Оракул с Уолл-стрит 4

Что самое интересное в этой ситуации. Я оглянулся по сторонам, выискивая потенциальные угрозы. Все эти титаны, Continental Trust, Лучиано, даже Роквуд, не видят полной картины. Они сражаются между собой, не понимая, что над ними нависает гораздо большая угроза.

Пока они делят куски пирога, весь стол готов рухнуть под ними. И только я знаю, когда это произойдет.

Война на всех фронтах набирала обороты. Но за каждой маленькой битвой я видел более глобальный конфликт, гигантское перераспределение сил, которое последует за Великим крахом. И там, среди руин финансовой системы, будет создаваться новый порядок.

Порядок, в котором я намеревался играть не последнюю роль.

Глава 8 Финансовый дирижер

Первые утренние лучи едва пробивались сквозь легкую дымку, окутавшую Нью-Йорк, когда я вошел в здание фондовой биржи.

В такой ранний час здесь было непривычно тихо, лишь отдельные фигуры маклеров мелькали между колоннами мраморного вестибюля, да уборщики заканчивали свою работу перед открытием торгов.

Я прибыл чуть менее чем за час до начала официальной сессии, время, когда заключаются неформальные договоренности и обмениваются ключевой информацией между «своими». Оглядевшись, я заметил Фергюсона, чья рыжеватая шевелюра выделялась даже в полумраке малого зала. Он нервно потирал руки, обсуждая что-то с тремя другими брокерами.

— Господа, — я поприветствовал их, снимая шляпу. — Все готово?

Фергюсон поднял на меня взгляд, и я заметил в его глазах смесь тревоги и азарта, обычное состояние биржевого маклера перед крупной операцией.

— Мистер Стерлинг, — он уже давно узнал мою настоящую фамилию, но с удовольствием продолжил сотрудничать. — Да, все подготовлено. Бостонское и филадельфийское отделения подтвердили готовность. Чикаго тоже на связи.

— Телеграфные линии проверены? — я говорил тихо, но настойчиво.

— Дважды, — кивнул один из брокеров, седеющий мужчина с аккуратно подстриженными усами. — Мы сможем синхронизировать действия с точностью до пяти минут.

Я достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги.

— Вот окончательный план операции. Распространение ордеров, временные интервалы, ценовые пороги. — Я помедлил. — И помните, никаких прямых продаж от имени наших основных компаний. Все через подставные счета и третьи фирмы.

— Как всегда, мистер Стерлинг, — усмехнулся Фергюсон. — В этом бизнесе анонимность — залог успеха.

Я одобрительно кивнул и взглянул на часы, большие механические часы на стене показывали девять пятнадцать утра.

— Пятнадцать минут до открытия. Первые ордера должны пойти ровно в девять тридцать пять, когда рынок уже определится с начальным направлением.

Мы разошлись по разным углам зала, чтобы не привлекать внимания. Я неторопливо прогуливался вдоль рядов теперь уже заполняющегося торгового зала, здороваясь со знакомыми брокерами, обмениваясь незначительными фразами о погоде и вчерашнем бейсбольном матче. Все как обычно, ничего подозрительного.

Ровно в девять тридцать прозвенел звонок, и торговая сессия началась. Зал мгновенно наполнился гулом голосов, выкрикивающих цены, и шелестом передаваемых записок с ордерами. Мальчишки-посыльные заметались между столами и телеграфными аппаратами.

Я неспешно подошел к одному из телефонных постов и сделал первый звонок.

— Операция «Железная дорога» начинается, — сказал я своему собеседнику условную фразу. — Зеленый свет.

Через три минуты я наблюдал, как к посту торговли акциями Western Rail подошел первый брокер из нашей группы. С непринужденным видом он передал маклеру-специалисту записку с ордером на продажу пяти тысяч акций. Маклер удивленно поднял брови, размер ордера был значительным, но не настолько, чтобы вызвать панику.

Через семь минут подошел второй брокер, из другой фирмы. Еще восемь тысяч акций на продажу. К этому моменту цена уже начала медленно снижаться, с открытия в восемьдесят семь долларов до восьмидесяти пяти с тремя четвертями.

Я держался в стороне, наблюдая за разворачивающимся спектаклем. В кармане моего жилета тикали карманные часы, отсчитывая интервалы для следующих волн продаж.

К десяти пятнадцати цена Western Rail упала до восьмидесяти двух долларов. Возле поста торговли этими акциями образовалось заметное скопление брокеров. Несколько представителей самой железнодорожной компании пытались поддержать курс, покупая акции, но объем предложения нарастал.

— Что происходит с Western? — услышал я взволнованный голос проходящего мимо маклера. — У них проблемы с финансированием?

Его собеседник пожал плечами:

— Ходят слухи, что их новая линия в Огайо столкнулась с серьезными перерасходами. И еще говорят, что банковский консорциум отказался продлевать кредитную линию.

Я сдержал улыбку. Эти «слухи» были запущены нами через специально подготовленных информаторов еще вчера вечером. Теперь они начинали работать, усиливая эффект наших продаж.

К полудню цена акций Western Rail опустилась до семидесяти шести долларов, что означало падение почти на тринадцать процентов за одну сессию. В торговом зале царила нервозная атмосфера.

Несколько раз я замечал, как брокеры Metropolitan Investors Group собирались для срочных консультаций. Их обычное самодовольное выражение лиц сменилось тревогой.

Я сделал еще один телефонный звонок:

— Запускайте вторую волну. Повторяю, вторая волна.

К двум часам дня на табло появилась новая цена — семьдесят один доллар. Падение составило уже восемнадцать целых и четыре десятых процента.

По торговому залу пошли разговоры о возможных проблемах не только у самой Western Rail, но и у инвесторов, глубоко вовлеченных в ее акции. В первую очередь называли Metropolitan.

В два тридцать я заметил, как в зал быстрым шагом вошел директор Metropolitan Investors Уилсон, подтянутый мужчина средних лет с начинающей седеть аккуратной бородкой.

Его обычно безмятежное лицо выглядело напряженным. Он немедленно направился к своим брокерам, и по его нервным жестам я понял, что начинается паническая скупка собственных акций для поддержания курса.

К закрытию торгов в три тридцать цена Western Rail стабилизировалась на отметке шестьдесят девять долларов с четвертью. Общее падение за день — более двадцати процентов. По меркам 1928 года это сокрушительный удар.

Покидая здание биржи, я незаметно кивнул Фергюсону, который ответил мне едва заметным жестом. Первый день операции прошел даже лучше, чем мы планировали.

На улице меня ждал О’Мэлли с автомобилем.

— Как прошло, босс? — спросил он, открывая дверцу.

— Идеально, Патрик, — я устроился на заднем сиденье. — Уилсон уже кусает локти. Завтра он будет искать встречи.