Одного поля ягоды

— Десять галлеонов.

— В «Трёх мётлах» берут 4 галлеона и 8 сиклей в неделю.

— Это не «Мётлы», парнишка.

— Нет, не они, — согласился Том. — В «Трёх мётлах» есть дневная горничная и завтрак.

— Тут такой роскоши не будет, — проворчал буфетчик. Его руки остановились, и он отложил грязную тряпку, служившую полотенцем.

— Я и не рассчитывал, — сказал Том, опуская руку в карман за палочкой. — Я сам разберусь. Вообще… — он направил палочку на стопку замызганных и пыльных стаканов за стойкой, — я, оказывается, эксперт по бытовым заклинаниям.

Том наложил невербальное заклинание левитации. Три стакана — невысокие и приземистые, и, судя по тому, что он видел в Общей гостиной по вечерам, их использовали для подачи виски, — поднялись в воздух и наклонились к нему, нависая в футе над стойкой. Небольшое изменение в заклинании и вращение кистью заставили стаканы крутиться в воздухе.

Том без слов добавил к ним струю пара, выливая его из своей палочки, как дымовая труба завода, клубящиеся белые облака разделились на три скопления, которые он направлял вокруг и внутрь стаканов. Он сосредоточенно прикусил внутреннюю сторону щеки: он привык создавать огромное количество тумана в дуэльном клубе, которое мало чем отличалось от того, что получалось в душе общей ванной. Горячий пар и достаточное количество воды, чтобы тщательно ополоснуть стаканы, было совсем другим делом, которое он практиковал для статьи о семи способах применения заклинания Супер-пара.

(Одним из двенадцати способов употребления драконьей крови, согласно знаменитому эссе Альбуса Дамблдора на эту тему, было зелье для удаления бородавок. Если кого и стоило осуждать, так профессора трансфигурации. Дамблдор был отцом бессмысленных изобретений, как доказывает полная магических штучек полка в его кабинете, и гордился этим.)

Стаканы вращались в белом облаке, по их стенкам стекали бусины воды, которые испарялись до того, как хоть одна капля успевала коснуться столешницы.

На вид это было не так впечатляюще, но Том без слов использовал два изменённых заклинания одновременно (два!) на трёх отдельных предметах (трёх!). Для более проницательного взгляда это был уровень «со звёздочкой» для Ж.А.Б.А. по заклинаниям, так же как вызов Патронуса на экзамене по защите от Тёмных искусств давал дополнительные баллы, или успешное исполнение Тонизирующего глотка мандрагоры на глазах у профессора предоставляло рекомендацию для программы ученичества.

Каждый, кто знал хоть что-то о магической теории, должен был заметить гениальность Тома — или, по крайней мере, его сноровистость.

Вращение замедлилось. Том в последний раз взмахнул палочкой, и пар отцепился от кончика, растворяясь в воздухе.

Затем рассеялись облака, оставив три блестящих хрустальных стакана без следов грязи или размазанных отпечатков пальцев. Там было несколько царапин на донышке, но Том ничего не мог сделать с ними — он решил, что они стали следствием того, что хозяин бара не пользовался подстаканниками на столах.

Стаканы, в отличие от любой другой посуды в «Кабаньей голове», сияли.

Том отправил их обратно в стопку за баром, одарив хозяина приятной улыбкой:

— Я и в трансфигурации неплох.

Грязное полотенце заволновалось, утолщаясь от центра к краям, и свежие волокна начали нарастать на нём, как волосы, цвет менялся от тускло-серого к чистому, сияющему белому. Ещё одно использованное заклинание пара с последующим закреплённым заклинанием очистки превратило старую тряпку во временно самоочищающееся полотенце, которое тут же начало зачищать заскорузлые слои грязи на стойке.

(Кто-то мог бы наложить заклинание очистки на саму стойку, но оно лучше всего работало на маленьких отдельных предметах. Оно не сработает, если накладывать его на дом, который надо почистить, но получится на раковине, полной грязной посуды. Том считал, что было гораздо эффективнее закреплять заклинание на одном предмете для чистки, чем несколько раз накладывать его на столешницу, каждый стол и каждый стакан.)

— Как видите, — заговорил Том, возвращая палочку в карман. — Я могу поддерживать место в чистоте, если хочу. И даже могу оставить его лучше, чем оно было до моего прихода. Я буду платить один галлеон в неделю за комнату.

Хозяин бара посмотрел на него, его борода подрагивала. Трансфигурированное полотенце энергично вытирало застарелое чёрное пятно:

— Три галлеона и пять.

— Я не буду платить больше двух галлеонов в неделю, — твёрдо сказал Том. — У вас же нет проточной воды и канализации в этом месте?

— Вода на кухне в задней части. Наверху канализации нет, — сказал буфетчик. — Если хочешь помыться, используй ванну в комнате. Но надо призвать и подогреть воду самому.

— А что насчёт еды?

— А что на её счёт?

— Я дам Вам один галлеон и два сикля в неделю, — сказал Том, который надеялся, что не станет жалеть о выборе заведения с застоялой водой ради уединения. Карман чеснока и бледнолицые европейские мужчины в шёлковых капюшонах уже были не так плохи в сравнении, разве нет?

— Как долго ты пробудешь?

— Десять недель, — Том потянулся к карману брюк, ощущая нитку своего мешочка с монетами. — Я могу заплатить вперёд.

Хозяин бара посмотрел на него, его глаза блестели в свете нескольких одиноких свечей, расставленных с зазорами на задней стене.

— Десять недель? — прорычал он. — Сколько тебе лет, парень?

— Семнадцать, — ответил Том, не моргнув глазом.

Он звякнул монетами в кармане и сохранил нейтральное выражение лица. Он не был в «Кабаньей голове» с того прошлогоднего визита, когда на нем были мантии Слизерина и школьная форма, которую он снял и положил в сундук еще в «Хогвартс-экспрессе». Бармен же не мог его вспомнить? С тех пор он подрос и немного поправился, а его голос стал глубже. А еще он не расспрашивал о козьем молоке.

(Он искренне надеялся, что хозяин бара не запомнил его как «мальчика с козьим молоком».)

Буфетчик неотрывно смотрел на него. Том смотрел в ответ, медленно всасывая воздух через сжатые зубы и надеясь, что мужчина подчинится его естественным склонностям: возьмёт деньги без лишних вопросов, уважит могущество умелого волшебника, подумает о других делах, которые требовали исполнения, например проверит состояние коз на заднем дворе.

В книгах, которые он читал о ментальной магии, говорилось, что подчинение с помощью магической силы требовало больше усилий и было гораздо более заметным, чем уговорить людей следовать их собственным убеждениям. Заклинание забвения, например, было проще наложить на кого-то, кто пережил травмирующее событие, кто хотел забыть какую-то часть своего прошлого. Если накладывать его на кого-то сопротивляющегося, необходимо было подчинять его и работать как можно быстрее, что часто приводило к ненадёжным результатам в виде ухудшения кратковременной памяти и потери личностных качеств. Если бы он пытался удалить воспоминания у сопротивляющихся людей, то, конечно, это были бы не те, кто был ему дорог, так что перспектива постоянной амнезии не вызывала у него чувства вины. Но он бы не хотел, чтобы другие считали его виновным, не в контексте уголовного приговора, поэтому лучше скрыть улики — или всё то, что мог бы распознать человек, прочитавший учебник по целительству.

— Как тебя зовут? — спросил буфетчик.

— Бертрам, — ответ Тома был машинальным. Сначала ему не очень нравилось, что его псевдоним такой обычный, но когда нужно было быть незапоминающимся, от него была польза.

— Если авроры придут на поиски тебя, тебе придётся пойти с ними без представлений.

— Я не буду давать аврорам повода, — оскорбившись, сказал Том.

— Лучше всего тебе сдержать своё слово, — хмыкнул хозяин бара. Он покопался под стойкой и шлёпнул заржавевший железный ключ на столешницу. — Четвёртая комната, третий этаж. Ступеньки скрипят, поэтому я узнaю, если ты попытаешься привести к себе каких-либо «гостей» ночью. Я не потерплю их в своих номерах, если ты не станешь платить за двоих.