Одиссея капитана Балка. Дилогия

Я и так выболтал тебе по пьяному делу много чего из того, о чем в трезвом уме никогда бы

не рассказал, ибо – не положено. Есть у нас источники информации, короче…

По поводу перспективы роста калибров... Давай попозже, уже на трезвую голову,

сядем и поразмыслим вместе. Надо прикинуть, до какого реально снаряда и когда могут

дойти англичане с их «проволочной» технологией скрепления ствола. А главное - какую

при этом его длину они смогут себе позволить. Думаю, что тут у нас есть фора.

– Договорились. Значит, ты хочешь от Круппа 12 дюймов, и именно в 50 калибров?

– Да. Полста. Если смогут сделать в 55 – замечательно. Но, боюсь, вибрации ствола

начнут сказываться на его живучести и точности стрельбы…

Альфред, очень прошу, пропиши крупповцам хорошее ускорительное. Конечно,

после нелепой гибели бедняги Фрица, юной Берте очень трудно приходится со всем ее

ареопагом. Мужской руки там не хватает, хоть она и девушка с характером. Но должен же

кто-то всех не только гонять, но и на перспективу вперед шаги планировать.

Я знаю, что 12-дюймовку в 50 калибров эссенцам пока мешает сваять отсутствие

длиннобазных станков для сверловки/нарезки и что-то там по металлургии. Но, Альфред,

это их и твои проблемы. Но не мои! Проплачивать техперевооружение Круппа из своего

кармана мы не будем. Он, увы, не бездонный. Если в Эссене не хотят тебя подставить и

лишиться прибылей, пусть выкручиваются. В конце концов, и ты должен присматривать за

тем, чтобы ваш флот имел в заначке вооружение «на вырост». Скупой платит дважды.

Если не договоримся, имей в виду, у меня кроме наших собственных заводов, уже

есть предложение от Тэда Джевелла, который приезжал во Владивосток к Крампу. И не с

пустыми руками, как ты понимаешь, приезжал. Наши, конечно, будут долго запрягать. А

вот дружок Крампа, пять лет служивший суперинтендантом на Нью-Йоркском флотском

артзаводе, где над таким стволом как раз сейчас и работают, копытом землю роет.

– А что же вы Шнейдеру не предложили? Как-никак, а пока союзники… - с плохо

скрываемым ядом в голосе осведомился Тирпиц.

– А то, что Государю надоело читать в утренних газетах сальные намеки о том, кто из

его дядюшек вот-вот поправит свои финансовые дела достаточно для того, чтобы вновь

совершить длительный вояж по ресторанам, кафе-шантанам и казино Лазурного берега. И,

84

кроме того, французам веры нет по ряду более серьезных причин. Ты ведь в курсе, как эти

господа отказались предоставить нам замок от их полевой трехдюймовки? А к «хоботам»

их морских орудий ты не присматривался? Я вот думаю, что на дистанциях порядка семи-

восьми тысяч метров, из них можно будет попасть в цель, размером разве что с Корсику.

Все, что поменьше, может спать спокойно.

Но, Альфред, если не поторопятся твои, уговаривать не стану, - свято место пусто не

будет. Извини за резкость, пожалуйста, но время сегодня – очень и очень дорого. Мне,

после всего на этой войне пройденного, ясно одно: отстанем на старте – не наверстаем.

– Я тебя понял. И, пожалуй, не будем с этим откладывать в долгий ящик, тем паче,

что Берта с сестрой в свите Виктории-Луизы. Как и кое-кто из их заводского руководства

тоже здесь. Экселенц как в воду смотрел! Кстати, хочешь новость на тему. О которой,

уверен, ты пока не слышал?

– Ну?

– Пока все мы были в Петербурге, много было разных встреч, обсуждений. Ну, про

идею Государя, которую самым активным образом поддержал Экселенц, - о вхождении

наших фирм в ваши крупные заводы, тебе уже, наверняка, сообщили…

«Знал бы ты, с чьей это все подачи закрутилось», - улыбнулся про себя Петрович.

– Но ведь была еще куча всяких светских и развлекательных мероприятий. Вообще,

как русская столица нас встретила – это незабываемо. Но, вот тебе – нюансик: Берта и

один из ваших промышленников – Борис Луцкий – несколько вечеров провели в обществе

только друг друга, практически никого и ничего вокруг себя не замечая. Сказать, что это

многих удивило, - поскромничать. Хотя, говорят, что они и раньше были знакомы, но тут

что-то… э… вроде, сенсации вечера, наклюнулось, - рассмеялся Тирпиц.

– Да, мне как-то без интереса чужая личная жизнь, мне сегодня интереснее пушки, -

прищурился Петрович, а про себя подумал, - «О-ля-ля! А вот это интересный оборот. Не

было ни гроша, да вдруг – алтын. Если такая неожиданная комбинация выгорит, то нам -

сам черт не брат! Надо бы царю предложить Луцкому титулок какой дать, завалящий, чтоб

Золотая рыбка точно с крючка не сошла…»

– Личная жизнь, это важно, что ни говори. Ты прости меня, Всеволод Федорович…

– Это за что еще?

– Понимаешь, еще в Берлине я очень просил Экселенца договориться с Государем о

том, чтобы они дали нам побольше времени пообщаться. И видишь, как вышло… тебе,

вместо того, чтобы еще заслужено оказаться в объятиях любящей супруги, приходится

снова мчаться с нами во Владивосток.

– Не кори себя. Я ей обо всем уже отписал. Жены моряков – понятливый народ. Тем

более, что она сейчас счастлива возвращением старшего сына. И не сопляком с выпоротой

задницей домой приехавшего, а мужчиной, офицером с Георгием в петлице.

Что же до меня, даже и не знаю, как это состояние пациента у врачей называется, но

я пока, наверно, еще не отошел от всего. Короче - «возлюбивший войну»20… - Руднев

печально вздохнул, неуверенно повертел в пальцах свой опустевший бокал, после чего

глубокомысленно выдал:

Эх! А, давай еще по одной, что ли? За наших домашних…