Омаранская сага

Огрунд поморщился, но покачал головой. Это то, чего я желаю, но не то, что может быть.

Ты мне нужен, чтобы помочь мне управлять кораблем», — сказал ему Бранног, но это не укрепило решимость ни Огрунда, ни Карака.

Пока наступал прилив, Бранног организовал сбор парусов, кропотливо вытаскивая их из заброшенного склада. Они были залатанными и древними, но пригодными для использования. К тому времени, когда он убедился, что они были снаряжены и привязаны, корабль был частично на плаву. Однако его корма прочно увязла в иле, заполонившем гавань.

Мы должны вытащить ее до того, как ситуация изменится», — сказал Бранног.

Это кажется невозможным», — сказала Денновия.

Руванна фыркнула, словно отпуская другую девушку. Как нам освободить ее, Бранног?

Посадите всех на нос», — ответил он. И переместите туда как можно больше веса. Он бросился прочь и вытащил из остатков другого здания длинный шест. Дерево было выдержано и не гнило. Бранног наблюдал, как Карак и Огрунд подвели Варгаллоу к носу, а Морндарка пасли Руванна и Денновия. В последней не было никакого бунта, на самом деле она, казалось, была рада, что ей дали задание. Когда Руванна начала тащить старую сеть к носу корабля, Денновия поспешила на помощь. Бранног осторожно спустился по осыпающейся железной лестнице до уровня воды и сильно вонзил шест под корму лодки. Он вцепился в лестницу и плечом оперся на импровизированный рычаг, рассчитывая время волн и действуя вместе с ними. Был некоторый ответ, но корабль не раскачивался на свободе. Приближался полный прилив.

Огрунд, Карак! — взревел он, и они подошли к нему, с опаской глядя вниз. Они ненавидели быть вдали от земли, но сейчас он не мог позволить себе сочувствия. Когда я поднимаю этот шест, перенесите свой вес на его конец. Они сразу поняли, что он имел в виду, и, когда следующая волна подкатила к гавани, все трое попытались вытащить корпус из грязи. Корабль снова двинулся, но не настолько, чтобы уплыть на свободу.

Руванна могла видеть их усилия с носа. Она поняла, что Бранногу не удалось освободить корабль, несмотря на все его усилия. Денновия, задыхающаяся от собственных усилий, увидела по выражению лица Руванны, что попытка обречена, а вместе с ней и поиски. Неужели мы ничего не можем сделать? она сказала.

Где моя сила сейчас? подумал Руванна. Она закрыла свой разум от ужасного настроения отчаяния, от утомляющих страданий Толлваррена и этого самого мрачного из морей. Когда она это сделала, ее охватило потрясение. Страдания деревни остались здесь почти как физическое присутствие. Оно действовало на тех, кто его посещал, травя их, как рыбу, своим унынием и отчаянием. В этом была извращенная сила. Если бы я мог использовать это…

Она попыталась, опираясь на то, что дала ей Омара, и влила это в свою концепцию деревни. Придавая форму этой боли, придавая ей форму. Она запела тихую песню, странные слова и ритмы, и использовала ее, чтобы копать землю, песок и ил, выкапывая ее со дна гавани.

Карак и Огрунд первыми почувствовали это движение земли. В ужасе они отошли от своей задачи, оставив Браннога недоверчиво смотреть на их лица. Их взгляды были устремлены на море. Они считывают в его водоворотах движение чего-то иного, чем течения и приливы. Бранног обернулся. Вода под лодкой бурлила. Под корпусом извивались темные фигуры. Акулы? Слишком темно, черно как грязь.

Руванна придавала им форму, придавая причудливую жизнь самой грязи, подобно гончару, сжимающему глину, и при этом она направляла призрачные силы Высокого лабиринта в свою работу. Лодка вздрогнула. Бранног увидел, хотя и не мог догадаться, что его сдвинуло. Он взобрался по лестнице, оставив свой длинный шест. Карак и Огрунд были как камень, застывшие. Бранногу пришлось толкать их вдоль причала.

Двигаться! Лодка освобождается! он крикнул. Он поднял последнюю швартовную цепь и перенес ее через плечо так же легко, как веревку. Двое Земляных Рождённых перебрались по сходням на корабль, а Бранног последовал за ними так проворно, как если бы он был на суше. Он сбросил цепь и бросился на корму. При этом он почувствовал, как оно вырвалось из грязи. Он перегнулся через перила и посмотрел вниз. Вода бурлила, черная, как масло; в нем было множество существ, вылепленных из ила, безликих, их толстые, уродливые руки были прижаты к корпусу. Бранногу показалось, что под кораблем движется что-то гораздо большее, как будто грязевая гладь колышется. Он отвернулся.

Денновия пришла к нему. Это она, сказала она. Она делает это! Ее красивое лицо было бледным, глаза широко раскрыты. Бранног проигнорировал ее и начал поправлять паруса, не желая упускать возможность поймать прилив. Лодка рванулась вперед, теперь нетерпеливо, через мгновение миновав конец гниющего причала и выйдя в открытую воду.

Руванна села, закрыла глаза, ее странная скульптура закончилась. Это истощило ее, но когда она набрала полные легкие холодного воздуха, к ней вернулись силы. Ей удалось улыбнуться Огрунду, когда он стоял над ней.

Я не буду спрашивать, что вы сделали», — торжественно сказал он. Но ты в порядке?

Конечно! она улыбнулась, стоя. И теперь Толлуоррен. Она указала на удаляющуюся рыбацкую деревню, огромные краны в утреннем тумане. Тени сомкнулись вокруг него, но удручающая туча, грозившая задушить компанию, рассеялась. Руванна знала, что она освободила всех жалких духов, наводнивших деревню. Теперь от него остались только кости.

Ее улыбка померкла. Внутри себя она чувствовала, как угасают некоторые из ее собственных сил. То, что дал ей Омара, она забрала обратно. Она стала лучше понимать свою судьбу. Поскольку она не стала Голосом, человеческим выходом для Омары, ее силы продлились недолго. Она не могла предположить, как скоро они исчезнут. Она молилась достаточно долго, чтобы найти выжившего. И общайтесь с ним.

23

Выживший

Руванна стояла на носу корабля, напряженная, как носовая фигура, ее глаза всматривались в вершины и впадины моря. Это было грубо, корабль подбрасывал, как лист, хотя Бранног управлял ею с абсолютной властью, его инстинктивное мастерство, не использовавшееся так долго, вернулось к нему. Он измерял ветер и легко оседлал волны, хотя эта Бухта Печали была самым странным морем, на котором он когда-либо был. Вода была почти синевато-зеленой и становилась темнее по мере того, как корабль приближался к сердцу залива, теперь в тридцати-сорока лигах от берега. Ветер, казалось, дул на них со всех сторон, как будто он имел собственное мнение и стремился сбить с толку любого проходящего моряка. Но других кораблей не было, и Бранног сомневался, что кто-нибудь приплывал сюда в течение многих долгих лет. Небо рухнуло на них смятым одеялом серого и черного цветов, всегда грозя грозой. Дождь лил сильно, затем прекратился и превратился в густую морось, которая никогда не прекращалась. Если компания в Толлваррене и была несчастлива, то теперь только Бранног был выше этого. Но он задавался вопросом, не сошёл ли он с ума, преследуя цель, которая увела его так далеко от тех земель, куда он должен был мчаться.

Карак и Огрунд, оба боявшиеся моря, были сильно больны, прятались посреди корабля, прикрывались, закрывали глаза и разум, хотя бездушие моря обнаружило их. Варгаллоу был завернут в толстые одеяла и продолжал спать, а Денновия присматривала за ним, сама бледная, хотя и не такая больная, как Рожденная Землей. Ей было жаль их, но она не могла пошевелиться из страха, что движение корабля навлечет и на нее ужасную болезнь. Морндарк был привязан к основанию мачты. Если он что-то видел или чувствовал, то он закрывался от этого. Его голова была склонена, и он двинулся с места только тогда, когда лодка накренилась.

Руванна чувствовала далекое присутствие выжившего. Она знала направление, и каждый раз, когда корабль угрожал отклониться от него, она кричала в ответ Бранногу, и он делал все необходимые корректировки, бросая свою огромную силу против ветра и моря, иногда крича на него в гневе, хотя потом он рассмеялся. Но он подумал про себя, что поиски должны скоро закончиться. Они находились далеко за неизведанным морем, и Руванна действовала скорее слепым инстинктом, чем знанием.

Когда брызги захлестнули его, а море вскипело, взметнув завесу пены над поручнями, Бранног оглянулся. Земля исчезла из поля зрения, и теперь на обширном зелено-белом пространстве не было ни острова, ни мыса. Но что-то шевельнулось на корме лодки, несколько фигур. Не было ни намека на жизнь, ни на морских птиц, да и это были не птицы. Они были одеты в тень, безликие, их движения были скрыты из-за крайней медлительности, с которой они двигались. Они как будто скользили. Они подошли из-за лодки или из-под нее. У Браннога не было времени кричать. Руванна уже оторвалась от своего постоянного дежурства и с трудом спустилась по качке, чтобы встать рядом с ним.