Охота на волков

СЕМЕЙНЫЕ ДЕЛА В ДРЕВНЕМ РИМЕ Как-то вечером патриции Собрались у Капитолия Новостями поделиться и Выпить малость алкоголия. Не вести ж бесед тверёзыми! Марк-патриций не мытарился — Пил нектар большими дозами И ужасно нанектарился. И под древней под колонною Он исторг из уст проклятия: «Эх, с почтенною матрёною Разойдусь я скоро, братия! Она спуталась с поэтами, Помешалась на театрах — Так и шастает с билетами На приезжих гладиаторов! «Я, – кричит, – от бескультурия Скоро стану истеричкою!» — В общем, злобствует как фурия, Поощряема сестричкою! Только цыкают и шикают… Ох, налейте снова мне «двойных»! Мне ж – рабы в лицо хихикают. На войну бы мне, да нет войны! Я нарушу все традиции — Мне не справиться с обеими, — Опускаюсь я, патриции, Дую горькую с плебеями! Я ей дом оставлю в Персии — Пусть берет сестру-мегерочку, — На отцовские сестерции Заведу себе гетерочку. У гетер хотя безнравственней, Но они не обезумели. У гетеры пусть всё явственней, Зато родственники умерли. Там сумею исцелиться и Из запоя скоро выйду я!» …И пошли домой патриции, Марку пьяному завидуя. 1969 ПРО ЛЮБОВЬ В СРЕДНИЕ ВЕКА Сто сарацинов я убил во славу ей — Прекрасной даме посвятил я сто смертей, — Но сам король – лукавый сир — затеял рыцарский турнир, — Я ненавижу всех известных королей! Вот мой соперник – рыцарь Круглого стола, — Чужую грудь мне под копье король послал. Но в сердце нежное ее мое направлено копье, — Мне наплевать на королевские дела! Герб на груди его – там плаха и петля, Но будет дырка там, как в днище корабля. Он – самый первый фаворит, к нему король благоволит, — Но мне сегодня наплевать на короля! Король сказал: «Он с вами справится шаля! — И пошутил: – Пусть будет пухом вам земля!» Я буду пищей для червей — тогда он женится на ней, — Простит мне Бог, я презираю короля! Вот подан знак – друг друга взглядом пепеля, Коней мы гоним, задыхаясь и пыля. Забрало поднято – изволь! Ах, как волнуется король!.. Но мне, ей-богу, наплевать на короля! Ну вот всё кончено – пусть отдохнут поля, — Вот льется кровь его на стебли ковыля. Король от бешенства дрожит, но мне она принадлежит — Мне так сегодня наплевать на короля! …Но в замке счастливо мы не пожили с ней: Король в поход послал на сотни долгих дней, — Не ждет меня мой идеал, ведь он – король, а я – вассал, — И рано, видимо, плевать на королей! 1969 ПРО ЛЮБОВЬ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ Может быть, выпив поллитру, Некий художник от бед Встретил чужую палитру И посторонний мольберт. Дело теперь за немногим — Нужно натуры живой, — Глядь – симпатичные ноги С гордой идут головой. Он подбегает к Венере: «Знаешь ли ты, говорят, Данте к своей – Алигьери — Запросто шастает в ад! Ада с тобой нам не надо — Холодно в царстве теней… Кличут меня Леонардо. Так раздевайся скорей! Я тебя – даже нагую — Действием не оскорблю, — Дай я тебя нарисую Или из глины слеплю!» Но отвечала сестричка: «Как же вам не ай-яй-яй! Честная я католичка — И несогласная я! Вот испохабились нынче — Так и таскают в постель! Ишь – Леонардо да Винчи — Тоже какой Рафаэль! Я не привыкла без чувства — Не соглашуся ни в жисть! Мало что ты – для искусства, — Сперва давай-ка женись! Там и разденемся в спальной — Как у людей повелось… Мало что ты – гениальный! — Мы не глупее небось!» «Так у меня ж – вдохновенье. — Можно сказать, что экстаз!» — Крикнул художник в волненье… Свадьбу сыграли на раз. …Женщину с самого низа Встретил я раз в темноте, — Это была Мона Лиза — В точности как на холсте. Бывшим подругам в Сорренто Хвасталась эта змея: «Ловко я интеллигента Заполучила в мужья!..» Вкалывал он больше года — Весь этот длительный срок Все улыбалась Джоконда: Мол, дурачок, дурачок! …В песне разгадка дается Тайны улыбки, а в ней — Женское племя смеется Над простодушьем мужей! 1969 ОХОТА НА КАБАНОВ Грязь сегодня еще непролазней, С неба мразь, словно бог без штанов, — К черту дождь – у охотников праздник: Им сегодня стрелять кабанов. Били в ведра и гнали к болоту, Вытирали промокшие лбы, Презирали лесов позолоту, Поклоняясь азарту пальбы. Егерей за кровожадность не пинайте, Вы охотников носите на руках, — Любим мы кабанье мясо в карбонате, Обожаем кабанов в окороках. Кабанов не тревожила дума: Почему и за что, как в плену, — Кабаны убегали от шума, Чтоб навек обрести тишину. Вылетали из ружей жаканы, Без разбору разя, наугад, — Будто радостно бил в барабаны Боевой пионерский отряд. Егерей за кровожадность не пинайте, Вы охотников носите на руках, — Любим мы кабанье мясо в карбонате, Обожаем кабанов в окороках. Шум, костер, и тушенка из банок, И «охотничья» водка – на стол. Только полз присмиревший подранок, Завороженно глядя на ствол. А потом – спирт плескался в канистре, Спал азарт, будто выигран бой: Снес подранку полчерепа выстрел — И рога протрубили отбой. Егерей за кровожадность не пинайте, Вы охотников носите на руках, — Любим мы кабанье мясо в карбонате Обожаем кабанов в окороках. Мне сказали они про охоту, Над угольями тушу вертя: «Стосковались мы, видно, по фронту, — По атакам, да и по смертям. Это вроде мы снова в пехоте, Это вроде мы снова – в штыки, Это душу отводят в охоте Уцелевшие фронтовики…» Егерей за кровожадность не пинайте, Вы охотников носите на руках, — Любим мы кабанье мясо в карбонате, Обожаем кабанов в окороках. 1969 ПЕСНЯ О НОТАХ Я изучил все ноты от и до, Но кто мне на вопрос ответит прямо? — Ведь начинают гаммы с ноты до И ею же заканчивают гаммы. Пляшут ноты врозь и с толком, Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока Разбросает их по полкам Чья-то дерзкая рука. Известно музыкальной детворе — Я впасть в тенденциозность не рискую, — Что занимает место нота ре На целый такт и на одну восьмую. Какую ты тональность ни возьми — Неравенством от звуков так и пышет: Одна и та же нота – скажем, ми, — Одна внизу, другая – рангом выше. Пляшут ноты врозь и с толком, Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока Разбросает их по полкам Чья-то дерзкая рука. За строфами всегда идет строфа — Как прежние, проходит перед взглядом, — А вот бывает, скажем, нота фа Звучит сильней, чем та же нота рядом. Вдруг затесался где-нибудь бемоль — И в тот же миг, как влез он беспардонно, Внушавшая доверье нота соль Себе же изменяет на полтона. Пляшут ноты врозь и с толком, Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока Разбросает их по полкам Чья-то дерзкая рука. Сел композитор, жажду утоля, И грубым знаком музыку прорезал, — И нежная как бархат нота ля Вдруг голос повышает до диеза. И наконец – Бетховена спроси — Без ноты си нет ни игры, ни пенья, — Возносится над всеми нота си И с высоты взирает положенья. Пляшут ноты врозь и с толком, Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока Разбросает их по полкам Чья-то дерзкая рука. Напрасно затевать о нотах спор: Есть и у них тузы и секретарши, Считается, что в си-бемоль минор Звучат прекрасно траурные марши. А кроме этих подневольных нот Еще бывают ноты-паразиты, — Кто их сыграет, кто их пропоет?.. Но с нами – Бог, а с ними – композитор! Пляшут ноты врозь и с толком, Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока Разбросает их по полкам Чья-то дерзкая рука. 1969 ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ Анатолию Гарагуле Был шторм – канаты рвали кожу с рук, И якорная цепь визжала чертом, Пел ветер песню грубую, – и вдруг Раздался голос: «Человек за бортом!» И сразу – «Полный назад! Стоп машина! На воду шлюпки, помочь — Вытащить сукина сына Или, там, сукину дочь!» Я пожалел, что обречен шагать По суше, – значит, мне не ждать подмоги — Никто меня не бросится спасать, И не объявят шлюпочной тревоги. А скажут: «Полный вперед! Ветер в спину! Будем в порту по часам. Так ему, сукину сыну, — Пусть выбирается сам!» И мой корабль от меня уйдет — На нем, должно быть, люди выше сортом. Впередсмотрящий смотрит лишь вперед — Не видит он, что человек за бортом. Я вижу – мимо суда проплывают, Ждет их приветливый порт, — Мало ли кто выпадает С главной дороги за борт! Пусть в море меня вынесет, а там — Шторм девять баллов новыми деньгами, — За мною спустит шлюпку капитан — И обрету я почву под ногами. Они зацепят меня за одежду, — Значит, падать одетому – плюс, — В шлюпочный борт, как в надежду, Мертвою хваткой вцеплюсь. Я на борту – курс прежний, прежний путь — Мне тянут руки, души, папиросы, — И я уверен: если что-нибудь — Мне бросят круг спасательный матросы. Правда, с качкой у них перебор там, В штормы от вахт не вздохнуть, — Но человеку за бортом Здесь не дадут утонуть! 1969 ПИРАТСКАЯ На судне бунт, над нами чайки реют! Вчера из-за дублонов золотых Двух негодяев вздернули на рею, — Но мало – нужно было четверых. Ловите ветер всеми парусами! К чему гадать, любой корабль – враг! Удача – миф, но эту веру сами Мы создали, поднявши черный флаг! Катился ком по кораблю от бака, Забыто всё – и честь, и кутежи, — И, подвывая, может быть от страха, Они достали длинные ножи. Ловите ветер всеми парусами! К чему гадать, любой корабль – враг! Удача – миф, но эту веру сами Мы создали, поднявши черный флаг! Вот двое в капитана пальцем тычут: Достать его – и им не страшен черт! Но капитан вчерашнюю добычу При всей команде выбросил за борт. Ловите ветер всеми парусами! К чему гадать, любой корабль – враг! Удача – миф, но эту веру сами Мы создали, поднявши черный флаг! И вот волна, подобная надгробью, Всё смыла, с горла сброшена рука… Бросайте ж за борт всё, что пахнет кровью, — Поверьте, что цена невысока! Ловите ветер всеми парусами! К чему гадать, любой корабль – враг! Удача – здесь, и эту веру сами Мы создали, поднявши черный флаг! 1969 ЦУНАМИ Пословица звучит витиевато: Не восхищайся прошлогодним небом, — Не возвращайся – где был рай когда-то, И брось дурить – иди туда, где не был! Там что творит одна природа с нами! Туда добраться трудно и молве. Там каждый встречный – что ему цунами! — Со штормами в душе и в голове! Покой здесь, правда, ни за что не купишь — Но ты вернешься, говорят ребята, Наперекор пословице поступишь — Придешь туда, где встретил их когда-то! Здесь что творит одна природа с нами! Сюда добраться трудно и молве. Здесь иногда рождаются цунами И рушат всё в душе и в голове! На море штиль, но в мире нет покоя — Локатор ищет цель за облаками. Тревога – если что-нибудь такое — Или сигнал: внимание – цунами! Я нынче поднимаю тост с друзьями! Цунами – равнодушная волна. Бывают беды пострашней цунами И – радости сильнее, чем она! 1969 ВЕСЕЛАЯ ПОКОЙНИЦКАЯ Едешь ли в поезде, в автомобиле Или гуляешь, хлебнувши винца, — При современном машинном обилье Трудно по жизни пройти до конца. Вот вам авария: в Замоскворечье Трое везли хоронить одного, — Все, и шофер, получили увечья, Только который в гробу – ничего. Бабы по найму рыдали сквозь зубы, Дьякон – и тот верхней ноты не брал, Громко фальшивили медные трубы, — Только который в гробу – не соврал. Бывший начальник – и тайный разбойник — В лоб лобызал и брезгливо плевал, Все приложились, – а скромный покойник Так никого и не поцеловал. Но грянул гром – ничего не попишешь, Силам природы на речи плевать, — Все разбежались под плиты и крыши, — Только покойник не стал убегать. Что ему дождь – от него не убудет, — Вот у живущих – закалка не та. Ну а покойники, бывшие люди, — Смелые люди и нам не чета. Как ни спеши, тебя опережает Клейкий ярлык, как отметка на лбу, — А ничего тебе не угрожает, Только когда ты в дубовом гробу. Можно в отдельный, а можно и в общий — Мертвых квартирный вопрос не берет, — Вот молодец этот самый – усопший — Вовсе не требует лишних хлопот. В царстве теней – в этом обществе строгом — Нет ни опасностей, нет ни тревог, — Ну а у нас – все мы ходим под богом, Только которым в гробу – ничего. Слышу упрек: «Он покойников славит!» Нет, – я в обиде на злую судьбу: Всех нас когда-нибудь ктой-то задавит, — За исключением тех, кто в гробу. 1970 РАЗВЕДКА БОЕМ Я стою, стою спиною к строю, — Только добровольцы – шаг вперед! Нужно провести разведку боем, — Для чего – да кто ж там разберет… Кто со мной? С кем идти? Так, Борисов… Так, Леонов… И еще этот тип Из второго батальона! Мы ползем, к ромашкам припадая, — Ну-ка, старшина, не отставай! Ведь на фронте два передних края: Наш, а вот он – их передний край. Кто со мной? С кем идти? Так, Борисов… Так, Леонов… Да, еще этот тип Из второго батальона! Проволоку грызли без опаски: Ночь – темно, и не видать ни зги. В двадцати шагах – чужие каски, — С той же целью – защитить мозги. Кто со мной? С кем идти? Так, Борисов… Так, Леонов… Ой!.. Еще этот тип Из второго батальона. Скоро будет «Надя с шоколадом» — В шесть они подавят нас огнем, — Хорошо, нам этого и надо — С богом, потихонечку начнем! С кем обратно идти? Так, Борисов… Где Леонов?! Эй ты, жив? Эй ты, тип Из второго батальона! Пулю для себя не оставляю. Дзот накрыт и рассекречен дот… А этот тип, которого не знаю, Очень хорошо себя ведет. С кем в другой раз идти? Где Борисов? Где Леонов? Правда, жив этот тип Из второго батальона. …Я стою спокойно перед строем — В этот раз стою к нему лицом, — Кажется, чего-то удостоен, Награжден и назван молодцом. С кем в другой раз ползти? Где Борисов? Где Леонов? И парнишка затих Из второго батальона… 1970 СТРАННАЯ СКАЗКА В Тридевятом государстве (Трижды девять – двадцать семь) Всё держалось на коварстве — Без проблем и без систем. Нет того чтобы сам – воевать, — Стал король втихаря попивать, Расплевался с королевой, Дочь оставил старой девой, — А наследник пошел воровать. В Тридесятом королевстве (Трижды десять – тридцать, что ль?) В добром дружеском соседстве Жил еще один король. Тишь да гладь, да спокойствие там, — Хоть король был отъявленный хам, Он прогнал министров с кресел, Оппозицию повесил — И скучал от тоски по делам. В Триодиннадцатом царстве (То бишь – в царстве Тридцать три) Царь держался на лекарстве: Воспалились пузыри. Был он – милитарист и вандал, — Двух соседей зазря оскорблял — Слал им каждую субботу Оскорбительную ноту, — Шел на международный скандал. В Тридцать третьем царь сказился: Не хватает, мол, земли, — На соседей покусился — И взбесились короли: «Обуздать его, смять!» – только глядь — Нечем в Двадцать седьмом воевать, А в Тридцатом – полководцы Все утоплены в колодце И вассалы восстать норовят… 1970