Очерк о родном крае

Чего-то все-таки не хватало.

– Все, - сказал водитель, хлопнув ладонью по рулевому колесу, - ждем.

– Ждем?
– Марек покрутил шеей.

На встречной, остановившись, стрекотал желто-красный электрокар коммунальной службы. Справа перемигивались поворотниками автобус с грузовой 'Газелью'. Перекресток был пуст, но с места никто не трогался.

– Поломка?
– спросил Марек.

– Туда смотри, - сдвинув на лоб очки, показал глазами водитель.

Марек отклонился и увидел пристроившегося к столбу светофора человека в темно-синей натовской форме.

– Что он делает?

– Зеленый коридор своему начальству делает.

– А все остальные...

– А всем остальным - жопа.
– Владелец 'рэйндж ровера' потер висок.
– Слушай, журналист, может ты про это напишешь?

Марек пожал плечами.

– Наверное, они имеют на это право...

Водитель посмотрел на него с сомнением.

– Что, в Кельне так же?

– Нет. Но у вас же молодая республика. Они ее защищают.

– От кого?

Они встретились глазами.

Марек смутился. Действительно, подумалось, от кого? Соседние области вроде даже планов не вынашивают.

– На всякий случай. Я не знаю. От Москвы.

– Ну-ну...

В руках у водителя появилась шариковая ручка, газетка с кроссвордами. Какое-то время Марек следил, как в клетках возникают буквы и складываются в слова.

Тайга. Лесоповал. Козырь.

На кисти водителя, у большого пальца, синела наколка. Недописанная. 'Вов'. Вова? Или, может, 'о' это 'д'?

– И долго ждать?
– спросил Марек.

– Минут десять. Оттуда поедут.

Легкий наклон головы показал, откуда. Слева.

Марек посмотрел влево, прямо - не пройтись ли пешком по убегающему вдаль проспекту. Нет, решил, не пройтись. Лениво. Пользуясь случаем, достал из сумки ноут. Ну-ка, набьем по свежим впечатлениям.

'Город за время моего отсутствия разительно изменился. Я уезжал из места, которого поразили все провинциальные болезни разом - бедность, грязь, ветхие халупы муниципального жилья, безработица и бессмысленность существования, и тут же, по соседству, пышные чиновничьи и бандитские особняки, каменные заборы, открытые бассейны и дорогие женщины. Дикий край.

По дороге с вокзала я одновременно с надеждой и страхом вглядывался в улицы, в дома, в людей. Конечно, ветхие многоэтажки никуда не делись. Было бы глупо полагать, что они растворятся без следа. Но заметил я и новостройки, и расползшийся на полквартала торговый центр, и остовы еще каких-то строений.

А воздух! Самое главное был воздух. Не было в нем той обреченности, что отличала жуткий советский период. Не было и угнетенной российской прели.

Казалось, дышишь самой свободой. Заслуженной, выстраданной и оттого вдвойне приятной. Печать нового светлого демократического будущего лежала на лицах горожан'.

Не слишком ли?
– подумал Марек. Воздух свободы, печать будущего. Оно, конечно, такое любят...

– О, - сказал, отвлекаясь от кроссворда, водитель, - едут.

– Где?

Марек хлопнул крышкой ноута.

Улица слева оделась проблесковыми маячками. Ближе, ближе. Скоро Марек смог рассмотреть летящий к перекрестку самый настоящий кортеж из трех автомашин. Камуфлированный 'Хамви' спереди, 'Хамви' сзади, между ними черный лимузин с тонированными стеклами. За пулеметами на крышах 'Хамви' торчали стрелки.

Ф-фух!

'Рэйндж ровер' качнуло воздушной волной. Головной 'Хамви', взвизгнув шинами на повороте, одарил сизым выхлопом. Мелькнули габаритные огни. Лимузин за ним на скорости слегка занесло, но он быстро выправился, оставив на асфальте черный след протекторов. Замыкающий 'Хамви' притормозил, и Марек вдруг обнаружил, что прямо в лицо ему смотрит М240.

Противно заныл живот.

Голова стрелка в тактическом шлеме с забралом на две трети лица качнулась, ствол пулемета дрогнул.

Марек, как защиту, прижал ноут к груди.

– Не ссы, - одними губами произнес водитель, уставясь в точку на лобовом стекле.
– Это они развлекаются так. Пугают.

Марек икнул.

– Прийятного апьетита!
– вдруг рявкнуло из 'Хамви'.

Тут же грянули ударные - и вездеход, расплескивая рок-металл из окон, рванул прочь.

– Веселые ребята, - выдохнул Марек.

Зажегся зеленый.

– В сущности, нам за ними, - сказал водитель.

'Рэйндж ровер' дернулся и медленно покатил по полосе.

– Может, догоним?
– спросил Марек. Страх его отпустил, появилась даже какая-то бесшабашность.

Водитель покосился на него как на сумасшедшего:

– Жить надоело?

На серые плиты когда-то площади Ленина свернули в молчании.

Впереди выросла ограда и будка охраны за бетонным блоком. Водитель выкрутил руль.

– Финита.

– Здесь?
– Марек распахнул дверцу.

Как ни странно, угрюмую трехэтажку из красного кирпича с тусклым шпилем, вырастающим из куполообразной крыши, время не взяло. Герб, конечно, сбили, триколор сняли, болталась теперь наверху какая-то красно-белая тряпочка, но двери, дубовые, со стеклом, так и не поменяли. Бывший горисполком. Бывшая горадминистрация. А теперь, значит, комендатура и тоже, наверное, что-то правительственное.

– Э-э!
– крикнул водитель.

– Ах, да, - Марек вернулся, запустил руку в карман плаща.

Вынул пять евро - те самые, так и не принятые проводником. Расстался с ними с легкой душой. Чур меня, чур. Добавил две монеты из портмоне. Вложил в протянутую ладонь.

– Семь?

– Семь, семь, - кивнул водитель.

Марек отразился в очках в последний раз. 'Рэйндж ровер' фыркнул, блеснул на прощание стеклами.

На показанный европаспорт в будке отреагировали поднятием шлагбаума.

– Проходите, господин Канин.

Прозвучало почему-то непривычно. Какой, к чертям, господин Канин в родном городе? Чужеродное вкрапление. Га-аспадин...

Марек улыбнулся. Нет, в том же Кельне - нет вопросов. Но здесь...

Пока шагал к зданию, мимо чистенькой, со свежими разделителями, автостоянки, мимо декоративного каре кустиков и голубоватых елок, набросал мысленно очередные строчки.

'Водитель, который довез меня до комендатуры, представлял уже новую генерацию. Нет, не европейскую, но промежуточную. Он был сосредоточен и обстоятелен. Мы быстро договорились о цене. Семь евро по среднеевропейским меркам не так уж и много, но по местным, поверьте, сумма приличная. Впрочем, я согласился. Мне понравился его автомобиль.