Оплачено сполна

Это неожиданно разозлило его.

Нет, трусам здесь не место. Не место сплетникам, мямлям и скептикам. АД, фактически, единственная самостоятельная сила Хогвартса, кроме небольшого педсостава, им предстоит защищать других, удерживать панику…

– Мы принесли нашу первую жертву, - хрипло начал Поттер, не поднимая глаз.
– В этой смерти не было ничего торжественного или красивого, - зубы сами собой стиснулись, скрипнув; еще усилие, он должен это сказать.
– И каждая возможная смерть будет такой же. Просто смертью, ничем больше. Я пошел на это, у меня выбора не было. Но у вас он есть! Если вы не готовы смотреть этой твари в лицо, если не готовы защищать - клянусь, лучше уйдите! Иначе я услышу это в ваших мыслях, увижу в ваших глазах, и хорошо это не кончится!

Тишина стала оглушительной. Чьи-то лица выражали мрачную решимость, чьи-то - откровенный испуг. Гарри вряд ли знал, как устрашающе выглядит в этот момент.

– Те, кто останется… - он обвел тяжелым взглядом аудиторию.
– Я ничего вам не могу обещать: ни жизни, ни нового мира. Только надежду и немного сил сражаться, а не ждать исхода. Это все. Те, кто решит остаться… учтите, я проверю каждого и не спрашивайте, как.

Некоторое время Армия Дамблдора молчала. Потом раздался женский голос.

– Гарри, - смущенно начала Лаванда, - я знаю, что ты… да многие… в общем, меня считают трусихой. Но я не отступлю! Я не дружила с Гермионой, но знала ее, и она была хорошая, очень!
– девушка всхлипнула, но быстро взяла себя в руки.
– Я считаю, что должна сражаться.

– Какая разница, есть ли в нас страх?
– рассудительно спросил Майкл Корнер, рейв.
– Никакой, если мы боремся с ним. Страх смерти есть у каждого, так что же теперь, покорно ждать ее, закрыв глаза?

– Нет, нет, нет!
– уверенные шепотки вокруг.

– Вы все не понимаете, - раздался полный возмущения голос, - что смерть случайна! Никакая ваша сила, никакие навыки не помогут. Можно только найти надежное укрытие. Выживают не солдаты, выживают несопротивляющиеся гражданские, - из толпы выступил Найджел Уолперт, как ни странно, гриффиндорец.

Многие уставились на него непонимающим или укоризненным взглядом.

– Тогда уходи, Найджел. И прошу тебя, выживи, - глухо сказал Гарри и кивнул.

За Уолпертом последовало несколько человек.

Среди них Джинни с мрачным удовлетворением увидела Демельзу Робинсон.

В последнее время Джинни молчала, стремясь дать Гарри время и ненавязчиво указать на ту пустоту, что возникла с ее самоустранением (временным, как она была уверена). Однако то ли Гарри действительно был слишком нагружен, то ли время было неподходящее… Джинни ждала, как того просил сам Поттер.

В твердое «нет» она верить отказывалась.

Она должна была попытаться еще. Может быть, чуть иначе.

– А когда, ну, похороны?
– робко спросил Колин.
– Мы ведь должны присутствовать.

– Дамблдор свяжется с ее родителями, - выдавил Гарри тяжело.
– Может быть, даст отгул.

«Вряд ли всем», - мелькнуло в его голове.

Слизеринцам было хуже. Что там, Драко сказал, стояло в причине смерти Дафны? Как они ее объяснили?

Они даже врать не стали. Смерть от Avada магглы констатируют как остановку сердца.

Сколько еще таких неправдоподобных причин смерти они услышат?

***

– Привет, - Джинни опустилась рядом со столом, где Поттер пытался сосредоточиться на домашней работе.

– Здравствуй, - он снял очки, протер глаза и слабо улыбнулся.

– Как Рон?

– Мама написала, что не очень, - опустила та глаза.
– Он… ты же знаешь, как он относился к Гермионе. Мы все ее любили, но он…

– Знаю, - тяжело кивнул он.

Мечты Рона, простые и незатейливые, как он сам: дом, сад, жена, рыжие дети, семейное счастье… Все рухнуло вмиг, слишком уж хрупка человеческая жизнь. Как мечтать, как планировать что-то «после»? Лучше уж и вовсе не думать о том, что есть какая-то жизнь, кроме этой - так легче. Жизнь, в которой нет угрозы войны каждый день, в которой не убивают людей из-за их происхождения, девочки не учатся отражать боевые заклинания, а мальчики увлечены девочками, а не комплексными проклятьями и боевыми двойками. Молодые должны жить и вносить смуту, революцию, новшества, а не погибать во цвете лет от шальных заклинаний.

Не должно быть так.

– Рон винит меня, - проговорил он тихо, но Джинни услышала, кажется, саму его мысль.

– Ты не виноват. Это МакЛагген, его проклятое честолюбие, желание усидеть на двух стульях, - она покачала головой.
– Кто угодно, только не ты.

– Как раз именно я, моя излишняя уверенность и… Какая теперь разница, что именно. Исправлять нечего, - он спрятал лицо в ладонях.

– Я с тобой, - она обвила его руками и прижалась.
– Вместе мы справимся. Исправим все недостатки этого мира. Ты верь в это, ладно?

– Конечно, - фальшиво улыбнулся он, и, ясное дело, Уизли это поняла.

«Не могу, Джинни, больше не могу. Мне так пусто от того, что я не слышу голоса Гермионы, вразумляющего меня. Я всего только должен был сказать ей раньше. Но как расскажешь такое? Худшее в мире - глаза близких, клеймящих тебя предателем. Справедливо - и это самое ужасное».

Ее красивые, отважные и яркие глаза прятали в глубине мольбу. Она сильная, переживет. Ему бы хотелось ответить ей взаимностью, так было бы лучше всего, вместе через все, старая подруга - гриффиндорская надежда - помогла бы пройти через это. Где-то она сейчас, эта надежда? Когда она умерла и кто убил ее? Уж не он ли сам своим предательством? Уж не Тьма ли своим вездесущим щупальцем?

Прости, Джинни. Не могу.

Рон в Норе умирал и воскресал почти неделю, некрасиво ревел, обвиняя весь мир, или молчал, запершись в комнате. У него каждый день проходила вечность. Виноваты были все - и Рон, и весь мир, и, наверное, кто-то еще.

Невообразимо долго потянулись дни, каждый раз с мучением умирая на закате и таща за собой хвосты домашних заданий и обязанностей. Будто голый без поддержки Рона и Гермионы, Гарри ходил на занятия, ловя сочувственные и жалеющие взгляды. Внутренне замерзая, запрещая себе чувствовать и думать о чем-то, кроме тренировок АД, квиддичной команды, учебы и способов избавления от спящей пока Тьмы, Гарри начинал дергаться и подозревать всех и вся.

Во время занятий АД многие стали чувствовать легкое головокружение, а некоторые особо чувствительные - даже головную боль. Не утруждаясь вопросами и пояснениями, Поттер просто просматривал их головы на предмет связи с Волдемортом или Пожирателями.

Вероятно, это были первые признаки намечающейся паранойи.

Единственный, кто находился от Гарри на расстоянии не трех шагов, а вытянутой руки, по-прежнему был Малфой. Драко смотрел на него со смесью ожидания и обреченности, с каждым отсутствующим письмом от родителей теряя надежду сбежать, пропитываясь грозным предчувствием беды, как грязью.