Опора трона
Шрифт:
Несчастный Романус не знал, что ответить. Вляпался он по-крупному. Оставалось лишь уповать на приказ, полученный от покойной императрицы, — во всем поддерживать Понятовского. Он понимал, что балансирует на тонкой грани предательства, но обстоятельства были против него.
— Я брошу клич, чтоб вызвались охотники.
К великому его удивлению, среди кавалеристов нашлось немало желающих отправиться в Смоленск. Наскоро собрав из них деташемент, генерал отправил всадников на лихое дело под командованием бригадира Брукендаля. На сердце лежал камень — он столько же не был уверен в успехе предприятия, сколько в своих людях. В своих?
Ясным ноябрьским утром, когда пожухлую траву тронул первый морозец, Романус с оставшейся частью своей кавалерии двинулся вместе с основным польским войском в направлении русско-польской границы. Тяжелую артиллерию погрузили на барки и отправили по Днепру. Легкую и обозы потащили по суше. Под колесами потрескивал ледок, но вскоре потеплело, и дорога очень быстро превратилась в отвратительное месиво из чавкающей грязи.
Утро в Смоленске началось с чрезвычайного происшествия. С бастиона у Копетенской башни прозвучал сигнал тревоги. Комендант крепости бросил свой завтрак из яичницы на сале и помчался выяснять, в чем дело.
— Господин подполковник! Что-то странное происходит, — отрапортовал капитан-поручик Фомин, ответственный за этот сектор участка обороны. Был он раньше простым подпоручиком, присягнул один из первых, когда Крылов с Савельевым захватили крепость, за что и получил повышение в звании, и теперь из кожи вон лез, чтобы оправдать карьерный рост. — Появился большой отряд кавалерии в форме наших кирасир и карабинеров. Встал перед верной чертой выстрела крепостных орудий. Суета там какая-то вышла. Отсюда не видать, но с башни в трубу углядели, что вроде кого-то вяжут.
— Пушки заряжены?
— Так точно.
— Тогда подождем.
Ждать долго не пришлось. От отряда пришельцев отделился похожий на рыцаря в своих блестящих доспехах человек с белым флагом и быстро помчался в сторону бастиона. Замер у рва, в котором плескалась зеленая вода, отдававшая нечистотами.
— Гей, славяне! Кто командир? Разговор есть не шутейный.
— Ты кто сам будешь таков?
— Ротмистр 3-го кирасирского полка Франца Брукендаля, Иван Шилинг, прямиком из Польши.
— А что хотел? — влез на верки бастиона Фомин.
— Пошептаться.
— Может, схожу? — спросил капитан-поручик у коменданта, кутавшегося в полушубок от слегка моросящего дождика.
Подполковник дал добро.
Фомин вернулся обратно вместе с кирасиром. Молодец каких поискать, в черном колете под блестящей кирасой, сообщил такие новости, что хоть стой, хоть падай. На Смоленск шли поляки силой невиданной, а наши кирасиры и карабинеры, прибывшие из Орши, хотели защищать крепость вместе с гарнизоном. Ротмистр честно признался, что было тайное поручение от генерал-поручика Романуса совершить предательство, да только плевать хотели эскадроны на подобные предложения.
— Как же можем мы так поступить?! — горячился Шилинг. — У нас почти все штаб- и обер-офицеры — Георгиевские кавалеры. Ходили слухи, что, когда Брукендаль награду получит, наш 3-й Кирасирский переименует в Кирасирский Военный Ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия полк. Предательства мы не приемлем! Лучше застрелиться. Но мы хитрее придумали. Прибыли к вам в гости, да с подарками.
— Это с какими же?
— Так повязали всех несогласных. Их и было-то всего
ничего.— А ваш полковой командир?
— Франц? Его первым с коня долой! — засмеялся Иван и, случайно бряцнув тяжелой шпагой о каменную стенку, лихо крутанул смоляной ус.
— А давайте, господа офицеры, отплатим панам их же монетой, — хищно ощерился комендант. — Пленных давайте сюда. А сами возвращайтесь обратно к полякам. Скажете, что вашего полковника пристрелили во время переговоров. И ждите момента. Наверняка, царь Петр Федорович придет к нам на выручку. Вот тогда и ударите полякам в спину. Немедленно отряжу к генералу Подурову эстафету.
— Это мы можем. Это добрый план. От кирасиров на бастионах толку мало, а в открытом бою мы свое покажем! — потряс ротмистр в воздухе кулаком, затянутым в замшевую перчатку с раструбом.
— А еще я вам человечка с собой дам. Скажите, что захватили в полон, а он, чтобы жизнь свою спасти, обещал показать тайный ход в крепость.
— Но…
— Покажет, не переживай. И такую бяку полякам устроит… Крапива, иди-ка сюда.
Тот самый Крапива, который с Савельевым вскрыл недавно Смоленск как грецкий орех, лениво поднялся с корточек. Никто не смог бы в нем признать одного из нынешних тайников главной русской крепости на западе страны. На его невыразительном лице душегуба расцвела довольная улыбка.
Поляки прибыли под Смоленск, затратив уйму времени на переход от Орши. Принялись устраивать лагерь — суетно, бестолково. Лишь полки, прибывшие из Восточной Пруссии, грамотно выстроили осадные редуты и возвели бреш-батарею. Разместили на ней тяжелые орудия — те, что были отправлены по воде. К великому смущению прусских офицеров русские крепостные пушки весьма метким огнем тут же сравняли батарею с землей.
— Русские артиллеристы со времен Шувалова с его единорогами всегда славились своей выучкой. Но это уже ни в какие ворота не лезет — так прицельно стрелять, — чесали затылки пруссаки на военном совете в общем штабе. Их командующий генерал-майор фон Гудериан, родом из Кульм, что в Восточной Пруссии, сидел мрачнее тучи.
— У нас есть запасной план, — самодовольно объявил Браницкий, веселясь в душе от надутого вида пруссака. — Нам стал известен тайной ход в крепость. Мои люди его уже проверили. Осведомитель не обманул. Сегодня ночью отряд охотников-волонтеров проберется в Смоленск и попытается захватить Крылошевские ворота. Всем быть наготове. По сигналу мы бросимся на штурм.
В полночь Крапиву привели ко входу в тайный лаз.
— Ступай вперед, Иван. Я за тобой буду следить, — толкнул тайника в спину усатый шляхтич, увешанный кинжалами и пистолями. — Если наткнемся на засаду, кишки тебе повыпущу.
Русский равнодушно пожал плечами и шагнул в сторону спуска в подземелье.
Двинулись. Крапива шел спокойно и неторопливо, подсвечивая себя масляным фонарем. За ним гуськом пристроились поляки. Сотню за сотню вооруженных до зубов охотников проглатывал темный зев в руинах кирпичной мануфактуры.
Подземелье за лето проветрилось и подсохло. Раскисшая глина больше не чавкала под ногами. Плесень кое-где сохранилась, но под землей уже не было так мерзко и страшно, как в первый раз, когда Крапива с товарищами разгребал завал. Не вылазка, а приятная прогулка! Вот только следовавший за Крапивой усач то и дело поминал Матку Боску Ченстоховску — ему все равно было панически боязно.