Ониксовый шторм

– Я люблю тебя. Голос Вайолет разгоняет холод, и шелковая нить тепла проникает в щель, прежде чем она захлопывается, фиксируя ее на месте.

Нет. Подожди. Я хватаюсь за эту нить отчаянными руками, цепляясь, чтобы удержать ее, в то время как все больше моих кусочков разлетаются вдребезги, растворяясь в пустоте. Она - тепло, и свет, и воздух, и любовь.

Мои тени поглощают долину, в которой она стоит с обнаженным кинжалом, защищая Таирн от сетей того же типа, что поймали Сгэйля. Я толкаю Мейвен на землю, невзирая на ее ранг, затем скольжу по Вайолет с нежностью, которая требует всей моей концентрации.

Я люблю ее. Это эмоция, за которую я цепляюсь, огонь чистой силы, горящий на краях чувства, и я знаю, что если я продолжу в том же духе, это будет следующая и последняя часть, которая улетучится. Я обнажаю зубы и отрываю руку от земли, пытаясь сделать полный вдох, пока мое сердце громыхает.

Я никогда не чувствовал себя таким сильным и таким побежденным одновременно. Это был единственный способ. Я поднимаюсь на ноги и разгоняю тени, и в поле зрения появляется каньон.

Сгэйль изо всех сил пытается встать прямо передо мной, кровь капает из следов укусов на ее плече. Сеть разлетается в клочья, и она расправляет крылья на всю ширину, преодолевая почти каждый фут каньона. Она окидывает взглядом разрушения, тела и прищуривает свои золотистые глаза в безмолвном упреке.

“Теперь ты оставишь меня?” Спрашиваю я, переступая через бесчувственное тело Бервин. Я бы убил его, если бы мог. Черт, я думал, что убил. Интересно, сколько посвященных чувствуют то же самое по отношению к своему Мудрецу? По крайней мере, тот, о котором я знаю. Но помимо физической невозможности этого, у него есть то, что мне нужно.

И я больше не посвященный.

“Что от тебя осталось, от чего можно отказаться?” Сгэйль опускает голову, и над каньоном струится пар, напоминая мне о том моменте, когда она нашла меня в лесу во время Молотьбы.

– Это ты мне скажи. Я опускаю лед и впускаю ее.

Ее следующий вдох насыщен серой, а глаза расширяются. — Ты не можешь иметь в виду...

– Ты видел, что произошло. Это единственный выход.

Она оглядывается через плечо. – И ты думаешь, она поможет?

– Она любит меня.

– Таирн этого не делает, а ты еще не смотрелся в зеркало. Красные прожилки, расходящиеся от твоих глаз, похожи на ее молнии.

“Она поможет”. Это звучит намного увереннее, чем я чувствую. – Она обещала.

—Даже если она согласится, никто не...

– Кое-кто у меня в долгу.

– Он никогда не подпустит тебя к ней. Она взмахивает хвостом. – Особенно пока она лежит в уязвимом состоянии.

– Она ранена?
– спросил я. Бьющийся орган за моими ребрами спотыкается, и я протягиваю руку к узам, соединяющим мой разум с ее, но они затуманены бессознательностью.

– Да, - медленно произносит Сгэйль, ее голова двигается по-змеиному. – Но она выживет. Она делает паузу. – Они завершили возведение защитных чар, но они простираются не дальше Дрейтуса.

Это хорошо. Плохо. Черт возьми, я не знаю. Что вообще такое я?

Ее.

“Убеди Таирна”, - прошу я.

От этого зависит все.

“Мы спросим”, - наконец говорит Сгэйль, впиваясь когтями в каменистую почву. – И ее решение определит нашу судьбу.

Это условия, с которыми я могу согласиться.

Меньше чем через минуту мы будем в воздухе.

В то время как курсантам настоятельно рекомендуется не заводить романтических привязанностей во время учебы в квадранте, лейтенантам разрешается жениться на ком угодно по окончании учебы.

—Статья Пятая, Раздел седьмой Кодекса Всадника Дракона

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТШЕСТАЯ

ФИОЛЕТОВЫЙ

– Виолет!
– Кричит Бреннан, сбегая по ступенькам Риорсон-Хауса во двор, залитый лунным светом.

Звуки празднования доносятся из открытых дверей.

Я неуверенно поднимаюсь на ноги рядом с Имоджин, и справа в тени движется какая-то фигура.

“Я не позволю им сжечь тебя”, - клянется Андарна.

“Что?” Моя голова поворачивается в ее сторону. “Зачем моему брату сжигать меня?” И почему, во имя Данна, я должен сидеть на гравии во дворе? Мои мысли ... замедленные. Что-то не так.

Что-то не так.

– Ты в порядке?
– Спрашиваю я Бреннана, когда он подходит к нам.

– Со мной все в порядке? Его глаза выпучиваются, и он оглядывает меня в поисках травмы. “Сейчас три часа ночи! Где ты был?” Он повышает голос, и группа незнакомых мне всадников въезжает в ворота слева от нас. “Weilsen?” - Спрашивает Бреннан, и тот, что повыше, направляется в нашу сторону. “ Докладывай. Он оглядывается через плечо.
– Тихо.

Мой рот открывается, затем закрывается. Где я был?

—Мы...
– Взгляд офицера скользит по мне.

“Все в порядке”, - уверяет его Бреннан.

“Официальные данные таковы: четыре всадника, их драконы и трое старейшин убиты в долине, по нашим оценкам, за последние несколько часов”, - говорит Вейлсен. “И у нас все еще не хватает пяти гонщиков — сейчас четверых”, - добавляет он, глядя на меня. Его рот напрягается. “Но после той демонстрации мы все знаем, что это сделал Риорсон. Держу пари, остальные трое уже мертвы.

У меня сводит живот, и Имоджин напрягается так сильно, что с тем же успехом может быть каменной.

Подождите. Это сон? Я сжимаю правый кулак и впиваюсь ногтями в ладонь ровно настолько, чтобы почувствовать боль, но не просыпаюсь.

“По состоянию на последний отчет, подопечные находятся в Дрейтусе, но кто знает, сколько из тех, кто пострадал во время битвы, на самом деле были из-за него”, - продолжает Вайлсен. “И пока что подсчет составляет шесть пропавших яиц из инкубационной площадки, но они перепроверяют”.

Пропали яйца? Я тянусь к Таирну, но связь кажется туманной, как будто он спит.