Очень странные миры

– Вы хотели сказать – если получу? – уточнил Кратов.

Тектоны молчали. Прошла вечность, и Горный Гребень пояснил:

– Я хотел сказать то, что сказал. Тебя не затруднит в дальнейшем не подвергать сомнениям предлагаемые формулировки?

– Постараюсь, – пробормотал Кратов. – Когда получу ответ… Я надеюсь, что смогу верно его истолковать.

– Твоя отвага не уступает твоей самонадеянности, – сказал Идеальный Смерч. – Не хотел бы никого разочаровывать, но «длинное сообщение», о котором мы все прекрасно знаем, поступило с такого уровня представлений, на котором человечество окажется через два-три тысячелетия непрерывного прогресса.

– Но ведь наш брат затем и отправился в свое странствие, чтобы найти способ прочесть «длинное сообщение», – не без иронии напомнил Ночной Ветер.

– Может быть, он ошибается, – сказал Идеальный Смерч. – Возлагает чрезмерные надежды на какой-то архаичный и ненадежный прибор.

– А может быть, и не ошибается, – заметил Колючий Снег Пустых Вершин.

– И он всегда может обратиться за помощью, – добавил Горный Гребень. – Не так ли, брат?

– У него и без нас помощников хоть отбавляй, – с нескрываемой иронией произнес Ночной Ветер.

– И действительно, – с сердцем сказал Кратов. – Один помощник пытался заманить меня в Авалонскую башню посулами эзотерического знания. Другой в пароксизме радушия вдребезги разбомбил обитаемую космическую станцию. Уж не знаю, как в эту последовательность непрерывного благодетельства вписывается интрига с воскресшим звездоходом и двое из ларца, одинаковых с лица…

– Из какого ларца? – строго спросил Идеальный Смерч.

– Человеческий фольклор, – снисходительно пояснил Ночной Ветер. – Если мы не понимаем его смысла, это не значит, что не должны его воспринимать.

– А! – воскликнул Идеальный Смерч и щелкнул клешнями. – Бриз и Фирн! Но при всем их морфологическом сходстве они все же разнятся даже на мой непритязательный взгляд.

– Это метафора, – сказал Ночной Ветер с легким раздражением. – К тому же густо приправленная сарказмом.

– Постойте, – сказал Кратов, насторожившись. – Какой бриз… что за фирн?..

– Как ты заметил, брат, – невозмутимо промолвил Горный Гребень, – в своих кругах мы используем имена, производные от природных явлений. Такова традиция. Наши подлинные, прежние имена остались в минувшей жизни, к которой мы никогда не вернемся. Я имею в виду, разумеется, тектонов с кратными именами. Та же традиция распространяется и на наших ассистентов, у которых нет заманчивых и одновременно печальных перспектив однажды войти в Совет тектонов. Имена эти простые, короткие, по этой причине ономастикон довольно ограничен. Ну так и круг ассистентов невелик…

– Бриз, как я догадываюсь, это Ветковский, – предположил Кратов. – А Фирн, должно быть, Урбанович?

– Наоборот, – возразил Горный Гребень.

– Так, значит, эти болтуны работают на вас?

– Не на нас, – сказал Горный Гребень. – На Призрачный Мир.

– Этого я тоже не понимаю, – нахмурился Кратов.

– И не пытайся, брат, – мягко сказал Горный Гребень.

– Потому что даже мы этого не понимаем до конца, – проворчал Идеальный Смерч.

– Ты заметил, что мы даем тебе прямые ответы на прямые вопросы? – спросил Ночной Ветер.

– Я еще только разогреваюсь, – сухо сказал Кратов.

– Метафора! – быстро объявил Ночной Ветер, предвосхищая вопросы. – Она означает, что наш брат вначале предпочитает задавать малосущественные вопросы, оставив самые главные на десерт…

– На десерт, – с сомнением повторил Идеальный Смерч.

– Не стану лгать, будто мы куда-то торопимся, – осторожно заметил Горный Гребень. – Но время по-прежнему остается той вселенской силой, которой тектоны так и не научились управлять.

– Хорошо, – сказал Кратов. – Как я уже говорил, люди эфемерны, времени у нас и того меньше… Ответьте мне: что случилось в экзометрии два десятка лет назад?

Он остановил взгляд на Горном Гребне.

– Во время нашей последней встречи ты, учитель, сказал, что Хаос увидел меня, а я увидел его. Тогда, в экзометрии… Что в Галактике существуют и разнонаправлено действуют две силы: Разум и Хаос. Что в результате экспансии Галактического Братства был нарушен некий баланс, и Хаос постарается его восстановить. Что «длинное сообщение» может быть посланием Хаоса – если у него, как и у Единого Разума, есть свои эффекторы, свои тектоны или астрархи. Или предупреждением о некой опасности, которая станет реальной очень скоро, в отдаленном будущем или вовсе никогда. Что с тем же успехом это может оказаться рождественской открыткой, а нас четверых против воли назначили почтальонами. Что в конечном итоге мы не знаем ни о тех, кто его послал, ни о его содержании… что мы вообще ничего не знаем. – Кратов усмехнулся. – Да, чуть не забыл: а еще я оказался отмечен Хаосом, он управляет мной в меру своих представлений о полезном. И в нарушение причинно-следственных связей использует как живой индикатор фатальных событий космического масштаба. Так что же случилось с нами на самом деле? Не пора ли открыть тайну, что не дает всем покоя вот уже двадцать с лишним лет, на протяжении которых мы не предпринимали ничего, а чего-то ждали? Что – или кого! – мы повстречали тогда в экзометрии? Что за «длинное сообщение» торчит в нас застарелой занозой?

– Это один большой вопрос? – спросил Идеальный Смерч. – Или ты желал бы выслушать отдельные ответы на каждый, в него входящий?

– Уж как получится, – сказал Кратов, переводя дух.

– Мы не знаем, – после долгого молчания сказал Колючий Снег Пустых Вершин.

– Это ваш ответ? – с грустным удивлением спросил Кратов.

– Точный ответ на точный вопрос, – ввернул Ночной Ветер.

У него не было лица, но все равно казалось, будто он усмехается.

– В наших беседах, – сказал Горный Гребень, – я употребил метафору Хаоса лишь для того, чтобы как-то обозначить совокупность масштабных процессов, противодействующих экспансии Единого Разума. Эти процессы имеют различную природу, в диапазоне от физической до социальной. Внезапные и несвоевременные астрофизические катаклизмы. Нейтронные ловушки там, где их никто не ждет. Нуль-потоки возле тысячу раз исследованных и надежных порталов. Непредвиденные планетарные пандемии. Внезапные всплески внутрирасовой агрессии. Я могу перечислять очень долго. И чрезвычайно хотелось бы вычислить интеграл для всех этих процессов. Но его не существует. Мы сами, произвольно ввели его в нашу систему мира. Это и есть тот Хаос, о котором я тебе говорил.

– Кажется, я буквально угодил в перекрестье недобрых взглядов, – вполголоса сказал Кратов.

– Если бы удалось его персонифицировать, найти источник и локацию! – произнес Горный Гребень. – Как это облегчило бы нашу задачу! С ним можно было бы попытаться вступить в переговоры. Для этого у нас есть целая армия искусных переговорщиков. Я о ксенологах, брат, если ты не понял… Его можно было бы заключить в какие-то рамки, отгородиться от него. Наконец, попытаться уничтожить… что вовсе не в наших правилах. Но никакого Черного Властелина не существует. Хаос безлик, слеп и повсеместен. Он там же, где и мы. Скажу больше: он – частица каждого из нас. Приводя в порядок малый участок Галактики, мы неизбежно разрушаем незримые связи, о которых даже не подозревали. Хаос не нуждается в нашем участии. Но мы своей разумной деятельностью вынужденно и неосознанно приумножаем его угодья.

– Мы считаем, – подхватил его мысль Идеальный Смерч, – что экзометральные переходы, связавшие множество очагов разума тесными узами, придавшие смысл самому представлению о контакте, собравшие Галактическое Братство воедино, существенно нарушили баланс. Мы не слишком много знаем о физике экзометрии. За всю эпоху экзометральных сообщений наука так и не вышла за рамки конечного набора непротиворечивых гипотез.

– Мы предполагаем, – принял эстафету Ночной Ветер, – что существует некая сила, по самой природе своей входящая в концепцию Хаоса. Обычно она никак себя не проявляет, поскольку ее естественной локацией является экзометрия. Но теперь она желает заявить о себе и предъявить нам счет. Это земная метафора, она должна быть тебе понятна, брат.

– Но мы не можем отказаться от экзометрии, – заключил Колючий Снег Пустых Вершин. – Хотя бы даже вся логика событий и весь гуманизм Галактики требовали такого поступка.

– После такого решения Галактическое Братство будет разрушено, – сказал Идеальный Смерч. – Мы снова будем предоставлены самим себе перед ликом вселенной. В Галактике воцарится Хаос.

– Во всех высокоразвитых культурах существовали собственные технологии сверхсветовых сообщений, – напомнил Горный Гребень. – Даже у людей, даже у эхайнов. Вместо сотни лет на покрытие расстояния до ближайшей звезды – считаные годы. Что это решает? Ничего существенного. Дальние колонии будут утрачены. Никаких контактов с соседями, никакой экспансии разума. Молчание космоса – на сей раз навсегда.