Общество любительниц плавания имени Дж. М. Барри

3. Возможно, у него плохое настроение. Одно дело – поддаться соблазну и провести ночь, полную удовольствий, и совсем другое – осмыслить случившееся при холодном и безжалостном свете дня. Вдруг его терзают угрызения совести из-за того, что он, как ему кажется, предал жену. Вдруг он чувствует, что совершил ошибку. Не исключено, что у него имелось много причин не быть с женщинами после смерти Кейт, причин, о которых Джой и не подозревает. Может быть, его молчаливое исчезновение означает, что он решил остановиться сейчас же, немедленно, пока не поздно.

4. Может, ему не понравилось, как она целуется, или…

Нет. Вот это исключено. Об этом она даже думать не станет. Она нисколько не сомневалась, что Иэн наслаждался каждой секундой, что они провели вместе. Он может не хотеть повторения по разным причинам, но только не по этой.

В половине восьмого Джой заперла дверь Стэнвей-Хаус и на цыпочках перешла дорожку, стараясь ступать беззвучно. Она думала, не взять ли Дейзи – Дейзи понравился бы пруд и вечерняя прогулка до города, – но в итоге не взяла. Подобное приглашение от дам – большая честь, а Дейзи не приглашали. Надо же понимать, что далеко не все любят собак так, как ты. Кроме того, сегодня Дейзи уже была в городе. Она обойдется.

В домике у ворот горели все огни, но занавески были задернуты по причине вечерней прохлады, и Джой не услышала изнутри ни звука. Она прошла через город и свернула на узкую тропинку, ведущую к пруду. Вода чернела в темноте. Серебристая лунная дорожка тянулась по ней, и от пляжного домика исходили свет и тепло, а когда Джой приблизилась, то услышала смех и звуки музыки.

Джой постояла под дверью, прислушиваясь к женским голосам и музыке – это Эдит Пиаф пела со старой пластинки с «песочком». Джой постучала в дверь, и ей открыла Вив:

– Джой! Мы слышали, что вы, возможно, придете. Входите же! Мы как раз собирались сесть за стол!

Джой протянула Вив багет из булочной и две бутылки бордо, которые успела прихватить в винном магазине. И вошла в домик. Дамы из плавательного общества собрались вокруг старого деревянного стола, накрытого льняной скатертью в деревенском стиле. В углу весело потрескивали дрова в печи, наполняя комнату теплом и радостью, и со всех балок свисали елочные гирлянды с маленькими беленькими лампочками. На дамах были блестящие бумажные колпачки. Джой вдруг поняла, что это не просто вечеринка.

– Как у вас здесь красиво! – сказала Джой, озираясь по сторонам, когда ее усадили на крепкую деревянную скамью. – И часто вы такое устраиваете?

– Только в дни рождения. Пять раз в год.

– Чей сегодня день рождения? – спросила Джой, огорчившись, что Агги не рассказала ей, по какому поводу вечеринка, и она не принесла подарка.

– Мег! – выкрикнули они хором.

– Неужели не понятно по ее колпачку? – удивилась Вив.

И точно, бумажный колпачок Мег был золотой, выше и затейливее украшен, тогда как у остальных они были красные и без узоров.

– Когда-то мы праздновали дни рождения по домам… – начала Лилия.

– Но наши мужья вечно болтались поблизости и все портили! Как, они не приглашены? Господи упаси. Поэтому мы стали удирать из дома и устраивать вечеринки здесь.

– Но теперь все они… – Мег вдруг замолкла посреди фразы, побоявшись договорить.

– Мертвы, – завершила вместо нее Вив. И захихикала.

– Это не потому, что мы по ним не скучаем, – сказала Агги. – Скучаем! Ужасно!

– И мы могли бы снова праздновать дни рождения дома, – сказала Лилия. – Может быть, и стоило бы.

– Нет! – воскликнула Мег. – Здесь гораздо веселее!

Гала поставила в центр стола тяжелый, исходящий паром горшок, и Агги раздала всем грубые керамические миски. На столе появилась бутылка скотча неизвестной Джой марки, хлеб, принесенный Агги. Вив добавила к нему и багет Джой, а Лилия поставила блюдце с большим квадратным куском масла. Мег потянулась за штопором, который висел на гвозде, привязанный веревочкой, и открыла одну бутылку бордо.

– Кушать подано, – с гордостью объявила Гала.

– Курица в глиняном горшке. Мое любимое! – объявила, сияя, Мег.

Они по очереди протягивали миски, терпеливо дожидаясь, пока Гала наполнит их.

– Где вы научились это готовить? – спросила Джой.

– У матери, – пояснила Гала, – а та – у своей матери.

– Где они жили? – спросила Джой.

– В Польше. В маленьком городке Болимове. Славится своей керамикой, красивыми-прекрасивыми изделиями из глины. Не то что этот!

Она презрительно махнула рукой на глиняный горшок, в котором приготовила курицу.

– В нем нет никакого изящества. Ручки слишком тонкие, крышка слишком толстая.

Она покачала головой, порицая гончара за неумение. Однако воспоминания о матери – и, наверное, другие воспоминания, о том, что случилось с матерью в лагере, – затуманили лицо Галы.

– Zum Wohl! [15] – сказала она негромко, наполнив последнюю миску.

– Если бы ты наладила промышленное производство такой курицы, то стала бы миллионершей, – проговорила Лилия, которая, прикрыв глаза, смаковала блюдо со сложной гаммой вкусов.

15

За здоровье! (нем.)

Джой попробовала густое варево с картофелем, морковью и кусочками курицы, которые буквально таяли на языке. Все ели молча, почтительно. Потом, уже за добавкой, они весело болтали, потягивая виски и вино и слушая меланхолические песни с дисков. В какой-то момент Агги с Вив многозначительно переглянулись, встали и направились в самый темный угол домика. Спустя миг Вив поставила на стол торт, украшенный горящими свечками. И запела надтреснутым сопрано:

С днем рожденья тебя! С днем рожденья тебя! С днем рожденья, наша Мегси! С днем рожденья тебя!

– Если ты еще проживешь, Мегси, – засмеялась Агги, – то нам придется печь два именинных пирога.

Мег улыбнулась, когда Вив придвинула к себе торт, чтобы разрезать.

– Или втыкать меньше свечек, – предложила Гала. – Может, по свечке за каждое десятилетие?

Агги протянула Мег большую белую коробку, перевязанную красивой голубой лентой.

– Разве мы не постановили, чтобы никаких подарков? – спросила Мег, все-таки забирая у Агги коробку.

– Когда это? – удивилась Гала.