Одного поля ягоды

При всех её способностях стать великим исследователем она понимала, что Том может стать великим новатором. Но она не могла представить Тома Риддла, чьи приоритеты не были бы сконцентрированы на том, чтобы сделать себя лучше или могущественнее. Сама идея Тома Риддла-гуманиста не укладывалась у неё в голове: она просто не могла представить никакую из его версий за таким поведением, помогающего миру, который никогда не дарил ему и капли искренней заботы. Если Том был альтруистичен, за этим должен был стоять скрытый мотив.

(Если Том мог цинично относиться к миру, тогда она могла цинично относиться к Тому. Это был не столько цинизм, сколько… Реализм.)

Кстати о Томе, она едва ли разговаривала с ним. К наступлению весны они виделись всё реже и реже. Казалось, после Рождества он начал заводить всё больше «друзей» среди слизеринцев, и его сторона стола была как никогда многолюдна.

За завтраком она рассматривала Тома и его новых спутников. Они все были мальчиками, и она не помнила некоторые лица с их общих уроков, значит, они, должно быть, не были с четвёртого курса. Когда Том садился, они собирались вокруг него. Без сознательного намерения он оказывался в центре, становился сердцем группы, вокруг которого кольцом собирались мальчики. Они ели, играли в карточные игры за столом, общались между собой, но когда Том поднимал взгляд от книг и уделял одному из них внимание, остальные замолкали.

Это было… Любопытно.

Она не могла решить, как относиться к этому. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, что ему это не нравилось — конечно, ему нравились проявления уважения и почтения, но было трудно поверить, что ему нравилось постоянное скопление людей вокруг него, их пустые разговоры в пределах слышимости, раздражающие его бессмысленностью их существования. (Когда Гермиона пыталась поставить себя на место Тома Риддла, она не могла не представлять его злобной и брюзгливой старой черепахой.) Тут и там она видела отблеск раздражения в его глазах: хоть он наверняка заметил, что она наблюдает, он никогда не переводил на неё взгляд.

Утренняя доставка совиной почты прибыла, и в поле её зрения попала масса перьев и ухающих птиц, прервав её шлепками свёрнутых газет, ударяющихся о стол с высоты шести футов, и случайный металлический лязг, когда газета попадала на горячую посуду с овсяной и манной кашами, отправляя половники в полёт над завтракающими учениками.

Лишь несколько человек обратили на это внимание, а вскриков было и того меньше. Большинство рейвенкловцев продолжили читать и есть. Некоторые старшеклассники без комментариев провели палочками с заклинанием исчезновения, чтобы убрать грязь с колен и лиц младшекурсников.

Это считалось обычным утром в Хогвартсе.

— Ой, смотри, — сказала Твайла Эллерби сбоку от Гермионы, пролистывая каталог доставки совиной почтой, полный ярких, движущихся модных фотографий ведьм, кружащихся на месте и посылающих воздушные поцелуи. — В «Шапку-невидимку» пришла весенняя коллекция на этой неделе. Думаю, я заскочу и посмотрю в следующий раз, когда буду в Хогсмиде.

— Да? — спросила Шиван Килмюр, соседка Гермионы по спальне, которая села подле Твайлы и начала смотреть из-за её плеча. — Вроде симпатично. Они не сильно отличаются от прошлогодних — лишь немного меньше вытачек на бёдрах и немного более подогнанные плечи. Ты не можешь просто носить прошлогоднее, перекрасив в цвета сезона? В «Вестнике ведьмы» на прошлой неделе была хорошая статья о чарах окрашивания от мистера Бертрама, и это был бы хороший шанс их использовать.

— В той, что про выходное преображение за сорок восемь часов? Филиппа Бойн — если ты её помнишь, она была твоей партнёршей на травологии на втором курсе — попросила мой экземпляр и не вернула. Знаешь, кажется, она одалживала мои конспекты по защите от Тёмных искусств перед прошлогодними экзаменами и тоже не вернула их, уже очень поздно просить её…

Гермиона слушала разговор вполуха, просматривая свою собственную почту — магловскую газету из Лондона. На первой полосе была статья о недавней серии немецких бомбардировок в Йорке, Эксетере и Бате, число жертв которых превысило тысячу человек. На следующей странице была информация о Национальной службе и обязательной регистрации всех британских мужчин и женщин старше восемнадцати лет{?}[Новый (очередной) акт о Национальной службе был принят 18 декабря 1941 года, подняв верхнюю границу призывного возраста и включив в него женщин].

«Национальная служба — лишь другое название военного призыва, — подумала Гермиона, просматривая детали. — Возраст от восемнадцати до пятидесяти одного года — у отца не будет освобождения от этого. У мамы есть несовершеннолетний ребёнок под опекой, поэтому она может попросить отсрочку на несколько лет, а отец — опытный доктор, и они ни за что не отправят его на фронт…

…Минуточку».

Её мысли запнулись, когда она услышала знакомое имя.

«Бертрам?

Мог ли это быть?..»

— Простите, — перебила Гермиона, но ей было ничуть не жаль, — вы сказали «мистер Бертрам»?

Твайла и Шиван весело переглянулись. Твайла кивнула, сказав:

— Не знала, что ты читаешь «Вестник ведьмы», Гермиона.

— Не читаю, — сказала Гермиона. — Я читаю «Пророк», когда нахожу его в Общей гостиной, но мне никогда не попадался «Вестник ведьмы», — Гермиона пыталась следить за новостями волшебников, но было сложно назвать это «новостями».

Министр магии, Леонард Спенсер-Мун, вчера отметил свой день рождения на секретной гала-вечеринке, организованной его сторонниками. Магазин экипировки для квиддича в Косом переулке устроил розыгрыш билетов на Кубок мира по квиддичу, который пройдёт этим летом, доступный каждому, кто сделает покупку в их магазине до августа, с регистрацией почтового адреса. Там было предупреждение для волшебных садовников держать свои магические растения в зачарованных клумбах и защищённых теплицах в связи с недавним инцидентом между маглами и плотоядным кустарником.

Было интересно посмотреть, как волшебники живут своей повседневной жизнью, но в целом она находила то, что они делают, таким… Невероятно несущественным. Где новости о Великом министре Гриндевальде? А как насчёт непростого пакта о ненападении между Гриндевальдом и директором Дурмстранга? Сообщений о лазутчиках в различных европейских магических правительствах, включая Италию и Францию? Господин Пацек передал ей контрабандные голландские газеты от своего знакомого в Лейдене и перевёл заглавные статьи, когда она спросила о них.

Неужели британское Министерство достаточно руководило «Ежедневным пророком», чтобы цензурировать конечную версию, рассылаемую подписчикам? Гермиона могла понять, почему Министерство магии не хотело сеять панику среди своего народа: они не могли не знать, что уязвимые места европейских министерств, используемые враждебными силами, означают, что уязвимые места должны быть и у них дома. Она знала, что в мире маглов британское правительство редактировало свои официальные заявления, а Закон о чрезвычайных полномочиях в обороне{?}[был принят парламентом 24 августа и вошёл в силу 3 сентября 1939] военного времени предоставил ему возможность подвергать цензуре критику, если публикация была признана «наносящей ущерб моральному духу».

«Но полному невежеству нет оправдания», — заключила Гермиона.

По этой причине она не могла заставить себя отдавать деньги «Ежедневному пророку» или любому другому волшебному периодическому изданию, поэтому она читала их, только если находила бесплатно.

— Никто не выбрасывает свои «Вестники ведьмы», вот почему, — сказала Твайла. — Сейчас там всегда есть что-то, что я хочу сохранить на будущее. Все эти советы по кройке и шитью не нужны, пока мы можем носить только нашу школьную форму.