Окружное шоссе
Шрифт:
А утром накладка вышла. Транспорт - какой в колхозе был - затемно народ в город повез, в театр. Мой броневик сломался.
Как постояльцев в милицию переправить? Звоню, докладываю. А милиция не поспешает. Пришлось вот на довольствие ставить. А то помрут с голоду, отвечай тогда за них. Ружьишко на всякий случай прихватил. Правда, не заряжено оно, но им, - он кивнул на браконьеров, - это знать не обязательно.
Зенич встал.
– На минуточку, Афанасий Лукьянович, - позвал он председателя.
Они вышли в сад, и их окатило дождем.
– А ведь вы их незаконно...
– укоризненно сказал капитан
– Как бы отвечать не пришлось.
Председатель отреагировал спокойно.
– Отвечу, - негромко сказал он.
– Я за многое был в ответе. Этот грех мне души не жгет. Я б таких деятелей...
– Кирков выразительно посмотрел на Зенича.
Капитан отвел глаза.
– Ладно, - сказал он.
– Ваши тут разберутся.
Они вернулись за стол.
– Кто такие, вы не знаете?
– спросил Зенич председателя.
– Говорят, что колхозники, - нахмурился Кирков.
– Как дойдет дело отвечать, все они колхозники.
– Это точно, - подтвердил Тищенко.
– А в мешке у тех "колхозничков" осетров шесть штук, - закончил председатель.
– Фамилии?
– спросил капитан, обращаясь к браконьерам.
– Пыхтин, - ответил один.
– Мардарь, - сказал другой.
– Плохи ваши дела, граждане, - объявил Зенич.
– Расхищаете народное добро. Скрываетесь от милиции. Оказываете сопротивление инспектору рыбнадзора, наносите ему телесные повреждения.
Про инспектора капитан упомянул наудачу - эти двое наверняка были не единственными, кто браконьерствовал в районе.
Мардарь от удивления даже поперхнулся. Браконьеры переглянулись.
– С инспектором случайно получилось, - наконец отреагировал Мардарь.
– Лодку его на волне развернуло и в нашу ударило. Инспектор прыгать собрался, но не удержался, упал и расшибся о банку, - добавил Пыхтин.
– Мы тут ни при чем. Мы б его трогать не стали - мужик хороший.
– Это мы выясним, - пообещал Зенич.
– А сейчас прошу ответить на мои вопросы.
– Это поспособствует...
– начал Пыхтин.
– Поспособствует. Вы в Южном сели в автобус?
– В Южном, - кивнул Пыхтин.
– Почему сбежали на кордоне?
– Милиции в нашем положении надо бояться, - объяснил Мардарь.
– Эх, мать вашу...
– протяжно выругался Кирков.
– Красть вы не боитесь и с динамитом орудовать не боитесь. Вас бы в сорок первый перебросить да заставить мостик какой на воздух поднять - посмотрел бы я тогда на вас.
– Это точно, - согласился Тищенко.
– Мы воевали!
– вспыхнул Мардарь.
– Тем более!
– Председатель ударил кулаком по столу, и Зеничу показалось, что массивный дубовый стол просел.
– В котором часу пришли на станцию?
– За полчаса до отхода.
– Чем занимались эти полчаса?
– Стояли в подъезде дома, того, что рядом со станцией, ждали водителя.
– Вы его знаете?
– Не знаем.
– Тогда зачем ждали?
– Как только шофер приходит на станцию, автобус отправляется. Дожидаться в автобусе в нашем положении смысла нету... Мало ли...
– объяснил Мардарь.
– Точно, - согласился Зенич.
– Где вы сидели в автобусе?
– Сзади, - сказал Пыхтин.
– Там удобно: все видно.
– Сколько, кроме вас, было пассажиров?
– Трое.
– Кто?
– Мужчина
с женщиной и моряк. Моряка баба какая-то провожала. Все в окошко заглядывдла, аж пока автобус не отошел. Только он её не очень жаловал.– Почему?
– Он пьяный был, - объяснил Мардарь.
– Грязный. Побитый весь - голова перевязана.
– А те двое, мужчина и женщина, они что, вместе ехали?
– Мы когда вошли, они рядом сидели. Мужчина ей что-то веселое рассказывал, она смеялась. Симпатичная такая женщина, блондинка. Будь она одна, я бы сам к ней подсел.
– Как выглядел мужчина?
– Как всякий мужчина.
– Одет?
– В светлый плащ.
Все, что они сообщили, позволяло предположить, почему этой троицы не оказалось на тридцать шестом километре.
Мужчина, вероятно, мог сойти в Степном с блондинкой. Моряк - отстать на остановке. Правда, из этой схемы выпадал все тот же чемодан. Если моряк действительно отстал, пассажиры или водитель должны были оставить чемодан на той же станции, а его нашли в автобусе. Выходит, что и водитель, и те двое настолько были увлечены чем-то своим, что даже не заметили отсутствия моряка. Может, их вообще в тот момент не было в автобусе? Только кто станет выходить на остановках ночью, да ещё в дождь? Разве что шофер. Но уж он-то должен был поинтересоваться, куда делся его пассажир. Значит, не интересовался. Значит, не до того ему было. И вообще, чего стоит отработка линии пассажиров, если допустить, что к тридцать шестому километру все они сошли и у каждого на то была причина...
– Постойте, - вспомнил Пыхтин.
– Мы вам про солдата не сказали.
– Про какого солдата?
– Верно, был солдат, - поддержал Мардарь.
– Он позже сел.
– Где?
– Да сразу за городом.
– Солдат остановил автобус - поднял руку. Шофер сначала не хотел его подбирать, но женщина что-то крикнула, и он тормознул.
– Что крикнула?
– Не расслышал.
– Шофер открыл дверь и о чем-то спросил солдата. Парень ответил, потом сел, - уточнил Мардарь.
– Как выглядел солдат?
– Как солдат.
– В парадной форме или в повседневной?
– В парадной. Мокрый весь, но веселый, улыбался, - Какого рода войск? Вы в этом разбираетесь?
– Пограничник, - уверенно сказал Мардарь.
– Фуражка у него была с зеленым околышком.
– Точно, - поддержал Пыхтин.
– Фуражку я заметил.
– Где сидел пограничник?
– Рядом с водителем. Там впереди в проходе место есть.
– Все о чем-то с шофером говорил, - добавил Мардарь.
"Солдат, - подумал Зенич.
– Теперь их четверо и искать надо уже четверых. А что, если где-нибудь в Холмах выяснится, что их не четверо, а, скажем, двенадцать?"
– Вы не помните, были у солдата какие-нибудь вещи?
– спросил он.
– Что-то было, - сказал Пыхтин.
– Кажется, чемодан.
– Какой чемодан?
– Маленький такой. Какой у солдата быть может.
"Маленький коричневый чемодан", - вспомнились вдруг капитану чьи-то совсем недавно слышанные слова. "Кто, где, по какому поводу произнес эти слова?" подумал он, и память подсказала ответ: Котова, соседка Цырина.
ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ
Дежурная холмской автостанции оказалась словоохотливой женщиной.