Опыты цивилистического исследования. Выпуск 2
Шрифт:
Причину того, что и acceptilatio, и pactum de non petendo были именно соглашениями, видят, опять же, в римском формализме: если обязательство установлено соглашением двух сторон, то прекратиться оно может также лишь по соглашению [193] . Продолжение этого подхода усматривают и в более современных кодификациях, многое унаследовавших от римского права. В частности, некоторые черты такой симметрии видят в п. 1 § 311 ГГУ [194] , в соответствии с которым для установления обязательственного правоотношения посредством сделки и его изменения требуется именно договор между участниками правоотношения. Однако про прекращение обязательства в указанном пункте речь не идет. Данному вопросу посвящено специальное правило § 397, которое регулирует освобождение должника по соглашению сторон. Запрет же прекращения обязательственного правоотношения путем одностороннего волеизъявления кредитора без учета мнения должника был установлен на уровне судебной практики [195] .
193
Kleinschmidt J. § 397. Erlass. S. 2257.
194
Ibid. S. 2271.
195
Ibid. S. 2268–2269.
Тем не менее данный подход широко
Наиболее распространенным аргументом в пользу возможности одностороннего прекращения обязательства кредитором стало то, что было бы несправедливо насильно удерживать кредитора в обязательстве помимо его воли, а также навязывать ему принятие исполнения по обязательству, в котором он более не заинтересован. Своим появлением данный подход обязан периоду расцвета теорий естественных прав [198] . Данные рассуждения базировались на представлениях об особой ценности свободы воли, в частности, при установлении, изменении и прекращении правоотношений. Однако на этот аргумент можно взглянуть и с противоположной стороны: свободу воли должника также стоило бы учитывать. И ключевым здесь будет тот факт, что при прекращении обязательства односторонним заявлением кредитора у должника возникнет навязанное обогащение, что также критикуют как недопустимое [199] (beneficia non obtruduntur [200] ). Исчезновение пассива все же является изменением его имущественного положения и вторжением в его имущественную сферу. Кроме того, подчеркивается необходимость учитывать репутационные, моральные и нравственные соображения должника [201] . Соответственно, теоретически у должника может возникнуть личный интерес в сохранении данного обязательства, который было бы несправедливо полностью проигнорировать.
196
Ibid. S. 2265–2266.
197
Ibid. S. 2275.
198
Kleinschmidt J. Release. P. 1447; Idem. § 397. Erlass. S. 2255–2256, 2261–2264.
199
Kleinschmidt J. Release. P. 1447–1449.
200
Kleinschmidt J. § 397. Erlass. S. 2280–2282.
201
Сарбаш С.В. Указ. соч.
Дополнительные аргументы появляются в случае, если обязательство возникает из синаллагматического договора. Возможность должника отказаться от прощения долга действительно необходима, поскольку именно в синаллагматических договорах прекращение обязательств играет существенную роль. Здесь свобода воли кредитора вступает в конфликт с основополагающим принципом договорного права: pacta sunt servanda [202] . Одно из обязательств в двусторонне обязывающем договоре может выступать в качестве так называемого «открывающего обязательства» или «первоначальной обязанности» [203] , только исполнение которой дает возможность потребовать принудительного исполнения встречного обязательства. В связи с этим сформировались позиции, согласно которым невозможно прощение долга по такому «первоначальному обязательству» [204] . Те же аргументы актуальны и для отказа от права с правопрекращающим эффектом. В случае прекращения «открывающего обязательства» прекратится и сам договор, поскольку встречное обязательство либо также прекратится [205] , либо его невозможно будет принудительно осуществить (ст. 328 ГК РФ), либо не возникнет вовсе. А при попытке осуществления исполнения противоположной стороной своего обязательства вопреки отказу у отказавшейся стороны формально возникнет неосновательное обогащение [206] . При таком толковании прощение долга (или односторонний отказ от права требования) одной из сторон будет фактически приравнен к одностороннему отказу от договора. Если такой отказ допускается законом или договором, то проблем не возникает. Если нет, то нельзя признать такой отказ допустимым и необходимо квалифицировать его как ничтожную сделку.
202
Kleinschmidt J. § 397. Erlass. S. 2264–2265.
203
Егорова М.А. Прощение долга: новый взгляд на старые проблемы // Юридический мир. 2012. № 1. С. 35–40.
204
Там же.
205
Gernhuber J. Das Shuldverh"altnis / Handbuch des Shuldrechts in Einzeldarstellungen. T"ubingen, 1989. S. 318–319.
206
Саркисян А.В., Новосельнов Д.А. Указ. соч. С. 112.
Подводя итог, можно сказать, что применительно к праву требования для прекращения этого права необходимо прибегать к институту прощения долга, поскольку его конструкция позволяет учесть интересы не только кредитора, но и должника, в то время как для прекращения секундарного права достаточно отказа управомоченного лица от его осуществления.
2.2. Иные возможные последствия отказа от осуществления права
Как было показано, прекращение права в качестве последствия отказа от его осуществления должно быть актуально лишь для секундарных прав, в то время как для прекращения прав требования необходимо прощение долга. Тем не менее было бы неверным полностью отказать в каком бы то ни было правовом эффекте отказу от осуществления прав требования. Особенно неоднозначная ситуация возникает, если кредитор передумает (как зачастую и происходит [207] ) и все-таки обратится к должнику с требованием, несмотря на свой отказ.
207
Постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 19.04.2006 № А58-3307/05-Ф02-1676/06-С2 по делу № А58-3307/05; ФАС Московского округа от 24.02.2012 по делу № А40-71837/11-58-398 и др.
Одним из таких возможных последствий может быть прекращение возможности судебной защиты права. В отечественном правопорядке в отсутствие специального регулирования такой подход теоретически можно обосновать ссылкой на п. 3 ст. 1, ст. 10 и п. 3 ст. 307 ГК РФ, где для участников оборота закреплена обязанность добросовестного поведения и установлена санкция за нарушение этой обязанности – отказ в защите права (п. 2 ст. 10 ГК РФ).
Действительно, существует такая позиция, согласно которой при невозможности принудительного осуществления права оно прекращается в принципе [208] . В то же время право на судебную
защиту можно рассматривать и лишь как отдельное правомочие в структуре субъективного права [209] . В данном случае прекращается не все право целиком, а лишь блокируется именно это правомочие. Кроме того, может быть найдено немало аспектов, в которых право, не обладающее судебной защитой, себя «проявляет». Поскольку объем судебной практики по рассматриваемому вопросу крайне невелик, основная часть дальнейших рассуждений будет основываться на толковании действующего законодательства и аналогиях с близкими по существу институтами.208
Агарков М.М. Указ. соч. С. 60 и далее.
209
Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав // Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 105–106.
Схожая проблематика возникает при обсуждении требований, по которым истек срок исковой давности [210] , обязательств из игр и пари [211] , а также требований, по которым кредитор заявил отказ от иска [212] . Основным доводом в отношении того, что такие обязательства продолжают существовать и они действительны, являются возможность добровольного исполнения таких обязательств должником [213] , а также невозможность потребовать обратно исполненное в качестве неосновательного обогащения. То есть, несмотря на то, что потребовать принудительного исполнения такого обязательства нельзя, оно продолжает существовать в качестве основания исполнения [214] . Для требования, по которому истек срок давности, существует специальное правило п. 2 ст. 1109 ГК РФ, согласно которому имущество, переданное во исполнение обязательства по истечении срока давности, не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения.
210
Попов Б.В. Право на иск и исковая давность (Что погашается исковой давностью?) // Право и Жизнь. 1925. Кн. 4–5. С. 39–43; Агарков М.М. Указ. соч. М., 1940. С. 50–63; Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 66–69; Черепахин Б. Приобретение права собственности по давности владения // Советское государство и право. 1940. № 4. С. 53.
211
Годэмэ Е. Общая теория обязательств / Пер. И.Б. Новицкого. М., 1948. С. 497; Василевская Л.Ю. Указ. соч. С. 336.
212
Гражданский процесс: Учебник / Под ред. М.К. Треушникова. М., 2014. С. 344 (автор главы – С.А. Иванова).
213
Болычевская Е.С. Натуральные обязательства в гражданском праве: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2015. С. 127–129; Василевская Л.Ю. Указ. соч.; Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 67–68.
214
Агарков М.М. Указ. соч. С. 61.
Те же соображения теоретически применимы и к отказу от осуществления права. Действительно, если обязательство (и, соответственно, право требования) не прекращается, то ничто не мешает должнику самому его исполнить. Более того, в случае с отказом от осуществления права должник может быть даже более заинтересован в этом, чем кредитор, если речь идет о синаллагматическом договоре. Как было показано в предыдущем разделе настоящей статьи, прекращение «первоначального обязательства» в синаллагме отказом могло бы повлечь прекращение не только обязательства, но и всего договора в целом. Если же обязательство не прекращается, а лишь блокируется возможность судебной защиты кредитора по такому «первоначальному обязательству», то у другой стороны остается выбор. Во-первых, она может бездействовать, и договор фактически перестанет существовать, поскольку первая сторона не сможет заявить требование. И во-вторых, у нее есть возможность добровольно исполнить свое обязательство и получить возможность потребовать встречного исполнения, так как ее поведение будет соответствовать требованиям п. 3 ст. 328 ГК РФ. В данном случае это актуальнее, чем в примере с истекшей исковой давностью, поскольку если должник целых три года не предпринимал мер к исполнению договора, то это значит, что он сам не был заинтересован в его существовании и скорее всего исковая давность по его требованию также истекла.
Следующий аспект обязательств, утративших возможность судебной защиты, – это начисление процентов по таким обязательствам. Главный вопрос здесь: может ли лицо потребовать уплаты процентов по обязательству, если такое обязательство лишено судебной защиты (был заявлен отказ от осуществления, истекла исковая давность или был заявлен отказ от иска)? Сложно говорить о сложившейся судебной практике по этому вопросу, особенно в отношении отказа от права – такой практики пока нет вообще. Однако существуют отдельные судебные решения, воспроизводящие аналогичную аргументацию применительно, например, к отказу от иска. В случае отказа от иска возможность повторно обратиться в суд с теми же требованиями блокируется по ч. 3 ст. 151 АПК РФ, п. 2 ч. 1 и ч. 3 ст. 134 ГПК РФ.
Так, в Постановлении ФАС Уральского округа от 22.06.2012 № Ф09-4690/12 по делу № А07-19911/2011 как раз рассматривается судьба процентов при отказе от иска по основному требованию. Ситуация даже несколько сложнее и интереснее. Кредитор инициирует процесс против должника, отказывается от исковых требований, а потом уступает это требование третьему лицу. Цессионарий (возможно, зная, а возможно, и не зная о предшествовавшем процессе) заявляет требования к должнику в части уплаты основного долга и процентов по нему. Суд первой инстанции удовлетворяет требования полностью, несмотря на заявления должника. Апелляция и кассация отменяют решение в части удовлетворения требований по основному долгу, оставляя его в силе в части уплаты процентов.
При этом суды указывают, что отказ от иска не прекращает материально-правовое требование, а только лишает его судебной защиты, поэтому в этой части исковых требований необходимо отказать. В то же время цедент в первом процессе не заявлял требования об уплате процентов и, соответственно, не отказывался от этих требований. Поэтому судебная защита этой части требований никак не пострадала. Кроме того, в этом деле решен еще один существенный вопрос: обязательство, лишенное судебной защиты, в принципе можно уступить, и в нем вообще возможна перемена лиц.
Следующим вопросом является судьба обеспечений рассматриваемых обязательств. Если обязательство не прекращается отказом от осуществления права требования, то должны сохраняться и обеспечения, поскольку в законе не содержится такого основания прекращения обеспечений, как невозможность судебной защиты требования по основному обязательству.
Подобная проблема действительно вставала в судебной практике при следующих фактических обстоятельствах. Кредитор обращается с требованием к основному должнику и отказывается от исковых требований. Соответственно, опять обратиться с этим же требованием к должнику он не сможет. Основное требование было обеспечено поручительством. Через некоторый промежуток времени в отношении поручителя начинается конкурсное производство и кредитор заявляет о включении своих требований в реестр кредиторов, что и делает конкурсный управляющий. В дальнейшем один из остальных конкурсных кредиторов пытается оспорить данное действие и исключить первого кредитора из реестра. Суды ему в этом отказывают, аргументируя тем, что обязательство отказом от исковых требований фактически не прекратилось, обеспечения – тоже, и данное требование к поручителю правомерно [215] .
215
Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10.12.2013 по делу № А56-58327/2010.