? Три лестничных пролета и два длинных коридора. Если ее не окажется на месте — разорву. Видит Исконная магия, не выдержу — и разорву!

Отрава, будущее сапфировых в твоих руках!

Иди сюда, любить буду! Или ментальная магия для менталистки

Эйри

Очередной подарок от ненаглядного оказался еще хлеще. Монашеское облачение с длинными рукавами и воротником-стойкой цвета дохлой мыши полагалось надеть на бал. Да ладно бы просто местные танцульки, так ведь бал по поводу прибытия наследника престола Гардии! Какого именно — в скупой записке женишка не уточняется, но сердце забилось быстрее, чем в мозгу закрутились винтики. Кейлар — последний в недлинной очереди на престол. Перед ним Мирайтель и Ирхель, но всем известно, что наследница никогда не покидает пределы Гардии, а Ирхель слишком занят собой, чтобы отряжать посольства, да тем более драконам. Остается Кейлар. Бесстрашный, инициативный, предприимчивый!

«Будь рядом, но не выделяйся и постарайся не выставить себя на посмешище. Сегодня вечером прибудет посольство из Гардии, и ты должна быть рядом со мной. Настолько далеко, насколько позволяет Шаамни, и так близко, чтобы я мог видеть, что ты делаешь».

— Да, тиран! — прошипела, испепеляя записку гневным взглядом. — Есть, тиран! Как скажете, тиран! Гав, хозяин! Дозволите сесть за стол, или разместите миску у своих ног?

С волос капало и, не стесняясь, я щедро отжимала густые пряди на перину с той стороны кровати, где спит Рейнхарт. Почему-то я знаю, что он спит именно там, и мщу с превеликим удовольствием! Мелкая мстя не достойна Сэйри из замка, а вот хамке из квартала прокаженных — самое то. Хотя, что это я? Как-то слабовато!

Подкрепилась тоже в кровати и, конечно же, совершенно случайно, опрокинула стакан апельсинового сока на подушку.

— Какая я неловкая, — пробурчала, пережевывая круассан, и вытирая остатки горячего шоколада белоснежной наволочкой ненаглядного. — Ай да ладно, высохнет!

Нехотя выбралась из-под пушистого одеяла и устроилась за трельяжем. Не сразу заметила этот несвойственный мужской спальне предмет интерьера. У кого-то резко изменились интерьерные предпочтения? Еще утром его здесь не было.

Решив, что меня это не волнует, запустила щетку в волосы. Из зеркала на меня смотрела почти прежняя Сэйри, с одним лишь отличием — моя прежняя ночная сорочка стоила как двадцать нынешних. Хотя, если откровенно, простой ситец с васильками и темно-синими рюшечками очень даже очарователен. Ткань не просвечивает, достает до пят, да и фасон целомудренно-романтичный, мне понравился. Кто бы ни выбирал наряд — заработал плюсик в моих глазах.

На этой прекрасной ноте двери в комнату слетели с петель. Они с грохотом врезались в стену, и внутрь ураганом ворвалось нечто, смутно напоминающее Рейнхарта, и немного — Гардиана. На улице что-то громыхнуло: не то хлопнуло, не то взорвалось. Небо прошил истеричный вопль-рык, тонущий в стекольном треске.

Я в страхе сжала расческу, как единственное оружие, и суматошно соображала, бежать или нападать? Или притвориться статуей? Присмотрелась к застывшему в дверном проеме «нечто» и опознала-таки в нем наполовину обернувшегося Рейнхарта. У него что, сбились настройки? Застрял между сущностями? Это было бы даже смешно, не будь так страшно!

Обнаружив босую и простоволосую меня возле зеркала, нечто в разорванной рубашке и лохмотьях вместо брюк, кинулось вперед и обожгло лихорадочно-болезненным поцелуем мои губы.

А я, что я… в обморок падать поздно, оттолкнуть — трудно, до канделябра не дотянуться, а расческа — так себе оружие. К тому же, стул грохнулся на пол, он мне вообще теперь не помощник.

Оставалось расслабиться и получать неудовольствие.

Неудовольствие, я сказала!

Всего-то потерпеть немного и… не отвечать. Не сдаваться, не таять под прикосновениями губ, которые из грубых и болезненных стали мягкими, жаждущими, зовущими. Рейнхарт стискивал меня в объятиях, почти умоляя об ответной ласке. Его губы раз за разом обхватывали мои и…