Она - моё табу

Именно так я себя и чувствую — вымученной. Но это самая сладкая мука на свете. Оргазм — это супер. Секс — куда круче. Всё вместе — пушка. И я хочу это всё. Разом! Я как оголодавшая.

И я уверенно киваю. Наощупь нахожу его вкусные губы. Скольжу расслабленными ладонями по вспотевшей спине, избегая разодранных мной участков. Отрываю весящую тонну голову и прихватываю губами мочку его уха. С тем самым голодом, что копился во мне так долго, обрисовываю языком контур его уха, щекочу кончиком ушную раковину и шепчу возбуждённо:

— Помучай меня ещё. Только побыстрее, Маньячело. — добавляю с ехидной усмешкой.

Андрюша сипло смеётся и резко вколачивает в меня член. Движения становятся резче. Ритм набирает оборотов. Тело, будто зная его всю жизнь, подыгрывает. Бёдра двигаются в унисон. Ногти бесконтрольно царапают гладкую смуглую кожу. Мне столько хочется сказать, но Дикий вытрахивает из меня все слова, вгоняя в моё поплавленное его жаром тело железобетонную эрекцию. Стонем в разнобой. Влажные шлепки, пошлое хлюпанье, глухие рыки, короткие выкрики окутывают наше ложе каким-то вакуумом. Отлетают от него, отзываясь вибрацией в моём дрожащем теле. Все мышцы в нём натянуты до боли. Живот скручивает спазмом неудовлетворения. Я плаваю на грани оргазма, но никак не могу его достичь. Мужские стоны становятся громче, протяжнее и, кажется, яростнее. Он резко застывает во мне и, скрежеща зубами, гневно раздувает ноздри. Сжав веки, шумно переводит дыхание. Поднимается и находит клитор. Сдавливает пальцами до боли. Начинает раскачивать таз, постепенно ускоряясь. Большой палец шершавой подушечкой выводит напористые круги на чувствительном узелке. До хруста пальцев собираю в кулаках плед. Давление, давящее на все органы огненным шаром, вдруг взрывается осколками удовольствия. Меня выворачивает наизнанку. Осколки секут плоть изнутри. Простонав имя любимого, выгибаю спину и рассыпаюсь окончательно. За плотно сжатыми веками мелькают разноцветные огоньки и полосы. В ушах будто разрывы снарядов. Бабахает и бабахает. Это уже моё сердце. Кажется. Если оно вообще осталось на месте. Сквозь эту канонаду удовольствия слышу грозный густой голос:

— Вот так, девочка моя. Наконец-то.

Андрей, не давая мне расслабиться, быстро вдалбливается в меня членом. Такую очередь запускает, что автомат Калашникова кажется детской игрушкой. Всё моё нутро сжимается и пульсирует вокруг его горячей плоти. Возвращается ощущение, что он меня разрывает.

— Ой, бля, Крис… Я сейчас… Сейчас… — последний, уже болезненный рывок — с такой яростью он толкается в меня, и жезл покидает моё тело, заливая кипящей магмой низ живота и лобок. Андрюша падает сверху, тяжело дыша. Как слепой котёнок ищет мои губы. Но не целует, а, задыхаясь, шепчет: — Люблю тебя, Фурия. Ни с кем так не было. Так хорошо… Так люблю…

Прибиваю его лицо к себе и целую. Чувствую, как горячие слёзы катятся к вискам. Тело ноет и болит, словно после многокилометрового кросса. Хочется вытянуть мышцы, похрустеть костями, но сил нет даже пошевелиться.

— Почему ты плачешь, Манюнь? — ласково шуршит мужчина, собирая губами сползающие в волосы слёзы. — Извини, любимая. Прости. Я старался не делать больно. Надо было остановиться сразу. Прости, девочка моя нежная.

Судорожно виляю головой по подушке, захлёбываясь слезами. Андрей ещё сильнее напрягается. Рельефное тело каменеет.

— Нет, Андрюша… Нет… — шепчу отрывисто, невпопад. — Не больно… Нет… Просто… Просто… Мне так хорошо. Это от счастья. — собираю слова в относительно логические предложения. — Ты же обещал, что только от счастья. Я счастлива.

— Кристина. — выдыхает облегчённо и перекатывается на спину, таща меня за собой. Укладывает мою голову к себе на грудь, водя ладонями по спине, плечам, волосам, ягодицам. Притискивается губами к волосам и дрожаще дышит. Говорит всякие нежности и глупости, пока я выплакиваю остатки напряжения. Теперь всё хорошо. Всё хорошо. — Моя родная половинка… На всю жизнь… Моя теперь… Не отпущу… Я твой первый… Единственный… — улавливаю обрывки фраз.

— Первый. — толкаю шёпотом, слабо улыбнувшись, и отключаюсь в его надёжных, крепких, сильных, ласковых руках.

Даже сквозь сон слышу его глубокий, низкий голос и любовь в нём.

— Спи, девочка моя. Отдыхай. Ничего больше не бойся. Я рядом. Буду защищать тебя от всего на свете.

— Защищать? — раздаётся где-то за спиной ледяной тон Савельского. Я вздрагиваю. Меня корёбит. Бросаюсь вперёд, к Андрею, но вдруг понимаю, что его нет. — Никто тебя не защитит, красавица. Думала, что сбежишь от меня? Спрячешься? — щёку обжигает тяжёлой пощёчиной. Рассеянно прикладываю к горящему лицу ладонь и плачу. Знаю, что должна бороться, но будто в камень обращаюсь. Он хватает за запястья и встряхивает. Зубы стучат. Голова, как у болванчика на торпеде машины, безвольно болтыхается. — Никто тебя не спасёт. — просовывает руку мне между ног. — Я и его уничтожу. Сотру с лица земли. Хотела сбежать? А не сбежишь.

Он валит меня на скрытую чёрным туманом землю. Давит тяжестью ненавистного тела. Я отбиваюсь, но проигрываю.

— Тихо… Тихо… Тихо… Тсс, Манюня. Всё хорошо. Я рядом. — молочу ладонями куда попало, продолжая бороться с ночными кошмарами. Мне, наконец, удаётся задеть Сашу. — Блядь… — рычит рассерженно, но тут же смягчается. — Тихо, маленькая моя. Это я. Андрей. Давай, Манюнь, проснись. — слабо встряхивает. — Всё хорошо, любимая. Успокойся. — прижимает к груди. Сдавливает мои запястья одной рукой и зажимает между нами. Покачиваясь, убаюкивает тихим шёпотом. — Всё, Кристина. Успокойся. Всё хорошо. Тише, маленькая моя. Тише… Это я. Я с тобой.

С трудом расталкиваю веки и тут же закусываю губу, чтобы не скулить. На его правой щеке три глубокие царапины от ногтей. Проступившая каплями кровь стекает к губам и подбородку. Прикладываю пальцы к щеке.

— Андрюша. — лепечу, размазывая кровь. — Прости. Я не хотела. Я…

— Тсс… Тихо. — шепчет, запечатывая рот своими губами. — Кошмар приснился? — киваю. Тяжело сглатываю, стараясь протолкнуть ком в горле. — Ничего страшного. Это всего лишь сон. Успокаивайся. Дыши, малышка.

Сердце до сих пор колотится где-то в горле. Меня трясёт, как в припадке. Андрей обнимает, продолжая успокаивать ласковыми интонациями. Скользит губами по лицу. Ловлю их своими. Обвожу языком. Пробираюсь к нему в рот. Он с гортанным стоном отвечает, но вскоре отстраняется. Я двигаюсь за ним. Мне надо его тепло. Чтобы он стёр липкие прикосновения Савельского.

— Займись со мной любовью, Андрей. — прошу дёргающимися губами.

Он плотно зажмуривается и качает головой.

— Тебе отдохнуть надо, Кристина. Твоему телу. Я могу сделать хуже.

— Ты нужен мне. — требую сипло, едва слышно.

— Я здесь. Я буду рядом. Буду любить. Обнимать. Успокаивайся. Это был всего лишь сон.

Он размеренно качается, крепко обнимая. Губы замирают на моём виске. Горячее дыхание согревает. Спокойный голос нашёптывает что-то. И я снова проваливаюсь, только теперь мне тепло и уютно. В его руках. Я целую их. Трогаю губами шероховатые пальцы. И смеюсь от того, как они щекочут губы.

— Вот так, хорошая моя. Спи.

— Спи со мной. — бормочу сквозь дремоту.

Чувствую, как спина касается прохладной простыни. Переворачиваюсь на бок, обняв руками за торс, и пристраиваюсь на его плече. Его руки оборачивают меня после того, как тонкое покрывало накрывает голое тело. И никакого стыда или смущения я не испытываю.

Так и должно быть. Когда «твой».

Это последняя мысль до самого утра.

А когда просыпаюсь, вытягиваюсь на пустой кровати, ощущая приятную негу во всём теле, и смеюсь. Андрей курит возле открытого окна. Оборачивается на мой смех и улыбается. Тушит в хрустальной пепельнице сигарету и идёт ко мне. Подскочив на колени, чувствую ломоту в каждой кости, но забиваю на неё. Обнимаю за шею и прилипаю к его пахнущим никотином губам. Собираю с них горький сигаретный привкус и расхожусь новой порцией хохота.

— Ненормальная моя. — качает головой, тоже смеясь, Андрюша.

— От счастья! — кричу, падая на постель и утягивая своего мужчину за собой. — Хочу ещё полетать. — шелещу, заглядывая в чёрные глаза.

— Лети. — сияет ослепительно-белоснежной улыбкой Дикий.

Сползает по моему телу вниз, каждый сантиметр покрывая поцелуями. Раздвигает мои ноги, и я взлетаю туда, куда не долетают птицы.

Глава 44

Просто любить тебя

Меня будит лёгкий поцелуй в выбившееся из-под одеяла плечо. Чувствую, как ласковые пальцы убирают с лица растрепавшиеся во сне волосы. Трусь о них щекой, не желая, чтобы это мгновение заканчивалось. Ещё один поцелуй в основание шеи. Мурашки зарождаются под его губами и размножаются на коже, как маленькие паучки.