Опыты цивилистического исследования. Выпуск 2

В других случаях суды делают вывод о нарушениях в процедуре заключения договора на том основании, что разумные стороны не могли согласовать условия, которые не являются взаимно выгодными и справедливыми. Если сторона допустила попадание в договор условий, которые нарушают ее коммерческие интересы, суды делают вывод о допущенных злоупотреблениях в процедуре заключения договора, не выясняя, какие именно и в чем они состояли.

И наконец, в небольшом количестве дел суды поддерживают теорию, что справедливый процесс заключения договора является препятствием для вмешательства в договорные условия, а неэквивалентность предоставлений не может сама по себе быть основанием для изменения договора, заключение которого было проявлением свободной воли его сторон.

Однако также представляется, что в исключительных случаях условие договора, устанавливающее аномально высокий размер процентов, не являющихся мерой ответственности, или, например, платы за отказ от договора, может быть скорректировано судом и без наличия установленного злоупотребления неравенством переговорных возможностей [310] . При отсутствии неравенства переговорных возможностей вмешательство может оправдано, но только в случае, «если размер такой платы настолько вопиюще аномален и несоразмерен, что у суда нет никаких сомнений, что установление такой платы свидетельствует о заключении притворной сделки или косвенно свидетельствует о наличии при заключении договора того или иного скрытого порока воли или намерения причинить вред третьим лицам или публичным интересам» [311] . Таким образом, в качестве абсолютного исключения злоупотребление неравенством переговорных возможностей можно презюмировать при вопиющей аномальности условия.

310

Карапетов А.Г. Снижение платы за отказ от договора в свете предстоящего определения КЭС ВС РФ по одному из дел //za_otkaz_ot_dogovora_v_svete_predstoyaschego_opredeleniya_kes_vs_rf_po_odnomu_iz_del.

311

Там же.

При этом в случае платы за отказ от исполнения договора это полномочие судов вмешаться в договор, заключенный без явного неравенства переговорных возможностей, напрямую вытекает из п. 16 Постановления Пленума ВС РФ № 54: «…если будет доказано очевидное несоответствие размера этой денежной суммы неблагоприятным последствиям, вызванным отказом от исполнения обязательства или изменением его условий, а также заведомо недобросовестное осуществление права требовать ее уплаты в этом размере, то в таком исключительном случае суд вправе отказать в ее взыскании полностью или частично (пункт 2 статьи 10 ГК РФ)» [312] .

312

Представляется, что указание на заведомо недобросовестное осуществление права требовать уплаты в полном размере относится именно к поведению кредитора, который требует уплаты в сложившихся обстоятельствах, а не предполагает анализа справедливости процесса включения в договор этого условия через тест злоупотребления неравенством переговорных возможностей. Например, по аналогии, установленное в PICC, PECL и DCFR указание на добросовестность распространяется именно на поведение должника, ссылающегося на оговорку об исключении или ограничении ответственности, а не на саму эту оговорку (см. подробнее о подобном разграничении: Ширвиндт А.М. Режим соглашений об ответственности за нарушение обязательства в негосударственных сводах гражданского права (часть вторая) // Вестник гражданского права. 2014. № 3. Т. 14. С. 72–76).

В случае же процентов за пользование коммерческим кредитом, которые начинают начисляться с момента нарушения договора или за пользование денежными средствами, перерасчет которых происходит в результате нарушения, то, представляется, что у судов также может быть прямое полномочие уменьшать их размер в случае его аномальности. Хотя данные проценты и не являются мерой ответственности за нарушение обязательства, основанием их начисления (в соответствии с рассмотренными делами) является именно нарушение договора одной из сторон.

Отношение к подобным условиям и возможности распространить на них судебный контроль и при равенстве переговорных возможностей сторон подробно обсуждалось в известном деле Cavendish Square Holding BV v. Talal El Makdessi, в котором Верховный суд Великобритании изменил подход к определению допустимости размера заранее оцененных убытков [313] . При этом было отмечено, что данный подход применяется не только по отношению к второстепенным обязательствам, выступающим в качестве ответственности за нарушение договора, но и по отношению к основным обязательствам, которые изменяются в результате такого нарушения. Так, например, перерасчет процентов за пользование займом признали в качестве такого обязательства [314] . Для того, чтобы решить вопрос, является ли установленный размер убытков или процентов допустимым, судьями было предложено устанавливать, защищает ли спорное условие правомерный интерес кредитора, и даже если защищает, не является ли оно при этом несоразмерным, несправедливым и непропорциональным данному интересу [315] . Было отмечено, что хотя суды и имеют право в этих случаях вмешиваться в договор при отсутствии явного неравенства переговорных возможностей, для того, чтобы понять является ли условие несоразмерным, непропорциональным и несправедливым, переговорные возможности и все сопутствующие обстоятельства включения спорного условия в договор все-таки должны оцениваться, поскольку, в случае если договор был заключен соизмеримыми по переговорным возможностям сторонами, существует сильная презумпция, что такой договор отражает действительную волю сторон и не должен быть подвергнут судебному контролю [316] .

313

Cavendish Square Holding BV v. Talal El Makdessi. 2015 //sa=t&rct=j&q=&esrc=s&source=web&cd=3&ved=0ahUKEwiHhIjN08rUAhVpD5oKHeGc AHIQFgg8MAI&url=https%3A%2F%2Fwww.supremecourt.uk%2Fcases%2Fdocs%2Fuksc-2013-0280-judgment.pdf&usg=AFQjCNENjK8WLlSnyAvW0T96FMGgm_XsQw&sig2=_ dyhXQR2bb2TYCt2P7JUPg&cad=rjt.

314

Ibid. § 145–148.

315

Cavendish Square Holding BV v. Talal El Makdessi. 2015. § 32, 152, 255.

316

Ibid. § 35, 152.

Таким образом, даже если в исключительных случаях допустить возможность судебного вмешательства в договор при отсутствии доказательств злоупотребления неравенством переговорных возможностей, представляется, что в рамках судебного контроля, «отправная точка» которого перенесена на более позднюю стадию, все же должны учитываться обстоятельства, имеющие место на ранних стадиях, в том числе «обстоятельства включения в договор спорного условия» [317] . Для того чтобы определить, действительно ли условие является аномальным или представляет собой защиту какого-либо правомерного интереса, является выражением принятия одной из сторон на себя предпринимательского риска или результатом взаимных уступок [318] , судами должны быть максимально исследованы обстоятельства, предшествующие спору. Иначе говоря, модель судебного контроля, «отправная точка» которого смещена со стадии заключения договора, позволяет оценивать справедливость содержания договора применительно к конкретным обстоятельствам [319] . Поэтому рассуждения российских судов о невыгодности условий и о неэквивалентности встречных представлений в отрыве от каких-либо попыток оценить обстоятельства, сопутствующие включению в договор спорного условия, представляются не совсем обоснованными.

317

См. об этом в контексте перемещения отправной точки контроля в судебный процесс при решении вопроса «о соответствии требованиям доброй совести поведения должника», ссылающегося на применение оговорки об исключении или ограничении ответственности за нарушение обязательства в соответствии с положениями PICC, PECL и DCFR: Ширвиндт А.М. Режим соглашений об ответственности за нарушение обязательства в негосударственных сводах гражданского права (часть вторая). С. 78–83.

318

Там же. С. 81.

319

Ширвиндт А.М. Режим соглашений об ответственности за нарушение обязательства в негосударственных сводах гражданского права (часть первая) // Вестник гражданского права. 2014. № 1. Т. 14. С. 110.

Заключение

В разных странах закреплены разные механизмы судебного контроля, но с общей чертой: вмешательство в договор оправдывается только в случае, когда его содержание формируется в результате злоупотребления одной из сторон своим более выгодным положением при его заключении. Таким образом, именно отсутствие фактического согласия «слабой» стороны, вызванное недобросовестным поведением «сильной» стороны, стало водоразделом между принципом стабильности договора и принципом справедливости его содержания. Поэтому для того чтобы оценивать содержание договора на предмет справедливости, необходимо, чтобы критерий злоупотребления неравенством переговорных возможностей был установлен.

Российские суды демонстрируют склонность проверять условия договора на предмет их справедливости исходя из лежащей на сторонах обязанности действовать добросовестно в договорных отношениях, а также из собственных представлений об эквивалентности и разумности встречного предоставления. В большинстве рассмотренных дел суды даже не делают попытку исследовать переговорные возможности сторон и найти злоупотребление в процессе заключения договора для оправдания вмешательства в договор. Таким образом, со стороны судов наблюдается полное пренебрежение условиями судебного контроля, которые заложены в ст. 428 ГК РФ.

А.И. Дорохов Соотношение кумулятивного принятия долга и поручительства

Законодательное признание кумулятивного принятия долга поставило вопросы о сфере применения данной относительно новой для российского правопорядка правовой конструкции, о решаемых ею задачах в рамках гражданского оборота. Кроме того, особое внимание привлекает соотношение кумулятивного принятия долга и поручительства, так как складывающиеся между кредитором, первоначальным и новым должниками отношения характеризуются наличием обеспечительного элемента.

Автор статьи исследует природу возникающих в рамках кумулятивного принятия долга и поручительства правоотношений в исторической и компаративной перспективе, выявляет критерии отграничения данных правовых конструкций друг от друга, анализирует возникающие в связи с этим на практике проблемы, а также способы их решения.

A.I. Dorokhov

Correlation between Imperfect Delegation and Suretyship

The legislative recognition of imperfect delegation has raised some questions about the area of application of this legal framework relatively new for the Russian legal system; about problems it handles as part of civil circulation. Besides, special attention is paid to the correlation between imperfect delegation and suretyship, because the relationships between the creditor, the original and the new debtor are characterized by the presence of an element of security.

The author explores the nature of the legal relationships arising in the framework of the imperfect delegation and suretyship of legal relations in historical and comparative perspectives, reveals the criteria for delimitation of these legal frameworks from each other, analyzes practical problems arising in connection with this aspect, and the ways to solve these problems.

Введение

Недавнее закрепление в российском правопорядке конструкции кумулятивного принятия долга [320] является следствием предпринимаемых отечественным законодателем действий, направленных на совершенствование гражданского законодательства в рамках его реформирования. В связи с появлением правового регулирования серьезный интерес представляет сравнение кумулятивного принятия долга с иными правовыми конструкциями, в частности, с поручительством [321] , поскольку их общим характерным признаком является существование дополнительного обязанного лица, в большей степени гарантирующее кредитору исполнение первоначального обязательства.

320

Cтатья 391 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 21.12.2013 № 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации»).

321

Новоселова Л.А. Кумулятивное принятие долга и поручительство // Практика применения общих положений об обязательствах: Сборник статей / Рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. М., 2011 (СПС «КонсультантПлюс»).