Общество самоубийц

На глазах у Лии Эмброуза охватил огонь. Она смотрела как завороженная, сжимая камеру так сильно, что у нее побелели костяшки пальцев. Ужасное зрелище — горящий заживо человек, но оно пробуждало в Лии что-то первобытное, что-то, чего она не понимала, что не давало ей закрыть глаза и оторваться от разворачивающейся перед ней чудовищной сцены.

Она вспомнила Дуайта.

Онемение в руках внезапно прошло. Лия выскочила из-за камеры и бросилась к Эмброузу. Она пыталась загасить пламя голыми руками, не ощущая жара, не чувствуя боли. Вдруг ее накрыл запах. Ужасный, горький, едкий запах. Лия попыталась не дышать.

Ничего не получалось, огонь полыхал вовсю. Эмброуз потерял сознание, глаза его закатились. Лия схватила пустую бутылку, из которой тот пил, выбежала в коридор и бросилась в ванную комнату. Подставив горлышко бутылки под кран, она повернула ручку, отчаянно надеясь, что водопровод еще работает. Вода потекла, но очень тоненькой струйкой. Руки у Лии тряслись, а горлышко у бутылки было узкое. Чтобы наполнить ее, потребуется целая вечность.

Наконец она набрала бутылку и побежала обратно, по пути пролив часть воды себе на ноги. Но вернувшись в комнату, она увидела, что огонь уже погас. «Слава богу, — подумала Лия, — „Алмазная кожа“. Она не сгорит. Ничего не вышло».

Эмброуз лежал на боку, свернувшись в клубочек; штанины его брюк обуглились. Лия присела и потрясла его за плечо.

— Эмброуз, — позвала она негромко. Мужчина не двигался. Лия потянула его за плечо и перевернула на спину.

Когда она увидела его лицо, руки у нее перестали дрожать. Она поставила бутылку на пол так аккуратно, будто важнее всего на свете было не пролить воду.

Глава тридцатая

Когда пришли полицейские, Анья работала на кухне. Посудомоечная машина опять сломалась, и обязанность мыть посуду выпала ей. Она оттирала жир с тарелок, со лба у нее тек пот, пальцы набухли и сморщились от мыльной воды. То, насколько быстро она мыла посуду, не имело значения — стопка грязных тарелок не только не уменьшалась, а даже росла, — и потому она не слышала, что творится в столовой, пока Розали шепотом не позвала ее в коридор.

Анья сразу поняла — что-то не так. Розали в обеденное время от плиты не отходила даже в туалет. Еще более зловещей показалась Анье тишина, которую она заметила только сейчас, — в столовой было в несколько раз тише, чем обычно в час пик, когда там царил полный хаос.

Анья выключила воду и вытерла руки о джинсы. За дверью кто-то разговаривал, но она не могла разобрать, о чем. Подойдя к дверному проему, в котором стояла Розали, она выглянула в коридор.

Их было трое — двое мужчин и одна женщина, чистенькие и аккуратные, в темно-синей форме с блестящими пряжками, на их головных уборах и рукавах сияли полицейские жетоны.

Они стояли перед Халимой, дочкой хозяина столовой. Именно она сейчас говорила, накручивая на указательный палец тугой черный локон и кивая в такт собственным словам.

— Нет, ничего подобного, — объясняла она. — Он никогда себя не вел так, как вы говорите.

— А как насчет его знакомых? — спросил мужчина с неприятным квадратным лицом, оснащенным маленькими, неглубоко посаженными глазами, плоское, как у рыбы-молота. Ни у одного из полицейских не было планшета. Они стояли, держа руки в карманах или уперев их в бедра, будто зашли выпить кофе и поболтать. Но все в столовой, затаившись, смотрели только на них.

Халима склонила голову набок.

— Я не знаю, какие у него знакомые. Вы видите, что тут творится? У нас столько работы, что я со своими-то знакомыми вижусь редко, не говоря уж о чужих.

— А сюда кто-нибудь подозрительный приходил? — продолжил допытываться плосколицый.

— Подозрительный? Смотря что вы имеете в виду. Это столовка во Внешних округах, офицер, а не пижонский овощной бар во Втором округе, — в голосе Халимы слышалось нетерпение. Она начала покачиваться на пятках — это означало, что она уже на взводе.

Ее тон полицейского озадачил.

— Вы вообще понимаете, насколько это серьезно? Мы можем вас закрыть просто вот как… — он щелкнул пальцами. — Раз вы не хотите с нами сотрудничать. Просто за то, что вы связаны с таким типом.

Халима внимательно посмотрела на него.

— Да я сотрудничаю, конечно, как же иначе? — сказала она примирительным тоном. — Просто, ну, все это плохо для бизнеса, знаете ли, — она обвела жестом полупустую столовую. Оставшиеся клиенты, едва прикасаясь к еде, жадно наблюдали за происходящим.

— Понимаю, — сказал полицейский, хотя по его интонации этого не чувствовалось. Он вытащил какую-то картонку, на вид вроде открытки. — Вы когда-нибудь видели этого человека?

Халима изучила фотографию, хмуря брови и собирая губы трубочкой, потом покачала головой.

— Нет, никогда. А кто это?

Полицейские опять переглянулись. Они, кажется, умели общаться без слов. Второй мужчина-полицейский, лицо и голос которого вызывали довольно приятные эмоции, сказал:

— Наркоторговец. Один из самых опасных.

— Правда? — заинтересовалась Халима. Она снова уставилась на снимок, как будто жалела, что никогда не встречала этого типа и не может помочь полиции. — И вы хотите сказать, Бранко с ним связан?

У Аньи душа ушла в пятки. «Я знаю одного парня», — сказал Бранко.

Полицейские снова переглянулись.

— Бранко попался, когда покупал у этого типа кое-что антисанкционное, — сказал тот, что держал фотографию. — Мы его арестовали. Он говорит, что брал таблетки для себя, но… что-то не сходится. Попробуйте вспомнить его знакомых, которым могло понадобиться нечто подобное. Кого-то с признаками антиобщественного поведения, психической нестабильности, болезненной впечатлительности.

Халима снова покачала головой.

— Не могу вам помочь, извините. Не настолько хорошо я его знала. Вы поговорите с остальным персоналом… — она махнула рукой в сторону Раджа, который флегматично расставлял бокалы за стойкой бара. — Они дружная компания, может, что-нибудь вам подскажут.

Полицейский кивнул.

— Спасибо за помощь. Мы тогда тут еще посидим, если вы не против.

Халима скрестила руки на груди и кивнула.

— Еще в служебных помещениях есть народ, — сказала она, ткнув пальцем в сторону кухни.

Анья отошла от дверного проема. Сердце у нее отчаянно колотилось, руки вспотели. Она прислонилась головой к забрызганной маслом липкой стене и попыталась обдумать ситуацию.

— Симпатичный, правда? — прошептала Розали, все еще глядя в коридор. — По-моему, он на меня поглядывает.

Не получив ответа, Розали повернулась к Анье.

— Ты его видела? Того высокого, с пронзительными глазами. Эй, что с тобой?

У Аньи кружилась голова. В кухне становилось все жарче, жара словно превратилась в зверя, который схватил ее и сжимал так, что она не могла дышать.