Одинокие души

– Катитесь оба к черту.

Разворачиваюсь и ухожу.

Я чувствую, как Максим прожигает мне спину, и слышу, как Шрам спрашивает, о чем это

я. Но мне плевать. Руки до сих пор трясутся. Я засовываю их в карманы шорт и

придавливаю к ногам.

Удаляюсь от своей стаи дальше. Как можно дальше.

ГЛАВА 8. ЯДОВИТЫЙ ДЕНЬ.

Просыпаюсь, и удивленно смотрю перед собой. До сих пор не могу поверить в то, что

пришла домой раньше мамы и благополучно избежала скандала.

Смотрю на часы и поднимаюсь с кровати. Голова ноет, перед глазами прыгает шкаф,

зеркало, стол. Жмурюсь и облокачиваюсь о стену. Перевожу дыхание.

Сегодня я не буду сидеть дома. Не собираюсь больше играть в бедную овечку. Надоело

чувствовать себя слабой и такой же тонкой, как лед весной. Пойду в школу.

Тело наливается свинцом, когда я выхожу из комнаты и иду в ванну. Сейчас около семи

утра: мой сон продлился чуть больше часа. Но это незаметно. Такое ощущение, будто я и

вовсе не ложилась. Дома тихо, спокойно. Я даже соскучилась по подобной атмосфере.

В ванной смотрю на себя в зеркало. Под подбородком остался небольшой шрам, синяки

впитались в кожу и больше не видны, красноватое пятно на лбу едва заметно. Мну щеки и

удивляюсь, своему скорейшему выздоровлению. Возможно, и, правда, несмотря на обилие

неудач и неприятностей, я счастливица. В каком-то смысле.

Протираю руками лицо и выдыхаю. Вчерашний алкоголь отразился на моей физиономии: выгляжу я, как заядлая алкоголичка с серыми кругами под глазами и характерным усталым

видом. Больше никакого Джека. Больше никакой Белой Лошади.

Улыбаюсь. Вряд ли данное обещание проживет долго, но я хотя бы должна постараться

его выполнить.

Моюсь, чищу зубы и иду на кухню. Делаю чай, пока он закипает - одеваюсь, и недоуменно

усаживаюсь за стол. Оглядываюсь вокруг. Слишком все гладко и спокойно. Так не бывает.

Решаю сходить за Кариной. Она давно уже должна была выйти, чтобы поесть или

умыться.

Открываю дверь в её комнату, и удивленно замираю: там пусто. Кровать не тронута, сумки

нет. Ищу её телефон: тщетно.

Разворачиваюсь и стремительно иду обратно на кухню.

Как же мне надоело тревожиться! Надоело быть ответственной, старшей сестрой, ведь, по

сути, Карина уже взрослая. Она сама в состоянии следить за собой, сама может

контролировать свои действия и поступки. Но нет. Что-то в моей голове срабатывает, какой-то механизм, и я не могу сидеть на месте. Сразу начинаю волноваться, искать

подвох. Осточертело это чувство ответственности, словно, если она пострадает, в этом

будет лишь моя вина, и ничья больше.

Пью чай и встревоженно смотрю перед собой. Как бы мне хотелось проснуться и

позабыть обо всем, что происходит. Как бы я хотела, чтобы мы с Кариной начали общаться

так же, как прежде. Она моя сестра, в конце концов. Ссориться с ней нелогично,

неправильно. Мы должны поддерживать друг друга, а не точить ножи в соседних

комнатах.

– Не верю своим глазам, - с сарказмом протягивает сонный женский голос, и,

развернувшись, я вижу маму. Она укутана в плед и зевает. – Ты добровольно решила пойти

в школу?

– Надоело сидеть дома, - всё ещё взволнованно, поясняю я. Нужно успокоиться и взять

себя в руки.

– А где Карина?

– Она уже ушла.

И снова ложь. Мне противно слушать то, с какой легкостью я обманываю маму. Это не я.

Это кто-то другой. Хотя с другой стороны, я прикрываю сестру. Может, в такой ситуации

приврать не является преступлением?

– Почему вы не поехали вместе?

– Да, мы до сих пор не помирились, - объясняю я. – Разговариваем, перекидываясь

фразами. Как чужие.

– Ничего страшного, - мама улыбается и наливает себе кофе. – Скоро вы позабудете обо

всех ссорах.

Я киваю. Хочу поскорей уйти из кухни, так как больше не могу сдерживать внутренние

эмоции, но не успеваю.

– Как вчера прошел день? – мама пристально смотрит на меня. – Ты позанималась, как я

тебя просила?

– Я…, - опять врать? Господи.
– Я сделала несколько тестов по русскому. И ещё написала

сочинение по английскому. Отнесу сегодня его учительнице на проверку.

– А что с биологией и химией?

– Мам, давай придем к компромиссу. Если до нового года ты не увидишь, что я серьёзно

настроена поступать на факультет журналистики, то можешь спокойно послать меня учить

ваши медицинские штучки.

– Этот компромисс бессмысленный. Пока я буду следить за тобой, пройдет много времени.

– И всё же, дай мне шанс, - прошу я. – Мне не по душе, становиться врачом, и ты это

прекрасно знаешь. Потратить годы на то, что совершенно не нужно – не менее

бессмысленно.

Мама задумывается и неуверенно пожимает плечами.

– Как хочешь. Это твоя жизнь.

В её голосе звучит явное неодобрение, но я не обращаю внимания. Киваю и выхожу из

кухни. У меня и так достаточно проблем. ЕГЭ кажется просто спичкой в огромном

разбушевавшемся пожаре.

На остановку я прихожу как раз в тот момент, когда нужный автобус срывается с места.

Недовольно выдыхаю и сильней закутываюсь в пальто. Отмечаю, что оно не такое теплое, как пальто Макса, и корю себя за подобные мысли.

Больше никакого Макса, больше никакой стаи.

В груди что-то ноет. Возможно, мне не по вкусу данный вывод: отказаться от ночной

жизни, может, и правильное решение, но от его принятия – становится грустно и как-то

пусто внутри. Я не смогу уйти из стаи просто так, и главное: я понятия не имею, почему.

Нужный автобус приходит только через пятнадцать минут. Я успеваю окоченеть и

проклянуть все подъезжающие маршрутки. Выходит так, что в школу я приезжаю на пять