Октавия
Шрифт:
– Почему ты так думаешь?
– спросила я обиженно.
– Я знаю.
– Он привлек меня в свои объятия.
– Но ты нездоров, - возразила я.
– Не настолько уж, - сказал он.
***
– Мне нравится спать с тобой, - сказал он через пару часов.
– Давай поженимся.
Я ошеломленно на него уставилась.
– Пошли Седрику сейчас же телеграмму, - продолжал он.
– Я не хочу, чтобы он стал нам помехой.
– Ты сказал, что хочешь на мне жениться?
– прошептала я.
– Ты не можешь этого хотеть. А как же все эти девушки, которых у тебя столько? Ты мог
– Я в этом отношении со сдвигом. Я должен хоть раз все испробовать.
– Но где мы будем жить?
– спросила я в полном смятении.
– В Шотландии. У меня там дом. В Шотландии я куда лучше, Лондон на меня ужасно действует - и я скоро должен получить наследство, так что голодать мы не будем.
– Но… но… - пыталась выговорить я, задыхаясь. Я хотела, чтобы он обнял меня и сказал, что любит до безумия, но в этот момент зазвонил телефон.
Рори снял трубку.
– Алло, кто это? А, Седрик.
– В глазах у него появился злорадный блеск.
– Мы незнакомы. Моя фамилия Бэлнил, Рори Бэлнил. Как прошел митинг? Вот и прекрасно. Вы заслуживаете некоторую компенсацию, потому что я очень сожалею, но Эмили только что дала согласие стать моей женой, так что в ваших услугах - вернее, в отсутствии таковых - она больше не нуждается.
– О нет, - слабо запротестовала я.
– Бедный Седрик!
На другом конце провода я слышала его негодующие возгласы.
– Так что боюсь, на этот раз вы свой депозит потеряли, - сказал Рори и положил трубку.
– До чего же он теперь разозлится, - предположила я с некоторым трепетом.
Глава 3
Разозлился не только Седрик. Энни Ричмонд была вне себя.
– Ты не можешь выйти за Рори! Он никому еще не был верен дольше пяти минут. Он ужасно избалованный и абсолютно безнравственный. Он еще мальчишкой жульничал, когда мы вместе играли.
Нина расхолаживала меня еще усерднее. Подлинное участие ко мне сочеталось в ней - когда она своими глазами увидела Рори - с неистовой завистью.
– Я понимаю, он безумно привлекателен, но ведь он сущий дьявол. Куда тебе до него! Седрик тебе гораздо больше подходил.
– Ты первая настраивала меня против Седрика и сама отправила меня к Энни Ричмонд.
– Я никогда не думала, что ты так далеко зайдешь. Где ты будешь жить?
– В Северной Шотландии, на острове. Это невероятно романтично звучит.
Нина вздохнула.
– В жизни на острове нет ничего романтичного. Что ты там будешь делать? С овцами общаться да с ума сходить от скуки, пока он целыми днями малюет свои картины? Тебе его никакими силами не удержать. Ты будешь ужасно несчастна, а потом вернешься и будешь меня тут слезами поливать. Молниеносный роман - это всего лишь способ пустить пыль в глаза.
Я не обращала на них внимания, чувствуя себя на седьмом небе. Я настолько обалдела от любви, что не знала, куда себя деть. Мне казалось, что я тону и при этом в спасении не нуждаюсь.
Помимо всего, меня очень привлекала сама идея замужества. Я не была создана для карьеры, и мысль оставить работу с девяти до пяти и посвятить всю свою жизнь Рори приводила меня в восторг. Я мечтала о том, как буду встречать
его у дверей после целого дня напряженной работы в студии, держа за руки наших прелестных детей.Три дня спустя мы с Рори поженились в бюро регистрации браков. Я зашла в галерею Тэйт посмотреть на Ренуара и на свадьбу надела платье от Лоры Эшли и черную шляпу с низкой тульей и слегка загнутыми полями. Даже Нина должна была признать, что выглядела я неплохо.
Когда мы пришли, Рори нас уже дожидался. Он курил, хмуро глядя на дорогу. Я впервые увидела его в костюме - светло-серый вельвет и черная рубашка.
– Ну разве он не самое красивое создание на свете!
– в экстазе воскликнула я.
– Да, - сказала Нина.
– У тебя еще есть время передумать.
Увидев нас, он улыбнулся, но потом его холодный взгляд остановился на моей шляпе. Сорвав ее с меня, он бросил шляпу на тротуар и столкнул ногой на проезжую часть, где ее переехал молочный фургон.
– Никогда не надевай шляпы, - сказал он сердито, взъерошивая мне волосы.
И, взяв меня за руку, повел меня в бюро регистрации.
Потом мы выпили шампанского и улетели в Париж проводить медовый месяц. Когда мы приехали в Париж и расположились в очень миленьком отеле, выходившем на Сену, с деревянными ставнями, плющом и розовой геранью, Рори заказал в номер еще шампанского.
Он был в странном, буйном настроении. Интересно, сколько он уже выпил до регистрации, подумала я. Хоть бы он уж сразу накинулся на меня. Мне стало вдруг ужасно одиноко.
Я приняла ванну. Ведь, кажется, все новобрачные так делают? Все мои вещи были новые - губка, тальк, зубная щетка. Даже имя у меня было новое - Эмили Бэлнил.
Лежа в ванне, я снова и снова повторяла его про себя. Воду я сделала не слишком горячую, чтобы кожа не покраснела.
Я натерла душистым лосьоном каждый сантиметр своего тела и надела новую ночную рубашку, фантастически дорогую, обольстительную и девственную. Войдя в спальню, я ожидала возгласа одобрения. Его не последовало. Рори, бледный как смерть, говорил по телефону.
– Алло, - говорил он, - да, это я. Я знаю, что давно. Где я? В Париже, в “Реконэсансе”. Помнишь “Реконэсанс”, дорогая? Я хотел тебе сказать, что женился сегодня, так что мы квиты.
С выражением отвратительного торжества на лице он бросил трубку.
– Кому ты звонил?
– спросила я.
С минуту он смотрел на меня так, будто видел впервые. Как в вечер нашей первой встречи, в нем ощущалось какое-то зловещее спокойствие, затаенная угроза.
– Кто это был?
– снова спросила я.
– Не твое дело, - прорычал он.
– Если я на тебе женился, это еще не дает тебе права меня допрашивать.
Мне показалось, что он ударил меня. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, ощетинившись. Потом он взял себя в руки, извинился и принялся целовать меня как сумасшедший.
Когда я проснулась среди ночи, он стоял у окна и курил сигарету. Он стоял ко мне спиной, но в его поникшей фигуре было что-то до отчаяния тоскливое.
С болезненной тоской я размышляла о том, почему он счел необходимым звонить какой-то женщине в первый день своего медового месяца и с таким мстительным удовольствием сообщать ей о своей женитьбе.