Око Соломона

– Понимаю, – кивнул Этьен. – Такие действительно не забываются.

Дверь, на которую Гранье все время косил глазами, неожиданно дрогнула. Сердце Этьена сначала замерло, а потом заколотилась гулко и часто. Служанка остановилась на пороге, обводя зал испуганными глазами.

– Ну? – спросил Гранье, медленно поднимаясь из-за стола.

– Мальчик, – смущенно выдохнула служанка.

– Какой мальчик? – Этьен покачнулся и схватился рукой за сердце.

– Сын у тебя родился, – засмеялся Лузарш. – Прими мои поздравления, шевалье.

Глава 2. Измена.

Самым сложным для Вальтера фон Зальца оказался поиск исполнителей, не обремененных совестью и готовых на все за пригоршню золота. А ведь в лагере крестоносцев собрались не ангелы, а люди, для которых отпущение грехов, обещанных папой Урбаном, было насущной необходимостью. Благородный Вальтер мог сходу назвать десятка два-три рыцарей, для которых райские врата откроются разве что за очень хорошую плату. Каковой бесспорно можно считать освобождение Гроба Господня. О простолюдинах и говорить нечего. Этих оборванцев Вальтер фон Зальц не пропустил бы даже в чистилище, будь на то его воля. К сожалению, мнение верного сподвижника императора Генриха не интересовало ни папскую курию, ни небесные сферы, где вершился беспристрастный суд над грешными обитателями земли.

– Неужели так трудно нанять сотню головорезов, готовых отправить в ад таких же мерзавцев, как они сами? – рассердился на рыцаря почтенный Самвел.

– А кому нужен лишний грех на душу, – поморщился Вальтер. – К тому же за Лузарша будут мстить.

– Кому мстить?

– Убийцам, – пожал плечами фон Зальц. – Возможно, и нам с тобой.

– Прежде чем отомстить убийцам, их надо найти, – усмехнулся Кахини.

– Но ведь останутся свидетели?

– Нет, – холодно бросил даис. – Умереть должны все.

– Даже Адель? – удивился Вальтер. – А что на это скажет виконт де Менг?

– Леон будет молчать, дабы не навлечь беду на свою голову.

Уверенность Самвела понравилась Вальтеру. В виконте он почти не сомневался. Благородный Леон слишком труслив, чтобы отважится на разоблачение своих товарищей по ночному разбою.

– К сожалению, это осложняет мою задачу, – вздохнул фон Зальц. – Одно дело убивать мужчин, и совсем другое – женщин. Не говоря уже о младенце, который, возможно, уже родился.

– Младенца-то зачем убивать?! – рассердился Кахини. – Я что, зверь, по-твоему!

– Извини, – развел руками Вальтер. – Я просто не подумал.

– Младенца спасешь ты, рыцарь фон Зальц, и тем снимешь с себя все возможные подозрения. А что касается наемников, то есть у меня на примете один человек. Он попал в плен к сельджукам бека Ильхана в битве у города Ксериод, но купил себе свободу в обмен на жизни своих товарищей, которых он заманивал в ловушку. По вине Фульшера Орлеанского погибли тысячи людей. Этот негодяй не только исполнит любой твой приказ, Вальтер, но и будет молчать даже под пытками.

Фульшер Орлеанский, невысокого роста, но хорошо сложенный мужчина с хитрым лицом и наглыми чуть навыкате глазами, не понравился фон Зальцу с первого взгляда. Однако в данном случае это не имело ровным счетом никакого значения. Фульшер был одет в потертый гамбезон, неопределенного цвета штаны и сельджукские сапоги с чуть загнутыми носками. У пояса у него висел меч византийской работы. С рыцарем он держался почтительно, но без подобострастия. Судя по всему, этот человек знал себе цену. Он спокойно присел на лавку и положил на стол руки, не знавшие иного занятия кроме воровского.

– О замке Ульбаш я слышал, – кивнул Фульшер головой, заросшей жесткими густыми волосами. – По слухам, этот замок неприступен.

– Тебе откроют ворота, – пояснил Вальтер.

– А донжон?

– Я же сказал, в замке есть мои люди.

– Но я их не знаю в лицо, – пожал плечами Фульшер. – Чего доброго, мои ребята перебьют их в темноте.

– С тобой пойдут они, – кивнул фон Зальц на стоящих у входа в шатер сержантов. – Тот, что повыше, – Теодорих, тот, что пониже, – Бернард.

– Плата?

– Сто марок золотом.

– Хорошая цена, – согласился Фульшер.

– Мне нужна только одна женщина, тебе на нее укажут. Все остальные обитатели замка Ульбаш должны умереть.

– А добыча?

– Добычу можете взять себе, – брезгливо поморщился фон Зальц.

Боэмунд Тарентский и Роберт Фландрский выступили из лагеря крестоносцев во главе семитысячного войска, состоявшего из рыцарей, сержантов и арбалетчиков. Арбалетчиков посадили на телеги. Рыцари и сержанты ехали верхом. Поход предстоял нешуточный, а потому Боэмунд лично отбирал людей, обращая в первую очередь внимание на снаряжение и лошадей. К Вальтеру фон Зальцу и Гундомару фон Майнцу у него претензий не было, зато он долго морщился, оглядывая отребье, приведенное Фульшером Орлеанским. Главное условие привередливого нурмана эти люди выполнили – все они были конными, да и вооружением не слишком уступали сержантам, но брать их с собой Боэмунду почему-то не хотелось. Возможно, он знал о Фульшере и его банде не меньше, чем рыцарь фон Зальц.

– Будешь мародерствовать – я тебя повешу, – процедил сквозь зубы благородный Боэмунд и отвернулся.

Продовольствие давно уже стало главной заботой крестоносцев. Прокормить десятки тысяч людей оказалось далеко не простым делом. Все ближайшие к Антиохии городки и селения были разорены начисто, а подвозить съестные припасы морем оказалось слишком накладно. Крестоносцам ничего другого не оставалось, как снарядить экспедицию в земли, еще нетронутые войной. Именно поэтому Боэмунд Таренский выбрал дорогу, ведущую на Халеб. Несмотря даже на то, что по лагерю ходили упорные слухи о сельджукской армии во главе с эмиром Дукаком, спешащей на помощь осажденной Антиохии.

Армия Боэмунда миновала замок Ульбаш на исходе дня. Пройдя еще три мили, крестоносцы остановились на ночлег. Граф Фландрский, человек осторожный и много чего повидавший на своем веку, настаивал на разведке. В конце концов, крестоносцы плохо знали местность, и прежде чем бросать тяжеловооруженных рыцарей в бой, следовало хотя бы выяснить, кто им противостоит. Наверняка в здешних городках и крепостях есть сельджукские гарнизоны, которые непременно ударят чужакам в тыл, если они слишком уж опрометчиво выдвинуться вперед.

– Мы не можем здесь задерживаться надолго, – поморщился Боэмунд. – Загрузим телеги всем, что попадется под руку, и вернемся назад.

– А я бы действовал иначе, – возразил Роберт, который, к слову, был старше графа Тарентского на десять лет и отличался неуступчивым нравом. – Почему бы нам не захватить несколько здешних крепостей и замков, и уже под их защитой совершать набеги на окрестные земли. В этих замках мы будем накапливать продовольствие, а потом переправлять его в лагерь.

– Ты что же, благородный Роберт, год собираешься стоять под стенами Антиохии? – возмутился Боэмунд.