Одержимость жестокого принца

Испустив отчаянный, полный униженного поражения вопль, она разворачивается на каблуках и вылетает из зала. Адепты расходятся перед ней, но не так, как отошли бы перед уважаемым человеком, а будто боялись замараться.

Макнамара, как ни в чём не бывало, плюхается на скамью и принимается за свой обед. Его тут же окружает толпа адептов.

— Откуда ты знаешь, что её отчислили?

— В каком смысле выходит замуж?

Вопросы сыплются на моего однокурсника, как из рога изобилия, но вовсе не раздражают, а скорее забавляют его.

— Тише, тише, сейчас всё расскажу.

Эрика фыркает.

— Столько самолюбования, Макнамара, хотя ты всего-то главный сплетник Академии.

— Ну так не слушай главного сплетника, Дюваль, раз тебе неинтересно, — ничуть не смущается тот и поворачивается к сгорающим от любопытства адептам. — Как я и сказал, Лионелла отчислена. После вчерашней выходки лорд Моран потерял терпение и заявил, что больше не намерен терпеть унижение, которому Лионелла подвергает его почтенное имя. Он отказался платить за её дальнейшее обучение, что автоматически означает разрыв магического контракта. Ведь академическими талантами наша свергнутая королева никогда не блистала. — Макс бросает в мою сторону уважительный взгляд. — В отличие от нашей умницы новенькой. До тебя ей как до небес, Шерман.

Поджимаю губы, чтобы скрыть улыбку, и закатываю глаза. Подхалим.

— Ну а что насчёт женитьбы? Ты сказал, что она замуж выходит!

— Так и есть, — кивает Макс, с важным видом поглощая тушёную капусту. — Говорят, лорд Моран уже нашёл нашей Нелле мужа — графа Вакслера.

— Графа… Погоди, ему ведь лет десять, кажется?

— Так не сына. Отца! Он как раз недавно овдовел.

— Того страшного мелкого уродца? Фу-у!

— Характер у него такой же мерзкий, как вид.

— Зато этот мелкий страшный уродец со скверным характером сказочно богат, — поигрывает бровями Макнамара. — Не принц, конечно, но можно считать, что Нелле повезло.

Адепты, в основном девушки, недоверчиво переглядываются.

— И откуда ты всё это знаешь?

Риторический вопрос остаётся висеть в воздухе без ответа.

Остаток дня проходит для меня будто в тумане. Не только потому, что сцена окончательного падения Лионеллы и новость об её изгнании ошеломили, но ещё и из-за странного внимания со стороны других адептов. В том числе — от свиты Моран.

Теперь они поглядывают на меня настороженно и как будто чего-то ожидают, а увидев, что я их заметила, натянуто улыбаются. Мне не по себе всякий раз, как бывшие последовательницы Моран оказываются рядом.

Позже Макс Макнамара, весь лучась от чувства собственной важности, объясняет мне, что они теперь… меня боятся!

— Видишь ли, они были уверены в неоспоримой власти Лионеллы. Раньше так и было. Но вдруг заявилась ты — девушка из ниоткуда, без титула, денег и дара. И не просто расшатала её трон, а вовсе её оттуда сбросила.

— Ничего подобного я не планировала, — отвечаю сконфуженно. — Я просто защищалась. Она не оставила мне выбора.

— Факт остаётся фактом. И оранжерея стала вишенкой на торте. Нелла пыталась подставить тебя, но ты каким-то образом не просто её переиграла, а уничтожила. — Он комично изображает испуганное лицо и заговорщицки шепчет: — Если честно, я бы тоже зарёкся впредь с тобой ссориться.

Мной овладевают смешанные чувства. Слова Макса означают, что меня наконец-то оставят в покое. Это хорошо. Но, с другой стороны, я никогда не мечтала о том, чтобы внушать окружающим страх.

Меня ли им стоит бояться? Или… того, кто стоит за всем этим на самом деле?

Глава 47. Шайла

Субботним утром вместе с Майей и Эрикой садимся в небольшие экипажи и отправляемся в академический посёлок, чтобы выбрать себе наряды к Осеннему балу.

Погода стоит прекрасная: несмотря на приближение зимы, воздух ощутимо прогревается благодаря солнцу. Голубое небо ярким куполом раскидывается над головами, а воздух такой прозрачный, что окружающие Академию жёлто-красно-оранжевые деревья и кусты кажутся яркой картинкой.

Занимаем фаэтон, уместившись втроём на одном сиденье. Поначалу атмосфера немного напряжённая. И неудивительно: раньше Майя и Эрика практически не общались друг с другом. Весь путь до посёлка я служу связующим звеном, стараясь разрядить обстановку.

К счастью, когда мы прибываем, надобность в этом отпадает: всё наше внимание переключается на новые впечатления, стирая в пыль всякую неловкость.

Возбуждённо переговариваясь, идём в лавку, торгующую одеждой. Обычно здесь продают повседневные вещи, но специально к празднику хозяйка завела гору разнообразных платьев и мужских парадных костюмов.

Вместе с нами приехало не так много адептов. Большая часть учащихся привезли наряды с собой.

— В прошлом году я была в одном и том же платье и на Осеннем балу, и на Зимнем, и на Летнем, — говорит Майя. — Думаю, я заслужила прикупить что-то новенькое! К счастью, папа со мной согласился.

— А я даже не знала, что нужно привезти платье для бала, — отзываюсь я, благоговейно прикасаясь к тканям. — Какие они все красивые! А ты, Эрика?

— Ну… Вообще-то платье у меня уже есть. Если честно, я поехала за компанию, — признаётся она слегка сконфуженно.

Удивлённо поворачиваюсь к ней. Неужели Эрика стесняется того, что у неё нет проблем с деньгами?

— Так это же здорово! — улыбаюсь я. — Значит, ты будешь полностью в нашем распоряжении. Мне твоя помощь точно пригодится. Как и твоя, Майя. Без вас двоих я бы точно купила какую-нибудь ерунду и горько об этом пожалела.

Девчонки смеются: Майя звонко, Эрика — прикрыв ладонью губы. Но обе — искренне. Незримая стена между нами исчезает окончательно.

Следующие несколько часов превращаются в круговорот благородной парчи, тяжёлого бархата, струящегося атласа, переливающейся тафты, нежного батиста и расшитого крепа.

Майя останавливает свой выбор на прелестном персиково-розовом наряде из тафты. Я же чем дальше, тем сильнее впадаю в отчаяние.

Уже, кажется, пятнадцатое по счёту платье — на этот раз из синего атласа — вызывает лишь одно желание: побыстрее снять его с себя! А на манекене смотрелось так мило и симпатично…

— Это просто катастрофа, — стону я, с тоской глядя на себя в зеркало. — Может, мне вообще не ходить на этот бал? Ну его…

Майя округляет глаза, будто я сказала что-то ужасное.

— Ты что! — Она вскакивает со стула. — С чего вдруг такие глупости в голову лезут? Сейчас мы тебе что-нибудь подберём.

— Это бесполезно, — удручённо вздыхаю я. — Мне ничего не идёт. Кажется, в обычной учебной форме я выгляжу лучше.

Эрика громко вздыхает.

— Что? — смотрю на неё. — Говори, Эрика, пока язык себе до крови не прикусила.