Очень странные миры

– Но ведь не только это, – непримиримо сказал Кратов. – Я прав?

– Разве этого недостаточно? – резко спросил Колючий Снег Пустых Вершин.

– Ты прав, брат, – вдруг сказал Ночной Ветер.

«Ну еще бы, – подумал Кратов печально. – Все, о чем они говорили, правильно, весомо и заслуживает уважения. Но это лишь часть истины. Потому что, при всем их отъединении от собственных рас, при всех их фантастических свойствах, они остались живыми существами из плоти и крови. И они не хотят ничего терять».

– Отказ от экзометрии для тектонов равноценен смерти, – в унисон его мыслям продолжал Ночной Ветер. – Мы, тектоны, существуем, мы имеем смысл, если сохраняется «чувство мира». Без него мы всего лишь кучка уродливых спесивых мутантов с наклонностями к выспренным речам. А еще мы узники в тюрьмах собственных тел, которые не годятся для нормальной жизни. Мы ни жить, ни даже умереть как подобает не сможем.

– Поэтому вы решили остановить меня?

– Не мы, – возразил Горный Гребень. – Твои воспоминания оказались очень познавательны. Но они не дали ответа ни на один вопрос. Во всяком случае, мы так считали. Пока не выяснилось, что ты почерпнул из них больше, чем мы.

– И решил самостоятельно получить ответы, – сказал Идеальный Смерч. – Кое-кому это не понравилось.

– Например, мне, – желчно произнес Ночной Ветер. – Я могу выражать несогласие. Могу высказывать сомнительные идеи. Могу быть несносным авантюристом… Но я тектон, и все мои дурные манеры не выходят за границы, установленные этикой тектонов.

– В конце концов, просто сидеть на берегу озера и философствовать тоже неплохо, – глубокомысленно сказал Горный Гребень.

– А смерть – лишь изменение агрегатного состояния, – небрежно заметил Идеальный Смерч.

– Бессмертие тоже утомляет, – проговорил Колючий Снег Пустых Вершин. – Хотя мы и не бессмертны, как те же тахамауки, мы всего лишь неестественно долго живем. Ты не задумывался, брат, что происходит с тахамауками, которые устают жить?

– Незаданные вопросы не требуют точных ответов, – туманно заметил Ночной Ветер.

– Я просто устал, – сказал Колючий Снег Пустых Вершин.

– Да, – с воодушевлением согласился Горный Гребень. – Мы все устали. Кто-то больше, кто-то меньше. Но есть группа молодых тектонов, которые еще не утомлены.

– Они только разогреваются, – язвительно пояснил Ночной Ветер.

– Этика тектонов нерушима, – высокопарно возгласил Идеальный Смерч. – Но они увидели в тебе угрозу. И попытались тебя отвлечь.

– Авалонская Башня, – начал перечислять Горный Гребень. – Потерянные корабли Мейал-Мун-Сиар. Мультирепликант Сафаров…

– Целый склад ящиков Пандоры, кладези открытий, – подытожил Кратов. – Они реально существуют?

– Разумеется, – небрежно произнес Идеальный Смерч. – Как и всякий хорошо обустроенный соблазн.

«Они говорят со мной попеременно, – вдруг подумал Кратов. – Каждый – своим голосом. Но одними и теми же словами. И мыслят, похоже, одинаково, что бы не выдумывал о себе этот недоделанный ренегат Ночной Ветер. Тектоны могут выглядеть по-разному. Как любит говорить Призрачный Мир – квантоваться аморфантами, элуроморфами… как угодно. Но по сути это единый мыслительный аппарат. Вселенский Супермозг. Одна доля которого может своевольничать, за что другая доля с охотой выпишет ей леща. Надеюсь, Галактическим Братством не управляет Вселенский Шизофреник».

– Еще поверю, что это они, ваши молодые тектоны, инспирировали миссию девушки Лилелланк на Авалоне, – сказал он. – Но что на них работает и записной враль вроде Джейсона Тру!..

– Ты же ксенолог, брат, – сказал Горный Гребень с укоризной. – Ты лучше всех нас должен сознавать, что хорошо организованная утечка важной информации порой более эффективна, чем военная операция.

– Но когда ничего не сработало, – сказал Кратов холодно, – не погнушались и военной операции. Шторм – один из молодых тектонов?

– Увы, – коротко ответил Ночной Ветер. – Если для тебя это существенно, мы готовы повторно принести извинения за его проступок.

– Нам действительно стыдно за то, что произошло в системе Тетра, – мягко промолвил Идеальный Смерч. – Это непозволительно, это за границами этики. Шторм останется тектоном, но лишь из гуманитарных соображений. Ведь он точно такой же узник собственного тела, как и все мы. Но он отстранен от всех инициатив, требующих физического присутствия в Галактике.

– Когда-то у людей это называлось ссылкой, – сказал Горный Гребень. – Теперь у них есть Плоддерский Круг. А у нас…

– Она, – задумчиво поправил Кратов.

– Что? – переспросили сразу несколько голосов.

– Шторм полагал себя женщиной.

– Все это так условно, – заметил Идеальный Смерч. – Мужчина, женщина… Наличие в дотектоновском прошлом репродуктивной функции…

– Мы также считаем своим долгом восстановить галактическую станцию «Тетра» в полном объеме, – торжественно объявил Горный Гребень.

Прежде чем Кратов успел проронить: «На кой черт?..», Колючий Снег Пустых Вершин поставил в дискуссии жирную точку:

– Это не обсуждается.

– Станция будет восстановлена, – величественно повторил Горный Гребень. – А уж ваше дело решать, нужна она или нет.

– Что ж, я знаю несколько десятков людей, которым она определенно нужна, – вынужден был согласиться Кратов. – И нелюдей тоже. Я к их числу определенно не отношусь… Но что же вас так… – он призадумался, подбирая слово поделикатнее, – озадачило? Что я соберу «длинное сообщение» из разрозненных обрывков, прочту и не пойму? Или пойму, но неверно?

– Что ты поймешь верно, – не замедлил с ответом Ночной Ветер.

– Хорошо. Допустим. Не знаю, как это возможно, но приму как данность. Собственно, я не питаю иллюзий, что все получится, как задумано. Что вообще получится, что я выбрал подходящий инструмент… И что тогда? Что от этого изменится?

– Все изменится, – сказал Горный Гребень утвердительно. – Потому что нельзя будет сделать вид, будто ничего не случилось и к нашей парадигме всего лишь добавился новый штрих. Нужно будет принимать решение. И это решение может оказаться невыносимо тяжелым. Даже для нас.