Одержимость жестокого принца
Шрифт:
И всё же платье я верну. Решила это твёрдо и бесповоротно ещё в тот момент, когда разорвала упаковочную бумагу.
Кай подаёт мне руку, и вместе мы поднимаемся к парадным дверям с позолоченным орнаментом. Переступив порог, едва сдерживаю очередной возглас восторга. Над головой — высоченный сводчатый потолок, расписанный художниками, под ногами — красная ковровая дорожка глушит шаги. Кругом мрамор, золото и дорогая отделка.
Гигантская люстра ярко освещает огромное помещение.
— Я думала, театр даёт представления только по вечерам, — произношу вполголоса.
— Это еженедельная
В ложу мы попадаем не через общий вход в зал, а через специальную дверь. В холле таких оказывается несколько. Здесь царит полумрак, пахнет дорогими тканями и деревом. Кай указывает мне на кресло, полускрытое бархатными портьерами, сам садится в соседнее.
Даже не знаю, чего я ожидала, когда Кай пригласил меня на свидание, но точно не похода в театр! Что же дальше?..
В антракте мы никуда не выходим. Напитки и лёгкие закуски приносят лакеи прямо в ложу. Я смущена до крайности, что выражается в неловкости рук: я роняю на пол рулетик из баклажанов с орехами.
— Что с тобой, Шерман? Это всего лишь еда. Не нужно так нервничать.
Я заставляю себя сидеть прямо, пока лакей убирает следы моей неряшливости.
— Меня раньше никто так не обслуживал, — бормочу, когда слуга удаляется. — Чувствую себя странно. Я же не ребёнок и не лихорадочный больной. Могла бы сходить за напитками и перекусом сама.
Кай беззлобно усмехается краем губ.
— Это их работа, им за неё платят. Люди приходят сюда, чтобы отдохнуть, расслабиться и насладиться представлением.
Вторая часть постановки поглощает всё моё внимание, так что в реальность я возвращаюсь лишь с финальным аккордом оркестра и занавесом. Свет в зале постепенно становится ярче, и я часто-часто моргаю.
Кай уже на ногах.
— Идём. Наш столик ждёт.
— Столик? — переспрашиваю я.
— Время обеда, Шерман.
Следующим номером программы оказывается обед в самом дорогом ресторане Нарвилля. Открыв меню, я моментально теряюсь. Девяноста процентов блюд попросту нет в моей повседневной жизни, поэтому я понятия не имею, что заказывать.
А уж при виде цен мне вовсе захотелось встать и выйти на улицу.
— Шерман, расслабься, ради Богов. На тебе же лица нет.
Молча откладываю меню в сторону, признавая поражение. Кай без лишних слов сам делает заказ для меня. Остаётся только довериться его вкусу.
Между подачей салатов и горячего подходит слуга с газетой на подносе.
— Свежий номер, ваше высочество.
Кай молча берёт газету, кивком головы отпускает слугу и на несколько минут погружается в чтение. На первой полосе огромными буквами красуется надпись: «Гериот 4 окончательно сошёл с ума? Клеондар открыто угрожает Империи».
Я мелкими глотками пью воду, нервно сминая в пальцах свободной руки салфетку.
— Что-то интересное? — спрашиваю, когда Кай откладывает газету в сторону.
— Перетирание одних и тех же слухов. Хотя кое-что показалось мне странным. Один журналист упоминает, что у Гериота якобы появились многостихийные маги.
У меня глаза лезут на лоб.
— То есть… Маги, владеющие более чем двумя стихиями одновременно? Но это
же невозможно! Так не бывает!— Да. Звучит как бред.
Я нервно повожу плечом, затем спрашиваю:
— А как дела у принца Кельсера?
— Кельсер возглавляет восстание против своего отца, но он не желает, чтобы в стране развязалась гражданская война. И войны с Империей тоже не хочет.
— К сожалению, у него не очень богатый выбор.
Кай окидывает меня оценивающим взглядом и вдруг спрашивает:
— Если бы ты могла повлиять на события, что бы ты сделала?
Моргаю.
— То есть?
— Если бы ты была тем, кто, скажем так, уполномочен давать советы тому, кто принимает решения. Каким был бы твой совет?
Отвечаю не сразу. Вопрос застигает меня врасплох.
— Что ж… Думаю, прежде всего я бы посоветовала отправить к принцу Кельсеру гонца, чтобы выяснить его отношение к Империи. В случае лояльности пообещать ему политическую поддержку и гуманитарную помощь. Кельсер кажется благородным человеком. Я бы протянула ему руку дружбы. — Смущённо убираю прядь волос за ухо. — Но это так. Просто мысли вслух. Не то чтобы я всерьёз об этом размышляла…
Кай всё ещё смотрит на меня долгим задумчивым взглядом, когда приносят горячее.
Глава 51. Шайла
После ресторана мы садимся в карету и выезжаем на окраину Нарвилля, где располагается конное ранчо. Свежий воздух и смена обстановки оказываются как нельзя кстати.
Работник подсаживает меня в женское седло. Из-за платья я сажусь не в классическую позицию, как Кай, а боком. Он сам правит своим скакуном, а моего коня ведёт в поводу всё тот же работник.
Мы неспешно двигаемся по тропинке. Глухой стук копыт по земле и мерное покачивание убаюкивают. Глубоко втягиваю носом чистый прохладный воздух.
— Первый раз еду верхом, — признаюсь я. — А ты, наверное, всю жизнь в седле?
— Почти. Я начал учиться в три. В семь уже брал первые барьеры.
Наклоняюсь вперёд и аккуратно касаюсь ладонью бархатистой шеи своего коня. По губам пробегает печальная улыбка.
— Красивое платье, ресторан, театр, конная прогулка… Несложно впечатлить такую девушку, как я, да?
Кай слегка хмурится, уловив досаду в моём голосе.
— Не понимаю, к чему ты клонишь.
— Для тебя всё это часть повседневной жизни, не так ли? А я привыкла работать с утра до вечера. Дай Боги чтобы выдавался хотя бы один выходной на неделе. Я простая городская девчонка. И ты прекрасно знал об этом, когда продумывал сегодняшний день.
Кай смотрит на меня с заметным замешательством, чем удивляет. Я думала, ему совсем неинтересны мои чувства. Он отворачивается, чтобы следить за дорогой, и вдруг спрашивает:
— Ты жила со своей мамой, насколько я помню. А отец?
— Я его никогда не знала. — Смотрю в даль. — Тебе с этим повезло.
Кай усмехается.
— В определённом смысле я своего отца тоже не знаю. Он постоянно в делах. Нашим с братом воспитанием и обучением занимались многочисленные учителя и наставники. Изредка мать, когда вспоминала о нашем существовании. Так что, в общем-то, всему самому важному мы с братом учились самостоятельно. Я давно сам по себе, Шерман.