Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Вероятнее всего, роль Анны в этом проекте ограничивалась покровительством и финансовой поддержкой. Учитывая религиозные воззрения ее супруга на тот момент, даже это было рискованно. Лишь в 1537 году Кромвелю удалось добиться от Генриха официального разрешения на издание Библии на английском языке. В 1535 году в приоритете для Генриха было издание переработанного варианта Вульгаты, для которого он написал предисловие и выбрал шрифт, более удобный для его слабеющего с возрастом зрения⁵³. Желая задобрить Генриха, Анна (а возможно, и Кромвель) заказала Гольбейну для издания Николсона роскошное оформление титульного листа с изображением короля в роли главы церкви, который, восседая на троне, раздает епископам экземпляры Библии⁵⁴.

Благоразумие подсказывало Анне, что ей следует с большой осторожностью выбирать тех, кому она собиралась помогать. Поэтому, когда в начале 1536 года к ней обратился бывший ученый-богослов из Кембриджа Тристрам Ревелл, нуждавшийся в средствах для продолжения своей работы, она ему отказала. Ревелл пытался заинтересовать ее переводом на английский язык книги «Христианские наставления» (Somme Chrestienne) Франсуа Ламбера, которая представляла собой остроумное переложение идей лютеранских богословов и была напечатана в 1529 году для продажи во Франции, однако Анна ответила ему, что «это сочинение ее не интересует». Не помогло даже хвалебное предисловие, в котором автор сравнивал ее с Иоанном Крестителем и выражал радость по поводу того, что «произошло приобщение Вашего Величества к Евангелию»⁵⁵.

По примеру королевы Клод и сторонников Лефевра Анна живо интересовалась реформой монастырей. Она никогда не подвергала сомнению принципы религиозной жизни в целом и не умаляла их значения, однако потребовала у Кромвеля проинспектировать некоторые религиозные учреждения, которые, по ее мнению, нуждались в ее рекомендациях, как, например, цистерцианское аббатство Вейл-Роял в Чешире и Тетфордский монастырь августинского ордена в Норфолке⁵⁶. Уильям Латимер с некоторым преувеличением описывает ее посещение Сайонского женского монастыря ордена Святой Бригитты во время пасхального визита в Ричмонд в 1535 году. Когда аббатиса отказалась впустить ее, ссылаясь на то, что замужние женщины не допускаются в стены монастыря, Анна проявила настойчивость и с помощью «приветливых ласковых слов» добилась своего. Внутри она увидела монахинь в белых одеждах, «распростертых ниц». Усмотрев в этой картине «лицемерную святость», Анна упрекнула монахинь в том, что они «невежественны в молитве» и пользуются молитвенниками на латыни, а не на английском языке⁵⁷.

Среди первоочередных задач Анна уделяла особое внимание вопросам социальной ответственности. Она хотела направить ресурсы малоэффективных религиозных учреждений в нужное русло, чтобы они приносили реальную пользу обществу. Назвать такую политику новаторской нельзя, особенно если учесть, что в свое время Уолси руководствовался аналогичными соображениями, создавая колледжи в Оксфорде и Ипсвиче. В этом смысле новые образовательные возможности и организация помощи бедным являлись лучшим отражением исконного предназначения такого рода учреждений. Мэттью Паркер стоял в авангарде замыслов Анны. Приняв его на службу, она назначила его деканом Сток-колледжа в местечке Сток-бай-Клэр в Саффолке. Это было небольшое, но процветающее учреждение, находившееся под ее патронажем, где он, став деканом, основал грамматическую школу [105] и хоровое училище с социальными и академическими стипендиями для обучения в Кембридже. В обновленном уставе колледжа Паркер отменил обязательное исполнение мессы богословами, утвердив взамен этого практику чтения вслух Библии чтецом или проповедником. Вместо молитв об усопших, как это было принято в прошлом, колледж с одобрения Анны предлагал местным беднякам бесплатное образование⁵⁸.

105

 Грамматическая школа – тип средней школы, появившейся в Европе в эпоху Средневековья. Там преподавали древние языки, математику и некоторые другие науки. Такие школы также называли гимназиями.

Стремясь искоренить религиозные предрассудки и, как следствие, случаи откровенного мошенничества, Анна поручила своим капелланам изучить знаменитую реликвию – святую кровь в аббатстве Хейлс в Глостершире, приносившую солидный доход этому второму по популярности месту паломничества после Кентерберийского собора, где покоились останки убитого там Томаса Бекета. Правда, в 1538 году Генрих приказал разрушить усыпальницу Бекета и отобрать сокровища храма. По-видимому, святую кровь, хранившуюся в хрустальном сосуде, выставляли для поклонения и сбора пожертвований. Возможно, Анна видела эту реликвию своими глазами во время пребывания с Генрихом в Уинчкомбе неподалеку от аббатства, и уже тогда – вполне справедливо – она усомнилась в подлинности этой реликвии. Уильям Латимер ошибочно утверждал, что фальшивая реликвия была немедленно изъята, однако в действительности прошло еще три года, прежде чем с большим трудом удалось убедить Генриха в том, что святая кровь была подделкой⁵⁹.

Царствование Анны, обернувшееся для нее настоящей катастрофой, продолжалось всего 1083 дня, однако за это короткое время ей удалось придать значительный вес роли, которую могла играть королева. За годы своего становления она поняла, чего может достичь решительная и целеустремленная женщина. Умение отстаивать свои позиции и сохранять приверженность идеям, в особенности религиозным, неминуемо должно было привести ее к противостоянию с агрессивной мужской средой при дворе Генриха. Она прекрасно разбиралась в людях, делая ставку на энтузиазм молодых евангелистов и на их стремление к переменам. Она поощряла их рвение и оказывала им покровительство. Она со всей серьезностью относилась к финансовым вопросам, понимая, какую пользу можно извлечь из земельных владений и как частичное перераспределение ресурсов может заставить активы монастырей работать на благо общества. Она знала, когда следует проявить упорство, выдержать паузу или уступить, прекрасно отдавая себе отчет в том, как легко женщина во власти может нажить себе врагов в мире, где царят патриархальные устои. Благодаря этим качествам Анна занимает достойное место в пантеоне славы рядом со своей дочерью Елизаветой.

23. Опасные времена

В январе 1534 года Генрих вновь созвал парламент, и уже в начале февраля Томас Кромвель в должности председателя парламента представил законопроект об упразднении любых выплат в пользу Рима и об изменении титула Екатерины, которая отныне должна была именоваться «вдовствующей принцессой». 20 марта последовал законопроект, согласно которому брак Генриха и Екатерины признавался не имеющим законной силы, а права на престолонаследие закреплялись за детьми Анны. Корону наследовали по праву первородства сначала сыновья Генриха и Анны, а после – их потомки. При отсутствии мужского потомства наследницей становилась Елизавета. Окончательно принятый и утвержденный Акт о престолонаследии предписывал всем королевским подданным мужского пола старше четырнадцати лет принести клятву в том, что они подтверждают «полезное действие и содержание» этих мер. Актом были определены новые формы государственной измены: отныне поступки или сочинения, угрожающие королю, «поношение» или порицание его брака с Анной расценивались как особо тяжкая государственная измена. Поистине драконовское расширение действия закона означало более широкое толкование понятия измены: любое проявление несогласия или словесное подстрекательство к оному влекло за собой наказание в виде пожизненного лишения свободы и имущества¹.

23 марта, в понедельник на Страстной неделе, законопроект о престолонаследии, согласно которому право наследования короны переходило к детям Анны Болейн, был одобрен в палате лордов. В этот же день в Риме кардиналы в консистории единогласно проголосовали в пользу Екатерины и папа Климент объявил ее брак с Генрихом законным, а брак Генриха и Анны – недействительным. Было очевидно, что уверенность Жана дю Белле в успехе дипломатических шагов, предпринятых в последнюю минуту, оказалась ложной. Оставалось надеяться лишь на то, что решение об отлучении Генриха от церкви повиснет в воздухе, поскольку Климент, несмотря на свои прежние угрозы, прилагал все усилия к тому, чтобы не допустить войны в тот момент, когда силы Карла были заняты подавлением лютеранских восстаний в Германии и отражением турецких войск, которые вторглись на запад Средиземноморья и в Северную Африку, захватив Тунис. Тем не менее угроза санкций со стороны папы все еще представляла серьезный риск для Генриха².

Генрих окончательно и бесповоротно решает разорвать отношения с Римом и придать законный статус своим притязаниям на пост главы Церкви Англии. Его преданность Анне была сильна так же, как в день их бракосочетания. Она была для него законной супругой, полноправной королевой и женщиной, которую он любил и хотел, чтобы она была рядом с ним до конца, пока он здравствует и правит. Если Климент не пойдет на уступки, он готов ответить ему открытым неповиновением. Если его подданные станут возражать, он напомнит им о правилах послушания своему суверену. Все несогласные должны держать свое мнение при себе, а иначе им придется понести суровое наказание. Папская юрисдикция, утверждал он, осуществлялась в Англии «лишь только вследствие нашей небрежности или узурпации власти, как мы понимаем это сейчас». Иной власти над собой, кроме Божьей, он не признавал³.

После коронации Анны волна недовольства по поводу второго брака короля стихла, и возмущение жителей Лондона свелось к осторожным пересудам где-нибудь по углам. Если подобные слухи доходили до Генриха и Анны, супруги действовали заодно. Людям приходилось выбирать, чью сторону принять: поддерживать молодоженов или Екатерину. Многое из того, о чем говорили сторонники Екатерины, позже нашло обобщение в сочинении Николаса Сандера (Сандерса), опубликованном в 1585 году, «О происхождении и развитии английского раскола» (De origine ac progressu schismatis Anglicani), в котором непростительный разрыв Генриха с Римом показан глазами католика-нонконформиста. Сандер описывает Анну как женщину-вамп, роковую соблазнительницу, которую родственники в свое время поспешно отправили во Францию якобы для продолжения образования, после того как уличили ее во грехе с лакеем Болейнов и священником. По словам Сандера, эта расчетливая дьяволица была невероятно высокого роста, с лицом землистого цвета, будто после желтухи, и уродливо выступающим зубом под верхней губой, а на правой руке у нее было шесть пальцев. На горле у нее был «безобразный нарост» или зоб, поэтому, чтобы скрыть дефект, она носила платья с высоким воротником, закрывающим шею. Сандер также ссылается на распространенные слухи об отношениях Генриха не только с сестрой Анны, но и с ее матерью, а также на измышления о том, что Анна была незаконнорожденной дочерью короля. Судя по всему, подобные пересуды задевали за живое. Сохранилось свидетельство того, как Джордж Трокмортон во время аудиенции у короля осмелился упомянуть об этих слухах, на что Генрих отреагировал мгновенно: «Нет, с матерью никогда», а Кромвель с притворной искренностью добавил: «С сестрой тоже никогда»⁴.

Более слаженно действовала оппозиция, координируемая Шапюи, который выведывал информацию у придворных дам Анны – Гертруды Блаунт и Элизабет Стаффорд – и был своего рода связным для друзей Екатерины и прочих диссидентов. После отставки Томаса Мора с поста лорд-канцлера Шапюи стал получать конфиденциальную информацию от Кромвеля, с которым они часто беседовали по-французски: между ними никогда не было полного доверия, однако они находили удовольствие в общении и ценили дипломатические способности друг друга. Однажды, в отсутствие Генриха и Анны, наслаждавшихся медовым месяцем, Шапюи выразил восхищение талантами Кромвеля, сравнив его с Уолси, и добавил при этом, что Генрих должен быть благодарен за то, что у него есть такой верный слуга, а затем осторожно намекнул, что Кромвель мог бы подняться очень высоко, если бы не Анна. Шапюи, который сам состоял на службе у герцога де Бурбона во время его кампаний в Провансе и Северной Италии, как никто другой понимал ценность жизненного опыта Кромвеля. К примеру, Кромвель, несомненно, осознавал перспективы англо-габсбургского союза. Опыт работы в Антверпене на торговую компанию купцов-авантюристов подсказывал ему, как сильно экономика Англии зависит от торговли с Нидерландами. Восстановление дружеских отношений с Карлом могло принести стране немалые коммерческие и политические выгоды. Пока положение Кромвеля не позволяло ему продвигать такие идеи, однако пройдет немного времени, и Шапюи снова намекнет ему, что только Болейны стоят у него на пути⁵.