Опора трона

Андер отправился на свою старую квартиру, и ее хозяйка, фрау Марта смогла-таки осуществить задуманное — затащить в койку красавчика-скандинава. Время до назначенного срока швед провел в полном своем удовольствии.

Через три дня он встретился в «Мальвазии» с Зайделем, Жегаком и Антонином Нивлтом из Ртыне — все теми же заговорщиками, жизнь которых он спас, хотя они об этом не подозревали.

— Привет вам, уважаемые, от вашего собрата кузнеца Карела. Он благополучно добрался до Москвы и скоро вернется обратно с хорошими новостями. Прочтите это письмо.

Недоверчивые моравские братья тут же растаяли, как только ознакомились с документом. На лицах расцвели улыбки, а на столе тут же появилось разные закуски, вепрево колено в обрамлении доброй стопки кнедликов, свежее пиво и домашний сливовый самогон. Когда с едой было покончено, Антонин огладил свои усы и поинтересовался у шведа с тем добродушием, которое бывает у чеха только тогда, когда он от души поел и закусил:

— Драгоценный Андер, можем ли мы быть вам чем-нибудь полезны?

Оказалось, что могли. Свенсону требовалась их помощь в сборе сведений об одном лице. О молодой девушке, которая умеет играть на арфе, много путешествует по Европе, знает несколько языков. О невысокой красавице с большими глазами и веснушками, которая исчезла из Богемии несколько лет назад.

— Мы наведем справки, — серьезно кивнул Нивлт. — Чехия страна маленькая, что-нибудь да всплывет.

Через неделю встретились снова. Собранные вождями гернгутеров сведения оказались настолько же невероятными, насколько драматичными. Андеру удалось подкрепить их рядом документов. Посчитав свою миссию выполненной, он — к огромной печали фрау Марты — немедленно выехал в Вену, чтобы обрадовать Фарнезе.

* * *

Начался октябрь, и я, следуя данному обещанию, получил возможность лично ознакомиться с состоянием главной дороги Российской империи. А заодно понять трудности со снабжением Питера. Народная армия со мной во главе выдвинулась на северо-запад. Мое путешествие из Москвы в Петербург приятным назвать язык не повернется. Несмотря на усилия Никитина, который готовил поездку, ни места для ночевок, ни почтовые станции, где меняли лошадей, не говоря уж о дорожном покрытии, нельзя было признать удовлетворительными. Рваная скорость движения поражала: то разгонимся, то еле плетемся, преодолевая такие грязи, что экипажи, засевшие по днище, приходилась вытаскивать быками. И это в начале осени, когда дожди только зарядили и распутицы еще нет. Я очень жалел Подурова. Что у него сейчас творится с пушками… представить сложно. Чаще мы двигались верхами, но обоз не бросишь — в Петербург отправился не просто полки, но еще и правительство почти в полном составе, которое даже в пути продолжало работать.

До Вышнего Волочка добирались три дня, что считалось очень быстро. Там я уделил немного времени для осмотра водной пуповины, связывающей Петербург со всей страной. Состояние Вышневолоцкого водного пути оказалось вовсе не блестящим. До 1774 года он находился в частных руках, у семейства Сердюковых. Даже подумал: не предки ли это «мебельного» министра обороны из будущего? Последний отпрыск нынешних Сердюковых, Михаил, серьезно запустил гидротехнические сооружения, участились аварии, гибель судов и грузов. Екатерининские вельможи планировали в этом году выкупить Вышневолоцкую систему в казну, но не успели. Теперь всем этим безобразием предстояло заниматься мне. Выкупать я, конечно, ничего не собирался, конфискация, особенно у воров — наше все! Но где взять толкового администратора, способного потянуть этот груз? Это вопрос, который можно было задать в отношении всей России…

Ради интереса решил на себе испытать прелести водного сплава. В Вышнем Волочке нашлись несколько судов, которые спешно строились для запланированного еще до моего появления в Москве большого путешествия императрицы для осмотра водной системы (1). Погрузились. Прошли несколько шлюзов. Добрались до Мстинских порогов. Далее начался рафтинг, причем не на надувных лодках, а на длинных деревянных барках. Уровень Мсты искусственно подняли, спустив воду из озер. Она кипела, как в котле, барки мчались с бешеной скоростью, преодолев за час 35 верст. Не дай бог перевернешься… Глубина местами не превышала аршина, но сверхмалая осадка судов — 14 вершков — и искусство лоцманов позволили избежать несчастья.

Добрались водным путем до Боровищей, остановились в доме купца Гуттуева, чтобы перевести дух. Сперва хотел дождаться правительства и провести совещание с министрами, но потом передумал. Что я им скажу? Какие планы двигать в первую очередь? Тут бы от грязи отмыться в баньке и выспаться.

Умом понимал: Вышневолоцкую водную систему бросать никак нельзя. За исключением зимнего периода, когда наладится санный путь, она являлась главным связующим звеном со всем северо-западом и балтийскими портами и играла, помимо всего прочего, градообразующую роль. Считай, стратегическая «артерия» страны. По Руси-матушке я проехал изрядно и не мог не отметить относительно цветущий вид городков и сел вдоль каналов. Можно решить проблему Мстинских порогов, одеть в гранит шлюзы и проложить бечевники по Тверце, Мсте и Волхову — это все вполне выполнимая задача по нынешнему времени (2). Благо нужный специалист неожиданно нашелся. Серьезный гидроулик, то есть специалист по гидротехнике, ожидал меня в Боровищах. Им оказался приглашенный в прошлом году Иоганн Конрад Герард. Он согласился составить вместе со смотрителями участков водной системы и шлюзовыми мастерами смету ближайших работ и их же возглавить. Технический персонал, включая чиновников всех рангов, мне благополучно присягнул. А куда им деться?

С другой стороны, правильнее было бы развивать сухопутные дороги. Шоссейные требовалось одеть в «каменные одежды», т.е. построить насыпи и отсыпать щебнем, настелить поверху плиты — безумно дорогой проект по состоянию моих финансов. Железные? Когда еще будут! Кулибин наткнулся на неожиданную проблему, касающуюся даже конок. Как заставить крутиться железные колеса под большой нагрузкой? Пришлось нарисовать ему эскиз примитивного подшипника скольжения. Мой гениальный изобретатель возбудился, принялся рассуждать о прототипе самобеглого экипажа…

— Петрович! — пришлось мне немного вправить ему ума перед отъездом из Москвы. — Очень ты увлекающаяся личность. Разбрасываешься. То часы удивительные, то подъемную кабину мне хочешь в Теремок провести, то в Нижнем канатную дорогу, движимую силой воды, устроить, чтобы ярмарку в Кремль с берега поднять… Вникни, прошу, в главное. Коммуникации для нас важнее всего.

— Уж больно мудрено Ваше величество изволит выражаться, — тяжело вздохнул Кулибин

— Коммуникации — сиречь разные пути. Водные, дорожные…

— Теперь понял.

— Желаешь и другие проекты? Творчество твое ограничивать не имею права. Но и ты меня пойми. Держава сама себя не устроит. Создавай изобретательские конторы по направлениям и следи за их работой. Перфильев тебе финансы выделит — золото с Урала пришло.

— Что самое важное?

— Довести водоход до ума. Ну, чертеж железной дороги изволь мне представить через месяц. С указанием всех размеров. Хорошо бы бюджет.

В общем, дороги, дороги, дороги… Сколько раз я еще вернусь к вам в своих думах? Засыпал я в купеческом доме с тяжелым сердцем. Меня ждали не менее трудные вопросы государственного управления. Питер со всеми его коллегиями, их архивами и сотрудниками. А еще война…

* * *

Град Петра встретил меня настороженно. Нет, полки Ожешко и Зарубина бурно приветствовали своего царя, не скупясь на эмоции. Но их не хватило даже на весь Невский. А обыватели попрятались. Лишь редкие кучки горожан пялились с перекрестков улиц на мой кортеж да толпились за плотными шеренгами легионеров, построенных на Дворцовой площади для торжественной встречи и награждения.

Я спешился с Победителя под громкое «Ура!» от казаков. Прошелся вдоль их рядов, раздавая медали «За взятие Петербурга» особо отличившимся. Эти награды были изготовлены на Московском монетном дворе специально для этой церемонии.

У входа в Зимний меня с моими товарищами встречала многочисленная прислуга — лакеи в ливреях, не уступавшим фельмаршальским мундирам, истопники, полотеры, прачки, кухарки в накрахмаленных фартуках и чепцах, гоф-фурьеры, мундшенки-виночерпии, кофешенки, тафельдекери и прочие официанты с мундкохами, камердинеры, горничные… Несколько тысяч — целый полк дворцовой челяди, поголовно обладающей классным чином и не имевшей права переходить на гражданскую службу. И ведь никто не сбежал! Хотя многие тут мягко сказать не бедные. На меня смотрели с нескрываемой тревогой за будущее и со страхом за собственную жизнь. Куда их девать, я придумать пока не мог.