Общество самоубийц

Лия схватила его сквозь ткань рубашки за левый сосок, а другой рукой коснулась паха. Тодд дернулся и напрягся, по его телу прошла волна дрожи. Это заводило не на шутку.

— Ну же, — повторила Лия, — расскажи мне, за что ты хочешь извиниться. — Она чувствовала, как внутри нее пробуждается хищное желание. Раздражение, накопившееся за последние недели, стало острее. Лия стиснула сосок Тодда и сжала ладонь внизу. Улыбнулась, когда мужчина содрогнулся. Он возбудился, хотя не имел такого намерения, и теперь ему явно было не по себе. Лия заметила, что его коричневый галстук-бабочка усыпан крошечными розовыми горошинками.

— Извини, что я на тебя доносил, — выговорил Тодд срывающимся голосом. — Я думал… думал, что помогаю тебе.

— Да неужели? — Лия принялась расстегивать ремень на его брюках. Тодд попытался отпихнуть ее руки, но безуспешно.

— Лия, — прошипел он, — что ты делаешь? Я пришел поговорить.

— Ну так говори. — Лия высвободила его член, разбухавший прямо на глазах, — казалось, кончик его подвешен на невидимой нити.

— Лия, — выдохнул Тодд.

Он раскраснелся и быстро-быстро моргал. «Какие красивые ресницы», — подумала Лия. Дыхание мужчины ускорилось, он покраснел еще сильнее. Может, он еще и заплачет?

Больше Тодд не пытался ее остановить. Лия втянула его в квартиру и закрыла дверь.

Они занялись сексом прямо на полу в коридоре. Лия оседлала покорного Тодда и, сжимая бедрами его небритые щеки, ритмично опускаясь на его мягкий рот, почти забыла обо всех своих проблемах, об Анье и ее матери, об Обществе. Она рассеянно подумала, что в такой позе может, пожалуй, сломать Тодду шею. Очень приятно было наблюдать, как послушно его подтянутое тело дергается между ее ног. Тодд, несмотря на все его недостатки, был все-таки потрясающе красив.

Когда они закончили, Лия переползла на его живот и села верхом.

— Так ты меня простила? — спросил Тодд так тихо, что Лия почти почувствовала себя виноватой. Но потом вспомнила — именно такое выражение было на лице ее бывшего жениха, когда она выяснила, что он на нее доносит, — и промолчала.

— Я просто хотел сказать, — продолжил он, — а ты не дала мне закончить. Я действительно думал, что помогаю тебе. И только вчера, когда мне сказали, я понял, что на самом деле натворил.

Лия напряглась.

— Что тебе сказали? И кто?

Тодд повернул голову набок и заговорил еле слышно. Светлый локон упал ему на правый глаз.

— Я не должен никому говорить, пока об этом не объявят публично. Но людей уже начали информировать.

Руки у нее похолодели.

— Третья волна началась, Лия. Кто знал, что это произойдет так скоро? Но говорят, это и правда она. И мы окажемся среди первых, — в голосе мужчины слышались тихое изумление и серьезность, которой раньше Лия в нем не замечала. Внезапно Тодд показался ей очень немолодым усталым человеком.

Лия уперлась одной рукой ему в грудь.

— О чем ты? — поинтересовалась она. — Что значит «мы окажемся среди первых»?

Тодд снова взглянул на нее.

— Извини, я имел в виду «мы» в смысле… Извини, — сбивчиво ответил он. — Понимаешь, меня известили, — пояснил он, — и я подумал, ну, может, тебя тоже. Тебя известили, Лия?

Тодд внимательно вглядывался в лицо Лии, но жалость в его глазах сказала ей, что он уже знает ответ. Догадался, спросил или как-то выяснил.

Лия наклонилась к нему поближе — кончики их носов разделяли несколько сантиметров, — обхватила руками его шею и почувствовала, какая она твердая и мощная, какая теплая. Представила себе цвет текущей внутри «Умной крови». И чуть-чуть сжала. Он запаниковал — это чувствовалось по его дыханию, по цвету кожи.

— Лия! — изумленно выдохнул Тодд. Она продолжала сжимать — легко, словно играя.

— Лия! — вскрикнул он, дернул бедрами и сбросил ее в сторону.

Лия упала на холодный пол. Ее локоть взорвался болью.

Теперь Тодд стоял над ней.

— Боже, Лия, да что с тобой? — он потер шею и протянул ей руку. — Прости, — повторил он, снова полный раскаяния. — Я сделал тебе больно? Мне так жаль.

Лия схватилась за локоть и попыталась выпрямить руку. Рука не шевелилась.

— Ну же, Лия! — сказал Тодд. — Я пришел сказать, что, может, мы сумеем вместе все исправить. Раз уж меня известили. Может, я смогу замолвить словечко за тебя.

Может, они сумеют вместе все исправить. Может, сумеют. Лия вспомнила про съемку смерти Эмброуза и свой разговор с Аньей, записанные на крошечную камеру в пуговице и еще не отправленные Джи Кею. Чего она ждала? Почему еще не переслала записи, не оправдалась, не вернулась к нормальной жизни? Тодд мог бы въехать обратно. Она могла бы вернуться к работе.

Но глядя в безупречные золотые глаза Тодда, Лия с ужасом поняла, что она этого не хочет. Вот в чем все дело. Ее прежняя жизнь казалась далекой и до смешного пустой. Она не могла себе представить, как снова входит в офис, сидит у себя за столом, как расчетливо обсуждает с клиентами фантастические суммы, которых не истратить и за несколько жизней — впрочем, этих жизней у них все равно не будет. Она не могла себе представить, как продолжит встречаться с Тоддом, ходить на вечеринки с витаминными коктейлями, сплетничать о том, чей тренер переспал с чьим клиентом, и шепотом обсуждать сроки друзей.

А чего она хочет?

Ответ пришел ей в голову мгновенно.

— Мне надо идти, — объявила она Тодду.

— Куда?

Лию больше не беспокоило, что он уставился на нее с подозрением. Какая разница, что думает Тодд, что они все думают?

Она быстро встала и начала одеваться, потом, взяв сумочку, окинула взглядом квартиру. На секунду ее охватило странное чувство потери, смутное ощущение, что больше она сюда никогда не вернется. Однако тяжесть в животе исчезла, и в горле у нее защекотало что-то задорное, свободное и безрассудное.

— Куда ты идешь, Лия? — Тодд удивленно смотрел на нее, все еще лежа на полу.

— Пока, Тодд, — сказала Лия.

И не дожидаясь реакции, закрыла за собой дверь.

Глава тридцать третья

Цветы, заполнявшие вазы, начали увядать. Огромные головки ярко-розовых пионов и тяжелые белые розы раскрывались, их плотные лепестки заворачивались наружу, непристойно обнажая оранжевые сердцевинки с пыльцой. Голые стебли, не выдерживая веса цветков, постепенно клонились книзу. Шарики тоже сдувались, гелий вытекал в плотный воздух комнаты, согретый жаром человеческого дыхания. Конечно, шариков было столько, что они все еще закрывали потолок, но некоторые уже спустились ниже, и их завязки с хвостиками свисали до полу.

Дети нетерпеливо ерзали на своих местах и мрачно косились на торт. Родители гладили их шелковистые головки, ворковали в маленькие ушки. «Еще немножко, — шептали они. — Веди себя хорошо». Лии казалось, что все гости украдкой поглядывают на нее — сначала на нее, потом на ее мать, которая кружила по комнате, разливая овощной пунш и распространяя хорошее настроение — упреждая назревающие скандалы и отвечая на вопросы, задаваемые напряженными голосами.

Сейчас мать оказалась у нее за спиной. Лия это знала, потому что слышала ее запах — яркие летние духи поверх солоновато-сладкого запаха ее тела, который настолько пропитал все уголки жизни Лии, что она не могла даже сказать, приятный он или нет.