Омут

– Алёна! Алёна, ты слышишь меня?
– вопрос, прозвучащий излишне громко в тишине салона, заставляет её открыть глаза и медленно, растягивая время, снять наушники.

Мама, удостоверившись, что она её слушает, продолжает:

– Ты помнишь про то, что у нас сегодня ужин в ресторане?

– Какой ужин?
– немного хрипло от долгого молчания переспрашивает девушка, чувствуя, как напряжение сковывает внутренности.
– Мы уже не можем дома поужинать? Зачем это всё?

– Во-первых, измени тон и вспомни с кем ты разговариваешь, - Инна бросает на дочь предупреждающий взгляд в зеркало заднего вида.
– Во-вторых, тебе не обязательно знать все подробности предстоящего мероприятия. В-третьих, этот ужин важен для Олега.

– Подожди, на этом ужине мы одни будем или...

– Или, Алёна. Или, - женщина ловко сворачивает на парковку одного из самых элитных университетов города.
– Ужинать мы будем с приятелем Олега и его семьёй.

– Тогда для чего мы вам там с Егоркой? Какой от нас толк?

– Егор остаётся дома с няней. Ты едешь с нами.

– Но зачем?

Алёнка искренне не понимает для чего тратить вечер на бессмысленный ужин, на котором она будет совершенно не к месту.

– Алёна, твоя обязанность просто соответствовать случаю и не опозориться перед уважаемыми людьми! Поэтому, прошу тебя, веди себя как подобает девушке твоего возраста. Твои вопросы и недовольство не уместны. От тебя требуется только твоё присутствие, ясно?

Отрадная как будто наяву слышит, как трещит по швам мнимое спокойствие, заставляя её крепко, до побелевших пальцев, сжать ручку сумки. Горькая ухмылка появляется на губах прежде, чем она успевает её подавить. Всё-таки нужно было ехать в университет на метро, избавив себя и маму от становящихся всё более частыми выяснениями отношений и непонимания, достигнувшего максимума.

– Ясно.

Уходит, не прощаясь, сцепив пальцы до хруста. Пытается сосредоточиться на шуме. На сотнях чужих голосов, пока идёт от парковки до здания университета. Считает ступени на крыльце. Машинально здоровается с охраной и поднимается на второй этаж, в аудиторию, в которой уже собралась почти половина группы в ожидании начала занятий. Кивает в знак приветствия, не замечая, ответили ей тем же или просто проигнорировали. Бросает сумку на парту, за которой сидит одна, и тут же уходит. Ей нужна минута. Одна лишь грёбаная минута, чтобы прийти в себя и не обращать внимания на разъедающую душу обиду.

Когда, наконец, остаётся в одиночестве, выдыхает. Садится на холодные ступени служебной лестницы и закрывает лицо руками. В этот момент ей становится ещё холоднее, чем обычно и ещё сильнее не хочется этого ужина вечером и строить из себя послушную умницу-дочку. Потому что она не такая. Алёнка последняя дрянь и сволочь. Она спит с мужем своей матери и не может заставить себя это прекратить. Она уже не видит грань между плохим и хорошим. Она из комнаты боится выходить в собственном доме, потому что становится страшно от того, что не сможет спокойно пройти мимо, встретив его в одном из тёмных коридоров. Ей практически физически становится плохо, когда, смотря на него и маму за обеденным столом, приходится стискивать зубы и пялиться себе в тарелку, слушая их семейные разговоры. Нет, это не ревность. Ей просто хочется выйти на балкон, чтобы вдохнуть свежего воздуха, а не пропитавшегося ложью смога, который висит над ними всеми уже не один год. Но даже несмотря на это, Алена не может заставить себя поставить точку. По крайней мере сейчас. Пусть больно. Пусть кровоточит. Но с Олегом не так пусто внутри. С ним не хочется думать о том, что бы было, измени она своё решение три года назад. С ним она пытается оставаться на плаву, не теряя равновесия. Если здраво рассудить, то это не так уж и мало. Тем более в её ситуации.

4. Алёна

Девушка вздрагивает, когда телефон вибрирует в кармане пиджака. Ей не нужно смотреть на экран, чтобы понять, кто звонит. Алёнке требуется несколько секунд, чтобы вздохнуть полной грудью, проверить есть ли слёзы, и прочистить горло, прежде чем ответить.

– Почему так долго не отвечаешь?
– спрашивает Олег без приветствия, хотя они даже утром дома не виделись.

– Искала место, где можно поговорить, - говорит спокойно, чувствуя, как участившийся пульс колотится в висках.

– Ясно.

Молчание в несколько секунд. Тихое, размеренное дыхание по другую сторону телефонной связи. До боли закушенная нижняя губа.

– Я хочу, чтобы ты появилась на ужине, - пауза, сказавшая ей больше, чем слова, прозвучавшие вслух.
– Алёна, мне не нужны сейчас проблемы.

– Да. Я всё понимаю.

Лично она, Алёнка, в проблемах уже с головой утонула. Только никого это не волнует и, наверное, сейчас, в эту минуту, её саму в том числе.

– Тебе не обязательно присутствовать на нём до конца. Не хочу оставлять Егора в позднее время с няней, поэтому ты сможешь уехать раньше нас. Успеешь собраться к шести часам?

– Да, успею.

Снова молчание. Снова крепко стиснутые пальцы. Отрадная зачем-то продолжает держать телефон у уха, когда Олег уже сбросил вызов. Откидывает волосы назад и понимает, что, кажется, в очередной раз подписала себе приговор, если не на смертную казнь, то на болезненные пытки уж точно. И ничего не остаётся, кроме, как подняться на ноги, переброситься с такими уже привычными за несколько лет «любезностями» с Авдеевым и Лилей. Пройти мимо, тут же забыв и об одногруппниках, и о том, что возможно Кир смог услышать её разговор. Зайти в аудиторию, извинившись перед преподавателем за опоздание, и провести весь день, смотря в окно. А затем, после занятий, сцепив зубы, ехать домой, где её уже ждали младший брат, как всегда недовольная её действиями мама и подготовка к ужину.

Когда в квартире появляется Олег, мимолётом скользнув по ней, Алёнке, взглядом, и натянуто улыбается Инне, девушка заставляет себя шепнуть одними губами:"Привет"и отвернуться. Её состояние выдают лишь подрагивающие пальцы, сжимающие маленькую сумочку, и неестественно прямая спина.

– Алёна, поторопись, - бросает мама, взяв мужа за руку и потянув его к выходу.

– Проходи вперёд, - освобождает он ладонь и отступает на шаг назад, становясь практически вплотную к Отрадной.

Она задерживает дыхание и считает про себя удары сердца, которое своим грохотом заглушает стук шпилек Инны, когда та выходит за дверь и они с Олегом остаются вдвоём. Алёна пытается заставить себя сделать шаг вперёд, чтобы увеличить между ними расстояние, которого и так почти не осталось, но безвольно прирастает к месту, стоит только ему, протянув руку, прикоснуться горячими пальцами к её коже у основания шеи.

– Синяк сошёл?
– спрашивает мужчина, наклонившись так близко, что Отрадная чувствует на своей щеке его горячее дыхание.

– Да, - хрипит она в ответ, смотря прямо перед собой и не видя ничего конкретного.

– Мои засосы на тебе - самое лучшее, что я видел в жизни.

Из подъезда слышится звук открывшихся дверей лифта и Королёв спешит к жене, мгновенно вернувшись в роль верного супруга, а Алёна прикрывает глаза и прижимает холодную ладонь к шее. Туда, где его губы в последнюю встречу оставили багровый след, который она несколько дней очень старательно прятала под водолазками и плотными рубашками. Где под кожей лихорадочно пульсировала жилка и висела невидимая петля из желания, вины и отвращения к самой себе.

За что ты мне, Олег? За что?

– Алёна, ну, где ты там?
– раздражённо окликает её мама.

Девушка вздрагивает, облизывает сухие губы, и выдавливает глухое:

– Я спущусь по лестнице.

Ей нужно всего две секунды, чтобы вздохнуть, собраться с силами и отстраниться от только что произошедшего. Но получается откровенно плохо. Она с трудом передвигает ногами и, когда доходит до машины, то Инна не упускает возможности упрекнуть дочь в том, что из-за её медлительности они уже опаздывают на ужин. А в салоне всё пахнет им и в зеркале заднего вида прищуренные, ореховые, пытливые глаза, от которых нет спасения.