Одержимость

Всё.

Конец.

Глеб Соловьёв навсегда исчез из моей жизни.

Окончательно.

Безвозвратно.

Проваливаюсь куда-то глубоко в себя, теряя счёт времени. Не знаю, сколько именно минут или секунд пребываю в этом ступоре, но, когда мой рассеянный взгляд наконец фокусируется, вижу, что Софа внимательно смотрит на меня.

Она склоняет голову набок, и в её глазах читается неприкрытое любопытство, смешанное с заботой.

— Можно спросить, почему ты отказалась от Соловьёва как от пациента? Он ведь единственный новый пациент, от которого ты просила меня отказаться. Обычно ты так не делаешь.

Запинаюсь, подбирая слова, которые прозвучали бы убедительно, но не раскрыли бы и толики правды.

— Это… Я просто решила, что… ну, я не самый подходящий специалист для него. Не сложилось нужного контакта.

Она прикусывает губу, делает маленький шаг ближе к столу. Её голос становится тише, более личным.

— Мы же подруги, правда, Марина? Ну, я знаю, что ты моя начальница и всё такое. Но мне нравится думать, что я тебе подруга.

Понятно, она ждёт от меня какой-то искренности, какого-то объяснения. Медлю, прежде чем ответить, чувствуя, как внутри всё сжимается от неловкости и страха.

— Эм… конечно, Соф. Конечно.

— Окей, — она тихо смеётся, и я чувствую, как от её смеха мне становится ещё более не по себе. — Вижу, даже мой вопрос заставил тебя нервничать. Так что я не буду слишком сильно лезть с расспросами. Скажу только одно: знаю, насколько ты правильная. Насколько ты следуешь всем правилам и инструкциям. Но я также заметила, как Глеб Соловьёв смотрел на тебя в последние несколько раз, когда был здесь. И как ты смотрела на него. Так что, если ты решила его «уволить», чтобы с ним … ну, ты поняла, то я только за. Дерзай, начальница. Ты заслуживаешь быть счастливой.

Она подмигивает, и я чувствую, как предательский румянец ползёт по моей шее, заливая щёки. Пытаюсь сделать вид, что ничего не заметила, что её слова не вызвали во мне бурю эмоций.

— Твой следующий пациент будет с минуты на минуту. Я пойду принесу тебе твой утренний кофе.

Думаю, моя челюсть всё ещё лежит на полу, когда она закрывает за собой дверь, оставляя меня наедине с ворохом собственных мыслей.

Как Глеб смотрит на меня? Как я смотрю на Глеба?

Закрываю глаза, делая несколько глубоких, рваных вдохов, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Если бы Софа только знала, насколько я «правильная». Если бы она знала, что скрывается за этим фасадом…

К счастью (или к несчастью?), у меня нет времени долго размышлять над её проницательным, чёрт возьми, наблюдением. Скоро придут пациенты, и мне нужно срочно привести мысли в порядок, отвлечься от всего, что связано с Глебом Соловьёвым. Отбросить его образ, его взгляд, его слова. Словно мусор.

Тянусь к ящику стола, достаю канцелярский нож и использую его, чтобы разрезать упаковочную ленту посередине коробки, оставленной Софой. То, что я нахожу внутри, совершенно не то, что я ожидала.

Там нет блокнотов.

Вместо них… фигурка Hello Kitty. Поначалу я думаю, что это опять ошибка. Очередная дурацкая ошибка службы доставки, которая вечно что-то путает. Но затем мой мозг начинает стремительно соединять какие-то разрозненные точки, о существовании которых я даже не подозревала.

В психиатрии это, наверное, можно назвать соматическим флешбэком. Воспоминание, которое проживается не только в уме, но и в теле.

Та фотография в газете на следующий день после аварии.

Лужа ярко-красной крови на белом бетонном тротуаре.

Искорёженный автомобиль Андрея, отброшенный в сторону.

Тент, накрывающий маленькое тело.

Такое маленькое.

И рядом с мёртвой девочкой, не больше чем в шаге от неё, — плюшевая игрушка Hello Kitty.

Хватаюсь за горло. Воздух застревает где-то в районе ключиц. Не могу дышать.

Действительно не могу дышать.

Лёгкие словно сжались до размера грецкого ореха. Руки дрожат так сильно, что я едва могу ими шевелить, но каким-то чудом всё же лезу в коробку и достаю фигурку.

Маленькое накрытое тело.

Такое маленькое.

Резко, словно обжёгшись, роняю игрушку обратно в коробку и откидываю клапан в поисках этикетки.

Моё имя.

Оно здесь.

И мой адрес.

Но номер офиса… не мой.

Совсем как в прошлый раз .

С той книгой.

В дверь стучат, и тут же входит Софа.

— Твой приём… — Она хмурится, её взгляд скользит по моему лицу. — Ты в порядке? Ты такая бледная.

— Это не моя посылка, Соф.

— В смысле?

— Я заказывала блокноты. Вот это я не заказывала.

Она подходит к столу и заглядывает в коробку. Её брови удивлённо ползут вверх.

— Ой, Hello Kitty! Обожаю её. В последнее время она снова стала такой популярной.

— Правда? — Выдавливаю я, пытаясь собрать мысли в кучу. Она кивает, улыбаясь.

— Да! У моей племянницы целая коллекция. Это так здорово, как долго эти кошечки существуют. У меня тоже были в детстве. А у тебя?

Машинально качаю головой. В моём детстве не было места для Hello Kitty.

— Хочешь, я напишу в Ozon и отправлю её обратно? — предлагает Софа, совершенно не замечая бури, бушующей внутри меня.

Моргаю несколько раз, пытаясь осмыслить её слова.

— Ты думаешь… это ошибка?

— Ну конечно. А что ещё это может быть?

Напоминание?

Угроза?

Предупреждение?

Мой разум мгновенно перескакивает к той группе, которая расклеивала листовки. «Матери против врачей-убийц». Эти люди хотят, чтобы я никогда не забывала. Чтобы я постоянно помнила.

Вспоминаю одну из своих бывших пациенток. Её муж-абьюзер избивал её годами, пока однажды не довёл почти до смерти. Только после этого она наконец-то нашла в себе силы добиться его ареста. И даже из тюрьмы он умудрялся отправлять ей «подарки» — точно такую же кастрюлю, которой проломил ей череп, или осколок винной бутылки, которой порезал ей лицо.