Очерк о родном крае

– Цены от производителей...

– А продукты?

– В смысле, закусить?

Марек обернулся.

Мясистое лицо треснуло улыбкой навстречу. Втюхать клиенту, втюхать, продать, порекомендовать, подстроиться...

Что там читать в нем?

– Или вам набором?
– просто-таки немыслимое подобострастие.

Га-аспадину удобно набором...

А этот, подумалось Мареку, пятерку бы взял. Ему не тошно. И рейхсмарки, наверное.

– Набором - это как?
– отвернувшись, он обнаружил в конце зальчика уголок с бакалеей и направился туда.

– Очень просто, - продавец нырнул за прилавок, заспешил, - например, есть набор - называется 'На троих': две бутылочки 'Колючей', сорокапятиградусной, хлеб, сырок, вареное яйцо, сто грамм ирисок 'кис-кис'.

– А еще?

– Для любовных встреч есть пикантный набор, - продавец чуть ли не замурлыкал, - он называется 'Две свечи'. Шампанское для дамы, водка для кавалера...

Марек чуть не продолжил: '...хлеб, сырок, вареное яйцо'. Или нет, подумал, конечно же, две свечи, в названии ж сказано.

– ...виноград, нарезка, конфеты 'грильяж'. Ах!

Лицо у продавца сделалось мечтательным. Взгляд его поплыл из зазеркалья куда-то наружу и вернулся затуманенным.

И опять же - что в нем читать?

– Нет, - Марек постучал ногтем по каленому стеклу прилавка, - мне нужны консервы, колбаса, сыр хороший, желательно швейцарский, овощи...

Продавец поскучнел.

– Боюсь, - развел руками, - у нас узкий профиль. Есть еще набор 'Врачебный'. Там такие маленькие стаканчики и коньяк.

– Ясно, - Марек кивнул.
– А где-то здесь поблизости нормальный продуктовый...

– Вроде бы на той стороне, через дом.

– Спасибо.

Марек уже повернулся, потом кинул взгляд на застывшую за прилавком фигуру, грустно уставившуюся в пустоту (как робот выключенный, честное слово), вздохнул. Потратимся?

– Пиво-то, - спросил, - хоть есть?

– Конечно!
– Продавец с энтузиазмом, чуть ли не со всхлипом ожил.
– Вам какое?

– Местное.

Чмокнула прозрачная дверца холодильника.

– Областное подойдет? Здесь, в Лешаках делают, немецкий завод.

– Свежее?

– Вчера завезли, - продавец протянул бутылку.

На бутылке, холодной, зеленоватого стекла, было написано: 'Лешаковское светлое'.

– Это что, - хмыкнул Марек, - кругами водит?

– Простите?
– не понял продавец.

– Не берите в голову, - Марек махнул рукой.
– Евро принимаете?

– Разумеется. У нас даже курс выше официального, - подмигнули ему.

Сумку, освободив ремень, пришлось повесить на плечо.

Пиво пенилось и пилось гладко. Тут же, у магазина, Марек сам не заметил, как выдул пол-бутылки. Научились-таки делать. Не советские 'жигули', за которыми когда-то, давным давно, отстаивал очереди отец. И еще радовался. О, 'жигули'! Ах, эх, о-хо-хо!

Помнится, колыхались эти 'жигули' в бидоне словно желтоватая теплая моча, и на вкус - (хочешь попробовать, Марек?) - кислятиной были жуткой.

Вот же гадство - пива хорошего не было!

Марек взболтал и с наслаждением допил. Облизнул губы. Ну-ка, бутылочку - в урну, самому, слегка отяжелевшему - марш, марш! Мы идем, и все идут...

По истертой 'зебре' он пересек дорогу. Значит, от комендатуры налево, сообразил он, потом через сквер, пустырь, улицу Светлую, там еще сараюшки какие-то были раньше, потом три дома - и мой. Двухэтажный, трехподъездный, двенадцатиквартирный. Налево - Зотовы, а выше...

Фамилии верхних жильцов из памяти как-то выпали.

Марек повертел головой. Продуктовый обнаружился метров через двадцать, в цокольном этаже новостроя, узкие ступеньки вели вниз, над ступеньками аркой изгибался щит с надписью: 'Супермаркет'.

Вот и проверим, гордо ли звучит...

Спустившись и толкнув простенькую дверь с зазвеневшим колокольчиком, Марек очутился в просторном подвальном помещении, где сразу же разделительным стальным барьером были обозначены вход и выход. Сидел охранник. Высились башенки пластиковых корзинок.

– Сюда?
– Марек взял одну корзинку.

Охранник, сосредоточенно жуя, кивнул.

В магазине было пусто, Мареку, шагающему между рядами, скоро стало казаться, будто он попал на съемки фильма про зомби - тишина, полки, стеллажи, лампы дневного света и вот-вот должен выскочить, утробно воя, живой мертвец.

Столкнувшись в проходе с покупателем, внимательно изучающим упаковку чая, он от неожиданности чуть не вскрикнул. Еще и синева примерещилась на чужом лице.

А выбор приличный...

Не советский и уж, тем более, не перестроечный. Макарон сорта три, риса видов шесть, желтый, длинный, коричневый... Вот где, где все это было раньше?

Марек, не глядя, сгреб в корзинку пяток разномастных пакетов. И остановился.

Ценник на спагетти смотрел на него каким-то совсем нереальными цифрами. Охренеть. Марек не поверил. В пересчете на евро макароны получались какие-то золотые, даже бриллиантовые. Почти четыре евро за пятьсот грамм. В два раза дороже, чем в Кельне.

Марек пробежал глазами по полкам.

Мать моя! Цены поражали. Невольно он стал прикидывать, придется ли что-то снимать с карточки. Нет, понятно, почему у них тут пусто. Миллионеров, наверное, в молодой республике пока немного. С другой стороны ведь кто-то здесь покупает, если не разорились еще.

Так... Марек расстался с двумя макаронными пакетами и вместо них взял рис и гречу. Тоже запредельно, но все же дешевле.

В голове включился калькулятор. Прекрасная, новоприобретенная уже в Европе способность. А как же - не умеешь считать, обжулят, сдерут, улыбаясь, семь шкур, запросят лишнее, вставят в счет...

Значит, двенадцать плюс четыре, складывал в уме Марек, итого шестнадцать. Рехнуться можно. Огурцы маринованные - еще три. Теперь салями, батон - еще десять. Итого двадцать девять уже. Нехило. Почувствуй себя бедным, называется. И что - чувствую!

В портмоне была разменянная на десятки и двадцатки сотня. Ну, может, еще десятка мелочью наберется. Уложиться бы.

Яйцо - два евро. Огурцы - господи, пять. Хлеб...

Здесь Марек озадачился. Два одинаковых лотка с одинаковыми батонами и буханками разнились лишь ценниками.