Одинокие души

Несусь в туалет.

Здесь две кабинки, они пусты, и я безмерно этому рада. Включаю кран с водой и

промываю лицо. Руки трясутся, они отказываются меня слушать. В конечном счете, я

сдаюсь и, отступив назад, припадаю спиной к одной из кабинок. Свободной рукой

набираю побольше салфеток из рулона, прикладываю к их носу и опускаю голову. Не

знаю, что делать, и не могу заставить себя думать. В голове то и дело взрываются мысли.

Я чувствую, как они пульсируют, как вены выступают на лбу, и как горят щеки. В тайне

радуюсь, что рубашка черная. Если капли и попали на неё – их не видно.

Кровь не останавливается. Я выбрасываю мокрые салфетки и набираю новые.

Беспокоюсь ещё больше. Сильное кровотечение может привести к обмороку. Я даже не

замечу: выйду в зал и упаду у всех на виду. Такой вариант мне не нравится. Но едва я это

понимаю, как дверь открывается. Я не успеваю её придержать, и в туалет входит Кира.

Улыбка исчезает, когда девушка замечает кровь на моем лице.

– Боже мой! – она стремительно приближается ко мне, но я отворачиваюсь. Не хочу, чтобы

она видела меня в таком состоянии. – Что с тобой?

– Уйди, пожалуйста. – Прошу я, хотя понимаю, что блондинка теперь не оставит меня

одну.

– Лия, у тебя кровь!

– Неужели?

– Откуда? Ты ударилась?

– Нет. – Я выбрасываю салфетки и вновь набираю новые. – У меня заболела голова и

вдруг…, - пожимаю плечами. – И вот, что вышло.

– Тебе нужно в больницу, - заключает Кира, но я лишь нервно усмехаюсь.

– Издеваешься? – Закрываю и открываю глаза. Чувствую легкую слабость, но не подаю

вида. – Я только сбежала оттуда. Хочешь меня заново посадить в палату? Ну, уж нет.

– Это не шутки.

– Умоляю тебя! Это всего лишь кровь из носа! Давай ещё проведем реанимацию.

– Не смешно.

– Да, брось. Я в порядке. – Отнимаю салфетки от носа и искренне надеюсь, что

кровотечение остановилось. Впервые мои мольбы услышаны. – Вот видишь? Я вновь

готова идти и веселиться.

– Ты уверена? Голова не кружится?

– Всё отлично. – Я промываю лицо и пытаюсь говорить непринужденно. На самом деле, мне страшно, не меньше Киры. – Ты божественно играешь на гитаре.

– Спасибо, - блондинка улыбается и ставит бутылку с WhiteHorse на пол. – Я училась в

музыкальной школе.

– Правда?

– Да. – Она заходит в кабинку, а я тщательно промываю руки. Не хочу, чтобы кровь

осталась на них, как осталась в прошлый раз. – Мама отправила, хотя папа был

категорическипротив. Его раздражала гитара, её звук, струны и даже сам вид чехла, он

вечно ныл и жаловался. Но я была примерной девочкой: мама сказала - пришлось

повиноваться. Правда, я искренне ненавидела все эти занятия: хор, муз литература, а

сольфеджио вообще сводило меня с ума. Я на стенку лезла от доминант, субдоминант и

тоник. Хотела бросить. Но затем кое-что случилось. Папа подал на развод. – Я слышу, как

Кира открывает дверь, и смотрю на неё в отражении. – Доучилась назло ему, и до сих пор

играю, надеясь, что он мысленно это слышит и ему так же плохо, как было плохо маме, после его отъезда.

Я неловко киваю. Мне жаль, что в семье Киры случилось подобное, и поэтому мне

становится грустно.

– Забудь, - блондинка моет руки и поднимает бутылку с пола. – У всех есть свои скелеты в

шкафу, просто я не делаю для тебя их тайной.

– А я делаю?

– Ты мне многое рассказала в своё время, - хитро протягивает Кира. – Но я никогда не

заставляла тебя. Тебе хотелось поделиться – я была рядом.

Я киваю, и мы выходим из туалета.

– А как на счет Стаса? – Я игриво улыбаюсь. – С ним у вас тоже есть общие секреты?

– О, ради Бога, - категорично чеканит девушка и пьет из бутылки. – Я что похожа на

влюбленную идиотку?

Я смеюсь и отнимаю WhiteHorse. Делаю глоток и корчусь. Ничего отвратительно никогда

не пробовала. Откашливаюсь, жмурюсь. Едва сдерживаю тошноту.

– А как…, - запинаюсь и смотрю на подругу. – Как выглядят влюбленные идиотки?

Недолго думая, Кира восклицает:

– Как ты!

Дальше происходит нечто невообразимое.

Белая лошадь действует на нас так сильно, что мы с Кирой отрываемся от реальности.

Плаваем по бару, летаем над полом и парим с музыкой. Вскоре к нашей компании

присоединяются Стас, Максим и Кирилл. Все мы смеемся, пьем по очереди из одной

бутылки и делаем то, что никогда бы не сделали. Шрам и Макс спорят, у кого на счету

больше безумных испытаний. В итоге, мы придумываем игру: чей поступок переплюнет

по степени рациональности другой поступок, тот и победил. Название предложил Кирилл.

Никто его не понял, но все согласились. Стас говорит, что сможет выпить целую бутылку

Белой Лошади за три минуты. Что ж, секундомеры наготове. Глаза предводителя красные, мутные и блестящие. Все мы не понимаем, что происходит, но тот не осознает этого, даже

когда припадает губами к горлу бутылки. Мы кричим, отсчитываем минуты, и я ору как

дикая, когда остается пятнадцать секунд. Но Шрам уже готов. Он выпивает виски,

разбивает пустую Белую Лошадь об пол и победоносно рычит.

Затем очередь Макса. Я наблюдаю за ним, не свожу глаз с его липкой от пота шеи, с его

загорелой кожи, с его губ и накаченных рук, просто не могу оторваться. Иногда мне

хочется стать к нему предельно близко, он это видит, и тоже ощущает электричество в

воздухе, но нас всегда отвлекают. Как и сейчас. Когда мы направляемся к выходу из бара, я

оказываюсь к нему так близко, что наши локти соприкасаются. На секунду мне кажется, что Максим хочет взять меня за руку, но тут, словно из-под земли вырастает Кира. Она

хватает меня за талию и уводит вперед. Хочется ударить её, но я лишь смеюсь. Не могу

больше ничего сделать.

Мы оказываемся на улице. Я не понимаю зачем. Но тут вдруг вижу, как Максим снимает с

себя футболку, джинсы и идет к реке. У меня сердце замирает. Я вырываюсь из рук