Однажды в Лопушках
Шрифт:
— Вы мне не доверяете? Между прочим, это я нашел упоминания о месте силы, которое…
— Что вы, что вы, — замахала руками Потемкин. — Как я могу усомниться в вашей компетенции? Вы показали себя на редкость знающим специалистом…
Сволочь.
И Синюхин не лучше.
— А вот Оленьку упустили… — это Потемкин произнес в сторону.
— Не моя вина. Я предупреждал, что эта дура заинтересовалась Бестужевым.
— Кто бы мог подумать…
Опять дура! Обидно, право слово. До того обидно, что прямо-таки тянет приложить
— А еще подевалась куда-то… — проворчал Синюхин. — Я пошел за ней, а она… словно сквозь землю провалилась!
Провалилась.
Как есть провалилась.
Оленька прошла еще дальше.
Теперь она видела камень полностью, и простой, он совершенно заворожил её. Так и потянуло прикоснуться, погладить, успокоить… он ведь волнуется.
Камню не нравятся люди, которые нарушили покой его. И этого места. Камень спал. Давно. Долго. И теперь он не желал просыпаться, но кровь уже пролилась.
Чья?
Камень не ответил.
— Не стоит переживать, найдется… но вы уверены, что все пройдет… должным образом.
— Если информация, мне предоставленная, верна, то да…
— Конечно. Зачем мне вас обманывать? В таком-то деле… и все же настоятельно рекомендую вам отдохнуть…
Дальше.
И эта часть пещеры освещена хуже. И почти ничего не видно. Оленьке приходится стоять долго, привыкая уже к полумраку. Но теперь она видит стальные прутья, вросшие в каменную плоть.
— …и проверить наших гостей. Не то чтобы стоит опасаться их, но все же будет не слишком хорошо, если кто-то очнется до срока.
Кто?
Тот, кто виднеется за прутьями. А кто именно — не разобрать.
Дальше.
И… темнота.
И в следующем отверстии тоже. И… и надо бы себя оградить, повесить хотя бы отвод глаз, а то пока Оленьке везло, но как знать, сколько еще продлится это везение.
Она прошла еще чуть дальше, подумав, что если стена примыкает к пещере, то должен быть вход в эту пещеру. Или выход. Не важно. Главное, она должна попасть туда и…
Что?
Глава 47 Об опасностях эвакуации
Держусь от греха подальше, но стараюсь не терять его из виду.
Николай почувствовал, как меняется энергетическое поле вокруг. Аномалия, до того дремавшая, пришла в движение. И это было нехорошо.
Очень нехорошо.
Что бы ни происходило, это началось.
— Так, девонька… — голос деда отвлекал. — Теперь касаемо твоей матушки…
Ведьма напряглась.
И… Николай взял её за руку. Просто, чтобы поддержать. И чтобы успокоить. Он бы сказал еще, что деда не стоит бояться. Опасаться — да, разумно, но бояться… он не такой и страшный.
— Оно, конечно, пока по верхам… уж больно мало времени, но что есть… история действительно мутная. Протоколы пустое… на редкость пустое… скажи, а твоя… родственница не упоминала
о продаже камней?— Нет, — ведьма стиснула пальцы и посмотрела с тревогой.
— Гм… а браслетов было два или один?
— Один.
— Точно?
Ведьма кивнула.
— Точно, — сказал за неё Николай.
— Вы думаете…
— Я думаю, что тут не обошлось без твоего батюшки… уж прости.
— Я… понятия не имею, кто… я… долго думала, что вообще… — она запнулась. — Что он умер. Или уехал. Или… потом, как стала старше, что просто случайная связь. Бывает же.
— Бывает, — согласился дед неожиданно мягко. А Николай сказал:
— Кровь отправляли. На анализ.
— Куда?
— Так… по дядюшкиной линии…
— Ага, еще не оставил своего, поганец этакий… мало ему досталось, — проворчал дед. — И что?
— И ничего. Не вернулся пока. И телефон недоступен.
— Как не вернулся? Игнатка же ж сказал, что на месте, вышел от… часов пару как. Должен был бы добраться.
Плохо.
Очень плохо.
Настолько, что…
— Кто из наших на тебя работает? — Николай прислушался к изменениям. Тьма… тьма шептала, пока беззвучно, жалобно, словно просила защитить её от людского произвола.
— Николаюшка…
— Деда, тут все… плохо. Подозреваю, что нас выбрали на роль жертвы. И хотелось бы знать, на кого можно рассчитывать.
Дед понял все быстро и сразу.
— Ирбис.
— Понятно, — Николай попытался зацепить тонкий почти детский голосок. У него всегда выходило разговаривать. Иные норовят подчинить, видя в том задачу некроманта. И выходит, конечно.
Но всегда лучше разговаривать.
— Уходите оттуда.
— Будет прорыв, деда, — вздохнул Николай. — И… даже если уйдем, то все равно будет.
— Мои люди недалече…
— Все одно не успеют. Как и Беломировы… те, кто… кто еще знает, где Беломир служил?
— Так… никто. Он не особо… даже я не сразу узнал. Уже потом, после скандала, когда пытался привести этого засранца в чувство, тогда и велено было оставить.
— Кем?
— А кто мне повелеть может, внучок? — мягко поинтересовался дед. — Но… люди его точно быть должны, что хорошо. И тот, кто игру затеял, о том не ведает. Тоже хорошо. И про Игнатку…
— И что ты ему приказал?
— Наблюдать. Не вмешиваться без особой нужды. Беречь кровь. Любой ценой.
Дышать даже легче стало.
Немного.
Если дедов Игнатка и вправду той, иной, крови, то справиться с ним будет непросто. Если только… если только его не ждут.
Тьма заплакала.
— Хорошо… то есть плохо… так, дед, если вдруг… маму береги. И сестер.
— Николай!
— Цыц, дура, не мешай… сберегу, уж будь уверен.
— И не смей их душить!
— Задушишь вас, как же… — проворчал дед. — А ты, засранец, только попробуй преставиться. С того света достану!