Оракул с Уолл-стрит 6

Элизабет развернула рукопись статьи. Ее четкий почерк покрывал страницы желтой бумаги, а на полях красовались заметки красными чернилами.

— «Банк-марионетка: кто стоит за Manhattan Commercial?» — прочитала она заголовок. — Начинаю с финансовых связей между Manhattan Commercial и Continental Trust. Роберт Кембридж в совете директоров, перекрестное владение акциями, общие крупные клиенты.

— Отлично, — кивнул я. — А контрабандные операции?

— Отдельный раздел, — Элизабет перелистнула страницы. — «Промышленный спирт» из Канады, фиктивные химические предприятия, комиссии за «консультационные услуги». Плюс личные долги руководства в подпольных казино.

Я внимательно изучал текст. Элизабет мастерски балансировала между фактами и намеками, создавая убедительную картину без прямых обвинений, которые могли привести к судебному иску.

— Здесь есть цитата банковского инспектора, — заметил я, указывая на абзац. — Откуда?

— Анонимный источник в комитете штата, — усмехнулась Элизабет. — Тот же человек, который предоставил данные о скрытых убытках. За пятьдесят долларов он готов рассказать многое о «процедурных нарушениях» Manhattan Commercial.

Следующие полчаса мы обсуждали детали публикации. Статья выйдет завтра утром на первой полосе, именно когда European banks будут требовать досрочного погашения займов. Синхронность удара должна создать максимальный эффект.

— Уильям, — сказала Элизабет, отложив рукопись, — после публикации Continental Trust попытается нанести ответный удар. Ты готов к последствиям?

— Готов, — уверенно ответил я. — А ты?

— Я журналист, дорогой. Скандалы моя стихия.

Солнце за окном клонилось к закату, окрашивая небо над Ист-ривер в оранжевые тона. Силуэт Бруклинского моста вырисовывался четко и величественно.

— Знаешь, — тихо сказала Элизабет, внимательно глядя на меня, — иногда мне кажется, что ты ведешь какую-то очень большую игру. Больше, чем просто банковская конкуренция.

Я подошел к ней и обнял за плечи:

— Может быть. Но пока что это наша игра.

Она подняла голову, и я увидел в ее глазах знакомую смесь любопытства и беспокойства. Наши губы встретились в долгом поцелуе, но внезапно мое сердце сжалось от необъяснимого предчувствия. Что-то подсказывало мне, что Continental Trust не простит ей эту публикацию.

— Элизабет, — сказал я, не отпуская ее, — будь осторожна. Очень осторожна.

— Обещаю, — прошептала она.

На следующее утро «New York World» вышла с сенсационным материалом на первой полосе. Крупный заголовок «Банк-марионетка: кто стоит за Manhattan Commercial?» сопровождался фотографиями здания банка и портретами руководства. Элизабет мастерски изложила всю информацию о связях с Continental Trust, сомнительных операциях и скрытых убытках.

Реакция не заставила себя ждать. К полудню у входа в Manhattan Commercial Bank на Уолл-стрит выстроилась очередь обеспокоенных вкладчиков. Мужчины в потертых костюмах и женщины с детьми требовали немедленного возврата депозитов. Полиция установила барьеры, чтобы поддерживать порядок.

Я наблюдал за происходящим из окна соседнего здания, где размещался офис одной из наших компаний-прикрытий. Бейкер стоял рядом с биноклем и блокнотом, фиксируя каждую деталь разворачивающейся драмы.

— Босс, — доложил он, — за первые два часа банк выдал наличными около четырехсот тысяч долларов. Кассиры работают на пределе, но очередь не уменьшается.

— А руководство?

— Артур Стэнфорд появился полчаса назад, пытался успокоить клиентов. Но выглядел крайне растерянно. Вице-президент Уэбстер вообще не показывался.

К концу дня Manhattan Commercial Bank потерял более миллиона долларов депозитов. Завтра ситуация только ухудшится, когда европейские банки официально потребуют возврата займов. А послезавтра банк столкнется с критической нехваткой ликвидности.

Звонок поступил на следующий день в половине десятого утра. Я сидел в кабинете, изучая утренние сводки о состоянии Manhattan Commercial Bank, когда секретарша доложила о срочном разговоре.

— Мистер Стерлинг? — голос в трубке звучал натянуто и устало. — Говорит Артур Стэнфорд, президент Manhattan Commercial Bank. Не могли бы мы встретиться сегодня? У меня есть деловое предложение.

— Конечно, мистер Стэнфорд, — ответил я, стараясь не выдать торжества. — Располагайте временем и местом.

— Через час в моем кабинете, если возможно. Ситуация требует оперативного решения.

Офис Manhattan Commercial Bank встретил меня атмосферой плохо скрываемой паники. В главном зале по-прежнему стояла очередь из вкладчиков, требующих возврата депозитов. Кассиры работали с напряженными лицами, а охранники внимательно следили за настроениями толпы. Телефоны звонили не переставая.

Артур Стэнфорд поднялся из-за стола, когда секретарша провела меня в его кабинет на втором этаже. Мужчина лет пятидесяти пяти с седеющими волосами и измученным лицом протянул руку для рукопожатия. Его серый костюм выглядел помятым, а глаза были красными от бессонной ночи.

— Мистер Стерлинг, благодарю, что нашли время, — сказал он, указывая на кресло у письменного стола. — Как вы, вероятно, знаете, наш банк переживает временные трудности.

— Читал утренние газеты, — нейтрально ответил я. — Сочувствую сложной ситуации.

Стэнфорд нервно потер лицо ладонями:

— Мистер Стерлинг, давайте говорить откровенно. Вчерашняя публикация в «New York World» была последней каплей. Европейские банки требуют немедленного возврата займов, клиенты изымают депозиты, ликвидность на исходе.

Я внимательно слушал, наблюдая, как гордый банкир признается в поражении. На столе лежали стопки документов, телеграммы из Лондона и Берлина, финансовые отчеты с красными цифрами убытков.

— Что именно вы предлагаете, мистер Стэнфорд? — спросил я.

— Продажу банка, — прямо сказал он. — Merchants Farmers Bank приобретает Manhattan Commercial как дочернее учреждение. Мы готовы к переговорам о справедливой цене.

— Справедливой для кого? — уточнил я.

Стэнфорд достал папку с балансовыми отчетами:

— Балансовая стоимость банка два миллиона восемьсот тысяч долларов. Учитывая текущие обстоятельства, мы готовы рассмотреть предложение в размере одного миллиона долларов.

Я изучил документы, делая вид, что внимательно анализирую цифры. В действительности план приобретения был готов еще неделю назад.