Одного поля ягоды

— Где он в итоге был прошлым летом? — сказал папа, откупоривая бутылку вина для взрослых.

— О, — сказала Гермиона, которая не ожидала, что тема Тома Риддла всплывёт за разговором на их рождественском ужине. — Эм. Он нашёл работу в деревне рядом со школой. Он жил там вместо возвращения в приют Вула.

— Работа платила достаточно для проживания? — спросил папа с намёком на неодобрение в голосе. — Или его работодатель предоставлял жильё? Он твой ровесник — ему, должно быть, было пятнадцать в то время! Тебе надо было пригласить его остаться с нами — это безопаснее, чем оставаться там без должного попечительства. Ты не знаешь, какие люди там могут попытаться воспользоваться юным мальчиком.

— Я предлагала! — сказала Гермиона. — Но он отказался. И всё сложилось хорошо для него, значит, он захочет это повторить следующим летом.

— Если Том хочет работать, мы не можем его отговаривать, — сказала мама, голос разума. — Мы не его родители. И я думаю, что иметь какой-никакой опыт работы летом не навредит ему. Гермиона, ты не задумывалась о том же?

— Найти работу, ты имеешь в виду? — Гермиона нахмурилась, остановив вилку на полпути ко рту. — Но где? В клинике?

— Ну, дорогая, когда ты была помладше, ты всегда интересовалась изучением медицины, — сказала мама. — Тебе осталось лишь несколько лет в Хогвартсе. Когда ты закончишь учёбу и если решишь остаться в Лондоне, мы бы могли найти тебе должность в клинике, а если ты захочешь поступить в университет, мы бы тебе помогли и с этим. С учётом того, как идёт война, получение работы из списка зарезервированных профессий{?}[Так же известные как «жизненно необходимые услуги», позволяли избежать призыва на Войну. Эти профессии относились к отраслями, необходимым для снабжения фронта и поддержания тыла, например, медики, шахтёры, смотрители маяков, железнодорожники, учителя, и т.д. В Первую мировую такого списка не было, и Британия столкнулась с проблемой возмещения рабочих мест, когда все мужчины ушли на фронт. ] соответствовало бы требованиям Национальной службы.

— Каникулы всего десять недель. Не уверена, что я могла бы принести большую пользу — пока я научусь, как вести учётную книгу или оперировать распределителем{?}[Телефонный коммутатор. Телефонист вручную соединял абонентов для телефонного разговора с помощью распределительного щита], вам придётся найти мне кого-то на замену.

— В таком случае летом будет проходить несколько благотворительных мероприятий, и я уверена, ты найдёшь для них время, — сказала мама, которая была такой же упрямой, как Гермиона, когда она находила дело, достойное поддержки. Письма, которые она писала Гермионе в течение учебного года, указывали на то, что мама проявляла интерес к делам ветеранов, потому что солдаты, устроившиеся так же хорошо, как её отец, были в меньшинстве.

Мы не возражаем, чтобы ты готовилась к своим экзаменам в Хогвартсе в течение каникул, но было бы хорошо, если бы ты временами выходила из дома, — она продолжила, осматривая зимнюю кожу Гермионы с потускневшими веснушками. — В бывшей армейской группе твоего отца проводится вечер по сбору средств, который может тебя заинтересовать: на нём будут присутствовать специалисты, и это будет хороший шанс расспросить их о возможностях карьерного роста. И представиться тоже.

— Там будет патолог. И несколько химиков, — предложил папа. — Если тебе нравится идея изучить несколько направлений, это хорошее место, чтобы всё разузнать. В конце концов, я лишь врач общей практики.

— Ты не просто семейный врач, — жарко ответила Гермиона. — Ты мой папа! Конечно, я пойду — я ещё не приняла окончательного решения о своей карьере после Хогвартса, но не помешало бы узнать больше о моих возможностях.

— Если Вы хотите заняться какой-то профессией в магловском мире, — предложил мистер Пацек, постукивая палочкой по наполовину опустошённой бутылке вина, чтобы наполнить её, — я рекомендую Вам наладить связи как можно раньше. Как только Вы занесёте ногу через порог, так сказать, Вам, возможно, будет легче держать её там, если война закончится, и солдаты en masse{?}[(фр.) массово] вернутся в поисках работы для себя.

— Он прав, — согласился папа. — Ветеранам всегда давали и будут давать преференции. По этой причине я не стал спорить с призывным пунктом, когда они прислали мне повестку в прошлый раз. Я знал, что если я поступлю в нестроевую часть{?}[Они же вспомогательные войска — отдельные части, не имеющие боевых и технических целей. Примеры вспомогательных войск в Первую мировую: военные топографы, военно-голубиная почта, части при военных академиях для обучения офицеров, обозные войска для подвоза продовольствия. ] — на службу, куда посылали пацифистов и протестующих, — это отразится на моём личном деле, и у меня будет много проблем с поступлением в больницы, чтобы закончить обучение.

— И мы бы никогда не встретились, — добавила мама, улыбаясь папе.

Папа посмотрел на маму. Мама посмотрела на папу, и они, казалось, общались через стол, не произнося ни единого слова. Разговор внезапно и без предупреждения остановился.

Гермиона заняла себя своей запечённой морковью. Не то чтобы ей было неловко. Они лишь обменялись взглядами над блюдом с глазированной ветчиной.

Но это было поразительно интимно, и какая-то часть Гермионы надеялась, что однажды она встретит кого-то, кто будет смотреть на неё так же, как папа смотрел на маму.

Когда закончились каникулы и продолжился семестр, половина учеников, которые расслаблялись в начале года, вспомнили, что их экзамены наступают меньше чем через шесть месяцев. Библиотека была переполнена, книги для дополнительного чтения от профессоров отсутствовали на полках и были забронированы неделями. Даже попытки найти и купить книги совиной почтой были встречены извинениями от букинистов, потому что всё было в листах ожидания на многие месяцы. Это раздражало Гермиону, потому что она запросила и прочитала все книги из списка рекомендаций ещё в сентябре.

К тому же всё сопровождалось цепочками эмоциональных всплесков, когда ученик мог удариться в слёзы за обеденным столом или посреди урока, и вскоре к нему присоединялись три или четыре человека.

Гермиона не чувствовала себя хорошо подготовленной для решения подобных проблем, старостой или нет. Всё свелось к тому, что она отводила их в больничное крыло за успокаивающей настойкой и призывала носовые платки, когда замечала первые признаки слёз. Она была не лучшим человеком, к которому можно было обратиться за эмоциональной помощью: она была склонна подходить к проблемам — чужим и своим собственным — с такой логической точки зрения, отчего производила впечатление чёрствой.

(Что она им вообще могла сказать? «Если бы ты начала подготовку к экзаменам в прошлом году, ты бы не плакала на полу туалета для девочек сегодня»?)

Одним из немногих мест, где она чувствовала, что может продуктивно заниматься, был клуб по домашней работе Тома.

Его участники, по большей части, были детьми из зажиточных и знатных семей волшебников, поэтому они не относились к своим отметкам на экзаменах как к единственной возможности или препятствию их будущей карьеры. Конечно, хорошие школьные оценки никогда бы не были не к месту, но они все были слизеринцами, поэтому они осознавали, что отличные отметки были лишь средством достижения желаемого. А поскольку они были слизеринцами, профессор Слагхорн напишет им лестное рекомендательное письмо, когда они покинут Хогвартс, независимо от того, что будут делать.

Гермиона не могла заставить себя одобрить их наплевательское отношение к учёбе, но всё же было что-то притягательное в возможности заниматься в месте, где остальные ученики не пытаются сделать из учёбы соревнования. В Общей гостиной Рейвенкло она слышала, как люди хвастались, что учились двенадцать часов подряд и шли на занятия только после трёх часов сна и чайника чая, заваренного до состояния гудрона. Это было нездорoво и только способствовало её тревоге перед экзаменами.

Верный своему слову, Том перешёл от практической работы над защитой от Тёмных искусств к теории по учебникам, а по подсказкам членов учебной группы, которым требовалась помощь с домашними заданиями, — к теории заклинаний и трансфигурации.