Одиночество вдвоем

Женщина пытается не паниковать, но улыбка её лишь пугает:

– В-Всё хорошо, - потирает щеки мужа. Его лицо мокрое, а веки сжаты. Грудь быстро поднимается и опускается, дыхание сбито.

– Папа приболел, и сейчас за ним приедет доктор, - женщина обращается к старушке.
– Уведи её в комнату. Эви, - вновь смотрит на дочь, шепча дрожащими губами.
– Почитай бабушке свою любимую книгу, хорошо?

Девочка широко улыбнулась, кивая. Берет старушку за руку. Та держится за грудь. Её нервы этого не выдержат.

– Эй, идем же, - девочка дергает её.
– Ба…

В следующую секунду старушка валится на пол, всё так же держась за сердце…

– Эви, - Ник вернулся в комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Он улыбается. Опять. Возвращаюсь в реальность из воспоминаний, которые подобно морской волне готовы снести мое сознание. Поворачиваю голову:

– Что?

Ник потирает ладони. Нервничает.

– Дело в том, что мои родители приедут завтра вечером, - объясняет, сжимая губы.

– Что? Но, - я поглядываю на Дилана, которого явно нельзя оставлять одного, без присмотра. А кто за ним приглядит? Вся надежда только на лучшего друга. Но, если даже тот не может, то на кого ему рассчитывать?

Хмурюсь, опустив глаза.

На кого вообще может полагаться О’Брайен?

– Ты - его друг, - напоминаю, вновь взглянув на темнокожего.
– Постарайся поговорить с родителями и…

– Ничего не выйдет, Эви!
– он повысил голос.

– Почему?
– я не кричу, но злость питается непониманием.

Ник потирает затылок ладонью, ходя возле кровати:

– Просто, - мнется.
– Это мои родители. Я не могу…

– А это твой друг, - может, я так сердита, потому что сама не имею близкой подруги.

– Я не хочу, чтобы… - замолкает, устало опуская руки вдоль тела.

Я внимательно смотрю на него. Горячее дыхание Дилана касается моей руки, но это не отвлекает. Господи, объясни уже, Ник!

– Эви, я не могу, - Ник выдавливает эти слова. И я взрываюсь:

– Скажи это ему в глаза, - киваю в сторону Дилана.
– Скажи своему другу, что ты не можешь помочь ему, что ты не хочешь помочь, - конкретизирую, отворачиваясь. Смотрю на О’Брайена, вновь протирая его лоб, ведь тот покрылся новым слоем пота.

Краем глаза вижу, как Ник нервничает, как он делает шаг в нашу сторону, как отступает назад, как растирает лицо ладонями, давя на глаза. Не думаю, что его родители не поймут. Они ведь взрослые. Они должны проявить сочувствие. Что это за люди, которые не могут помочь?

Ник. Он такой? Такой, как они?

Я не уверена. Но знаю одно. Что-то этот парень не договаривает. И это жутко раздражает.

И я не хочу больше оставаться в этом доме. Здесь слишком много ярких красок, слишком много роскоши, много блеска и пафоса.

Фальшь.

– Если ты не можешь помочь ему, то объясни мне, как это сделать, - шепчу. Ник делает шаг к моей кровати:

– Ты не обязана…

– Но, если не я, то кто?
– развожу руки в стороны, после чего хлопаю ладонями по коленкам. Обеспокоено смотрю на темнокожего, ровно дыша.

Серое небо рыдает. Люди в черных одеждах стоят в неровном круге, головы опущены, лица ничего не выражают, глаза пусты. Женщина держит дочь за руку. Девочка оглядывается по сторонам, плохо понимая, что происходит.

Седой мужчина, приятный на вид, что-то говорит, стоя у деревянного, покрытого лаком “ящика”. Девочка поднимает “чистые” и невинные глаза на мать:

– Папе там помогут?

Женщина не смотрит на дочь. Лишь сильнее сжимает её маленькую ручку, шепча:

– Мы ему уже помогли, Эви.

– Правда?
– на лице ребенка появилась улыбка.

– Правда-правда. Кто ещё, если не мы, да?

***

Ник ничего не ответил. Он не бросил взгляд на девушку, хотя нужно было что-то сделать. Парень направился к двери.

Должен выйти. Подумать.

Ник хочет помочь не только Дилану, но и Эви. Он желает этого, но нельзя. Нельзя, чтобы родители увидели Дилана, нельзя, чтобы встретили Эви. Вдруг они узнают её? Вдруг поймут, чья она падчерица?

Ник знает. Он знает о многом, но молчит.

Молчит так же, как и в детстве.

Молчит, ведь этому его учили.

Нельзя огорчать взрослых, нельзя, чтобы они засомневались в тебе. Ник всегда всё делает идеально, он “идеальный” сын. Он не может разрушить то, чего добивался, чтобы родители гордились им, хвалились всем, рассказывая, какой у них сын, какой наследник.

Ведь именно с ранних лет закладывается твой характер. А Ника с детства приучали к дисциплине и послушанию. Родители не часто хвалили его за успехи, но стоило парню проколоться в чем-то, как он тут же становился “ненужным” мусором, который ни на что не годен.

Ник не виноват.

Ник не может огорчать.

Ник зависим от мнения других, ведь это ему привили родители.

Будь лучшим для других, будь тем, кем тебя хотят видеть. Поступай так, как поступают другие. Тогда ты сможешь добиться чего-то и стать кем-то.

Эви продолжала сидеть на коленях, хотя её ноги давно затекли. Она потирает лоб О’Брайена.

Нельзя этого делать, но девушка жалеет его.

Ей действительно жаль парня, который не может положиться даже на лучшего друга, что уж говорить об отце. Дженни. Нужно с ней как-то связаться.

Эви нахмурилась, вздохнув.

Из-за происходящего она вовсе позабыла о своих проблемах.

И теперь главный вопрос: как девушка поможет Дилану, если сама увязла по горло в дерьме?

========== Глава 10. ==========

Комментарий к Глава 10.

Я выложила новую главу, но, если Вас так и не зацепит эта работа, то говорите открыто мне. Тогда я уже буду решать, как поступить дальше.

***

Ночное небо становилось багровым, облака покрывались алым цветом, оттенки менялись. Приближалось холодное, морозное утро.

И они не спали. Дилан всё время стонал, кашлял, давился рвотой, кричал на тех, кто приковал его, но под утро его пыл утихал. Он проваливался в тревожный сон, но мычать от боли не прекращал. Его выворачивало, словно он выпил кислоту. Жар в груди разъедал, а головная боль не покидала. В отличие от Эви и Ника, Дилан ненадолго, но уснул, а чувствовал себя гораздо хуже.