Однажды в Лопушках

…и утаить от короны.

Тогда все сходится!

Плевать им на земли, и на людей тоже. Темный выброс. Буря. Сотни погибших. И нужен козел отпущения, которым и станут строители. Наверняка вину свалят на них.

Взрыв организуют.

Или еще что-нибудь, главное, такое, чтобы след был четким и ясным, отбивающим всякие сомнения. И… сходится. Одно с другим сходится.

Темный алтарь…

…как альтернативный источник энергии. И вновь же выброс можно будет объяснить близостью алтаря.

…особенно, если жриц не станет.

А жриц не станет. Слишком опасно сохранять им жизнь.

Плохо.

— Дорогой, — матушкин голос прорвался сквозь паутину мрачных мыслей. — То, что вы ищете, официально не существует.

…дядюшка.

Появился ведь не случайно. Зачем?

…кровь и сила. Одно дело пробудить артефакт от спячки, и совсем другое — подчинить его. Крови нужно много больше, как и силы. С этой точки зрения и он, Николай Николаев, тоже ресурс.

Верещагина.

Оборотень… оборотни. Рядом.

Маруся упоминала, что оборотни не вернулись.

— …еще до смуты ходили слухи о сотворенном Брюсом артефакте, куда более серьезном, нежели «Сердце Моры».

— Куда уж серьезнее, — мрачно произнесла Маруся и за косу себя дернула.

А она?

Случайный игрок или… кто-то не оставил этой истории права на случайность.

— Поверь, девочка, — проскрежетал дед. — Всегда есть куда. И хорошо, если найдется, кому остановить… очень хорошо.

— Так уж получилось, что в свое время я весьма плотно интересовалась именно Брюсом. Твой отец полагал, что лишь малая часть его разработок, так сказать, известна… следует помнить, что жил он во времена если не смутные, то весьма с ними схожие. Государь желал перекроить страну, причем изменения шли стремительные, особенно по представлениям современников. И далеко не все из них эти перемены поддерживали. Добавим недовольство европейских домов, которых тоже не слишком радовало усиление России. И получим серьезное противодействие.

— Наташка, покороче, — рявкнул дед. — Неспокойно мне… Игнатка замолчал.

Интересно, сколько жизненной силы в нем, в том, кто на половину не человек? Наверняка изрядно.

— Короче… на государя покушались. И обычным способом, и… используя родовые умения, а они, как понимаешь, были весьма разнообразны. Следовательно, встала необходимость в сотворении защиты. Так появились коронные регалии, которые и ныне считаются вершиной магической мысли. Главным образом оттого, что использовались и вправду родовые умения… родов, что ныне считаются полностью ушедшими.

Матушка выдохнула.

— На крови их делали, говори уже прямо. А то ишь… наплетут, поди-ка, разберись, об чем разговор.

— На крови, — не стала отрицать матушка. — Тех, кто покушался на государя. С привлечением жрецов и… жертвоприношениями.

Серьезными, надо полагать, если боги откликнулись.

— Коронные регалии, скажем так, известны, но… мало кто знает, что Брюс не успел. Кое-что он передал Петру, однако этого оказалось мало. Последнее покушение удалось, хотя опять же в истории…

 — В… твою историю, — высказался дед.

— Было использовано заклятье темной стороны и столь мощное, что существующая защита просто-напросто не сработала. Брюс в письме своему старинному другу оговорился, что нашел способ решить проблему, что… сердце отступника окаменело. Полагаю, в буквальном смысле.

В глазах Маруси Николаев увидел вопрос.

И кивнул.

В некромантии всякое возможно. И энергетическое преобразование структуры носителя, хотя… еще одно запрещенное и почти утраченное по нынешним временам знание.

— Это письмо я отыскала в архивах твоего отца. Николаевы никогда не держались трона, но всегда были сильными некромантами. И кое-кто их рода учился у Брюса.

А вот этого Николай не знал.

— Твой отец тоже не слишком интересовался историей, но меня поддерживал.

— Дурень.

— Сам ты, папа… такой, — огрызнулась матушка, что было вовсе для неё не характерно. — На деле же… мне удалось найти остатки дневника, почти уничтоженного, но все же… кое-какие записи. Восстановить. Брюс и вправду создал артефакт, который назвал «Средоточием тьмы».

— Красиво, — тихо сказала Маруся и тут же добавила. — По-моему, чем красивей их называют, тем более поганый у них характер…

— Именно! Умненькая девочка, — восхитился дед.

И этакое восхищение заставило насторожиться.

— Судя по всему этот артефакт обладает воистину безграничной мощью. И человек, им обладающий, даже сам не имея дара, способен управлять нежитью. Способен создавать нежить. Способен…

Матушка замолчала и вздохнула:

— В общем, в зависимости от фантазии.

— Не приведите боги такого и с фантазией, — добавил дед.

А Николай с ним согласился от всей души. Что-то страшновато становилось ему от подобного сочетания: посторонние фантазии с артефактом, способным… он не только деревеньку уничтожит.

— У Брюса не было сыновей. И в принципе детей. Это установлено со всей достоверностью. Более того, он, осознав силу своего творения, испугался.

Лучше бы он испугался до того, как творить начал.

Мысль была мрачной. И неосуществимой.

— Он передал «Средоточие» короне, правда, так и не решившись включить в число драгоценностей короны. Однако заклял на кровь.

— Чью?

— Петрову, — сказала матушка. — Только дети и внуки, правнуки… ну и так далее, так вот, лишь они способны владеть и управлять «Средоточием» и оставаться притом людьми.

Повисшая тишина была… тяжелой.

И вот спрашивается, чего я, собственно говоря, нервничаю? Точно не из-за дел многосотлетней давности, к которым, если подумать, и отношения не имею-то.

То есть, имею, но очень уж опосредованное.

Некромант стоит. Сгорбился. Оно и понятно, палатка хорошая, но все ж не такая и большая, а он длинный очень. И стоит, локти прижав, пальцы трет, смотрит то ли в стену, то ли сквозь неё. А на лице — не задумчивость, мрачная решимость. С таким выражением только подвиги и совершать.

А я не хочу подвига!

В подвиг.

И вообще…

— Так, погоди, — этот голос сиплый, с хрипотцой, заставляет меня ежится. Я не знаю, кому он принадлежит, но знакомиться совершенно не тянет. А тянет тихонечко-тихонечко отойти. Пока не заметили. Но поздно — меня и заметили, и запомнили.