Одержимость

— Нет, — она широко улыбается. — Просто хотела сказать — тебе стоит встретиться с ним.

Подмигнув, Софа исчезает, и через мгновение в кабинет входит высокая, стройная девушка.

— Анна? — встаю и протягиваю руку. — Добро пожаловать.

Её улыбка в ответ ослепительна — это не обычная миловидность, а потрясающая, почти нереальная красота. Черты лица идеально симметричны: высокие скулы, узкий подбородок, губы-сердечком с лёгким естественным румянцем. Такое лицо, которое «обнаруживают», чтобы вскоре украсить им обложки журналов. Возможно, я уже видела её где-то — в её облике есть что-то неуловимо знакомое.

Длинные, почти до поясницы, белокурые волосы ниспадают идеальными волнами — явно результат дорогого салонного ухода. Хотя по документам ей двадцать три, выглядит она на выпускницу школы.

— Спасибо. Я немного нервничаю, — она прячет прядь волос за ухо, избегая прямого взгляда. К концу сессии я постараюсь помочь ей чувствовать себя комфортнее.

— Это нормально. Большинство пациентов нервничают на первой встрече. Обычно ко второму сеансу напряжение проходит — думаю, с Вами будет так же.

Наблюдаю, как она скрещивает и вновь разъединяет ноги, её руки бесцельно блуждают, прежде чем обхватить узкую талию. Анна одета в спортивные брюки и топ на бретелях — значит, куртка осталась на вешалке. Слишком легко одета для прохладной погоды.

Неожиданно во мне пробуждается что-то материнское — желание укрыть её, сказать, что всё будет хорошо. Обычно я лучше контролирую профессиональную дистанцию.

— Я задам несколько стандартных вопросов для первого приёма, а затем мы сможем поговорить о том, что Вас беспокоит. Хорошо?

Она быстро кивает, её взгляд по-прежнему блуждает где угодно, только бы не встречаться с моим. Методично задаю стандартные вопросы, делая пометки. Минимальная поддержка семьи. Учится в университете, но только на заочном. Работает в кофейне. Нет настоящих друзей, только соседка по квартире, с которой они более-менее ладят. Наконец я перехожу к главному:

— Так что же привело Вас ко мне сегодня?

Анна замирает, словно собираясь с духом.

— Эм… Это довольно неловко.

— Я слышала всё, что только можно, Анна. Я здесь не для того, чтобы судить Вас. Я здесь, чтобы помочь.

Она медленно кивает и выпрямляется на стуле.

— Хорошо. Видите ли, у меня… не очень хорошая история отношений с мужчинами. Мой отец никогда не был рядом. Моя соседка думает, что дело в этом, — её взгляд на секунду встречается с моим — зелёные глаза с золотистыми вкраплениями — будто ищет подтверждения своей теории.

— Расскажите подробнее.

— Я… у меня всегда есть парень. И мне это нравится, — её голос ускоряется. — То есть мне нравится быть с кем-то. Но моя соседка сказала… что мне стоит сделать перерыв. А я не хочу перерыва. И тогда она сказала, что это ненормально — никогда не быть одной. Хотя бы между… — она замолкает, собираясь с мыслями, поправляя волосы. — И когда я с кем-то, я хочу быть с ним по-настоящему. Я не понимаю полумер. Какой смысл встречаться просто так, если ты знаешь, что хочешь быть с ним? Если вы проводите всё время вместе, почему бы не жить вместе? А если живёте вместе… разве это не знак ? И почему… почему мужчины пугаются этого? Если они сами предлагают мне переехать… — её голос затихает, и я жду, давая ей время собраться с мыслями.

— А потом они просто обрывают отношения, и это неправильно, — она продолжает, её голос дрожит от обиды. — Если ты любишь кого-то, ты не бросаешь его просто так. Мой последний парень, Денис, после двух свиданий сказал, чтобы я подумала, как звучит моё имя с его фамилией! Всего два свидания!

Теперь она смотрит на меня прямо, полностью увлечённая своей историей, забыв о первоначальной застенчивости.

— Я решила, что он настроен серьёзно, а потом он вдруг пишет, что ему нужно «пространство». Поэтому я пришла к нему на работу — это же совершенно нормально, верно? Но он…

Ещё одна пауза. Ещё один глубокий вдох. Её французский маникюр впивается в обивку дивана.

— Он назвал меня психопаткой. Оформил судебный приказ на запрет приближаться к нему. Это он сказал примерить его фамилию! Это он ненормальный, а не я. Он испугался обязательств и просто… — и снова ее голос затихает.

Чувствую, как учащается моё собственное сердцебиение.

— Но я не могу его отпустить, — её шёпот звучит жутко в тишине кабинета.

— Что Вы имеете в виду?

У меня уже записано с десяток вопросов, но я не знаю, с чего начать. Она не первый мой пациент, страдающий от разбитого сердца. Но здесь что-то другое. Я хочу, чтобы она продолжала говорить, продолжать объяснять.

— Мне нельзя приближаться к нему. Но… я знаю, мы предназначены друг для друга.

Холодок пробегает по моей спине. Молча киваю, побуждая её продолжать.

— Я создала фейковый аккаунт и слежу за ним. И иногда я… — она резко обрывается. — Это останется между нами, да?

— Разумеется.

— Хорошо, — она делает глубокий вдох. — Иногда… слежу за ним в реальности. Знаю, что не должна. Но вдруг ему понадобится помощь? Например, в прошлые выходные он был в баре с братом — они же могут перебрать. Я должна была убедиться, что он добрался домой.

Её глаза ищут моё одобрение.

— Вы же понимаете? Я просто хочу знать, что с ним всё в порядке.

Она хочет услышать, что это всё — нормально.

Но это ненормально.

Её поведение выходит за все мыслимые границы нормы. Типичные признаки глубокой психологической травмы — возможно, следствие жестокого обращения или тотального пренебрежения в детстве. Такие симптомы часто указывают на недиагностированное ПТСР или пограничное расстройство личности.

Но больше всего тревожит резкая смена аффекта: только что передо мной сидела застенчивая, робкая девушка — а теперь её глаза горят фанатичным блеском, пальцы судорожно сжимают подлокотники кресла, и каждая клеточка её существа жаждет одного — моего одобрения.

И самое ужасное…

В голове всплывают мои собственные поступки. Я следила за Глебом. Преследовала его в соцсетях. Часами сидела у его работы, ожидая, когда он выйдет. Искала могилы его жены и дочери.

И ведь я — его хренов терапевт.

Чем я отличаюсь от Анны?

Ничем.

— Я даже создала фальшивый аккаунт и написала ему, — продолжает она, и её голос дрожит от мучительной смеси обиды и одержимости. — Просто чтобы проверить, правду ли он говорит. Утверждал, что ему нужно пространство, что он не готов к отношениям. А я хотела узнать — лжёт ли он мне?

Отрываюсь от записей, чувствуя, как холодеет кожа. Её голос изменился — сквозь разочарование пришла боль.

Разве я не делала то же самое?

Когда Глеб упомянул, что зарегистрирован в приложении для знакомств, я потратила полдня, лихорадочно пролистывая профили в надежде найти его.