Октавия

– Прости, пожалуйста, - промямлила смущенная Гэрриет.

– Как его зовут?
– спросил Кори.

– Рекс, - сказала Гэрриет.
– Он сеттер.

Молчание затянулось.

– Придумай хоть имя поприличнее, прежде чем везти его домой, - сказал наконец Кори и повесил трубку.

Гэрриет не верила своим ушам.

– Мы берем его, - объявила она женщине.
– У нас уже есть одна собака, так что ему будет с кем играть.

Она боялась, что хозяйка Рекса сейчас расплачется, но та, кажется, и не думала горевать, а выезжая со школьного двора, Гэрриет успела увидеть, как она очень оживленно рассказывает о чем-то приятельницам. Рекс, в отличие от хозяйки, выл в голос целых две мили, после чего перепрыгнул через спинку и, вздыхая, улегся на переднем сиденье. Поворочавшись немного, он уложил морду к Гэрриет на колени и принялся вздыхать и поскуливать, видимо, жалуясь рычагу переключения скоростей.

– Так. Тебе надо срочно придумать имя, - сказала Гэрриет, остановив машину около дома.

Открыв атлас автомобильных дорог на первой попавшейся странице, она наугад ткнула в него пальцем. Палец попал в местечко с названием Севенокс.

– Поздравляю тебя, Севенокс, - сказала Гэрриет.
– У тебя целых два трехзвездочных отеля, и от Лондона всего двадцать пять миль. Базарный день - понедельник, торговля крупным рогатым скотом.

– Гэрриет, - сказал Кори, пока Севенокс кругами мотался по гостиной, волоча за собой шнур от торшера.
– Это никакой не щенок - и никакой не сеттер.

– Севенокс, ко мне!
– Гэрриет попыталась схватить пса за ошейник, но он вихрем пронесся мимо.

– Это совершенно взрослая собака, - продолжал Кори.
– Ему не меньше двух лет, и дрессировать его уже поздно.

Севенокс, вращая глазами, пронесся мимо Кори на второй этаж. Тритон, тоже чрезмерно возбужденный, помчался за ним. За несколько минут, проведенных в доме, Севенокс уже сцепился с Амброзией, которая расцарапала ему нос, успел произвести самое неблагоприятное впечатление на миссис Боттомли и попытался сгрызть ботинки Кори для верховой езды. Сейчас, судя по доносившимся сверху звукам, он лакал воду из унитаза. Скоро он, все так же в сопровождении Тритона, скатился вниз по лестнице и, тяжело дыша, рухнул у ног Гэрриет.

Гэрриет сияющими глазами взглянула на Кори.

– Смотри, как быстро он у нас освоился, - сказала она.
– Чувствует, что тут ему будет хорошо.

***

В целом, однако, Севенокса нельзя было считать стопроцентно удачным приобретением. Если он не удирал с утра пораньше на очередную собачью свадьбу в деревню, то занимался тем, что рыл ямы на лужайке перед домом - причем вовлекая в свои бесчинства Тритона, - грыз все, что оказывалось в пределах его досягаемости, а под конец громоздился с грязными лапами на приглянувшуюся ему кровать или на диван и давал храпака.

И все же главным содержанием его жизни была любовь к Гэрриет. Он словно понимал, что она спасла его от верной смерти. Всякий раз, когда она куда-нибудь уходила, он выя так, что в доме невозможно было находиться, когда возвращалась, заливался радостным лаем, а по вечерам злобно рычал на Кори, который не позволял ему спать вместе с Гэрриет на кровати.

Следующая среда оказалась очередным днем кошмаров. У Кори что-то не ладилось со сценарием, и он с утра был не в духе, Уильям, у которого резались зубки, весь день вопил, не переставая, а Севе-нокс не нашел ничего лучше, как изгрызть единственный в доме французский словарь. Гэрриет, увлекшись тестом “Умеешь ли ты соблазнять мужчин?” из женского журнала, сожгла в духовке бараньи котлетки для Шатти, а когда только что подогретое молоко для Уильяма и Смолыша уже стояло на столе, с подоконника спрыгнула Амброзия и смахнула обе бутылочки на пол. Вдобавок именно сегодня Гэрриет обещала Самми съездить с ней в “Свободный вечер” и от этого пребывала весь день в нервном напряжении.

К половине восьмого она только-только уложила детей и помыла посуду. Времени на ванну уже не было, она успела лишь ополоснуть лицо и подмышки, подушиться и вылить на голову немного одеколона, в надежде хоть немного оживить поникшие немытые волосы.

За пять минут до восьми раздался звонок в дверь. Самми приехала даже раньше, чем обещала. Сознавая, что выглядит нелепо с одним накрашенным и одним ненакрашенным глазом, Гэрриет бросилась открывать и столкнулась в коридоре с Кори.

– Уходишь куда-то?
– осведомился он.

– Да, - сказала она и торопливо добавила:

– Сегодня у меня свободный вечер.

Распахнув, дверь, она, однако, увидела на пороге двух совершенно незнакомых женщин с почтенными, хотя и несколько растрепанными сединами. У одной в руках был блокнот, у другой допотопный фотоаппарат.

– Простите, мы опоздали, - заговорила та, что с блокнотом.
– В темноте ваш дом не так-то легко отыскать.

На лестнице показалась Шатти в ночной рубашке. Гости всегда означали для нее возможность лечь попозже.

– А вас, юная леди, как зовут?
– спросила гостья с фотоаппаратом.

– Меня - Шатти. Я сегодня была в красивом-прекрасивом платье.

– А меня Кэрол Чемберлен, - сообщила та, что с блокнотом.
– Мы приехали из самого Лондона, чтобы взять интервью у твоего папы.

– Пожалуйста, пройдите в гостиную, я принесу вам виски с тоником, - важно сказала Шатти.

Бледная, как Джорджи после сигары, Гэрриет поднялась наверх и постучалась к Кори.

Он не отзывался. Она постучала еще раз, чуть громче.

– Да.
– Подняв голову, он нетерпеливо барабанил пальцами по столу.

– Я должна кое-что вам сказать… но, честно говоря, у меня язык не поворачивается.

– О Господи, - вздохнул он с бесконечной тоской в голосе.
– Ну, что там еще такое? Прибыли все родственники Севенокса?

Гэрриет еще сильнее побледнела.

– К-кажется, я забыла перезвонить в “Ежемесячник для женщин”, и теперь они приехали из Лондона брать у вас интервью… Они уже в гостиной.

***

– Так что Кори? Очень бушевал?
– не унималась Самми. Рассказы о чужих неприятностях доставляли ей неизменную радость. Ее немного задевало, что у Гэрриет с Кори такие дружеские отношения.

– Жутко, - вздохнула Гэрриет.
– Не исключено, что завтра мне придется пополнить великую армию безработных.

Стоя перед зеркалом в женском туалете “Свободного вечера”, они в последний раз оглядывали себя и друг друга. Девушки, теснившиеся со всех сторон, с остервенением начесывали волосы; одна девушка красила себе пупок губной помадой.

Гэрриет никак не могла решить, что делать со свитером.

– Как ты думаешь, заправить его в джинсы или оставить так?
– спросила она у Самми.

– Нет, так он болтается, как балахон, тебя совсем не видно, - сказала Самми.
– Заправь-ка, я посмотрю… А так еще хуже. Пусть уж лучше висит. Классно выглядишь!
– добавила она с великодушием истинной подруги, которая уверена, что сама выглядит в сто раз лучше.

Сегодня на ней были черные вельветовые брюки в обтяжку и черная кофточка с глубоким вырезом: роскошные белые груди слегка приподнимались над ним, как мороженое над вафельным стаканчиком. Ногти на ее руках и ногах были покрыты черным лаком, а в свежевыкрашенных - на сей раз под красное дерево - волосах красовалась черная роза.