Орчиха в свадебной фате

— Фууу… мерзость какая, — передернула я плечами.

— Угу. Результат ты видела: тролли выродились, утратили свой первоначальный облик, почти лишились ума и превратились в отвратительных прожорливых существ, чей разум почти не отличается от звериного. Зато они обрели огромные зубастые пасти, клешни вместо рук и длинные жабьи языки. С такими телами жить они могут только в болотах. Там с тех пор и обитают.

— А почему вы их не выловите и не уничтожите?

— А для чего? Мало ли хищных тварей создал Всевидящий? Не уничтожать же их всех, — пожал плечами мужчина. — Изведешь одних — появятся другие, возможно — куда более опасные…

Тут я не нашла, что возразить. Вспомнила свой мир и мысленно согласилась с Алаиром: стоит людям избавиться от одной напасти, как природа придумывает для нас новую, куда более страшную. Вот и думай: не лучше ли позволить жить знакомому врагу, с которым известно, как управиться.

— А есть ли у тебя, трибун, соображения, отчего твой Живой Клинок привязался ко мне? — рискнула я задать куда более важный для себя вопрос и незаметно скрестила пальцы: хоть бы мужчина не начал снова злиться, вспомнив, как гонялся за мной по всему королевству.

— Отчего ж нет? Очень даже есть, — магварр явно был не против поговорить и гневаться не собирался. — Припомни-ка, Барбра, не получилось ли так, что твоя кровь встретилась с моей кровью?

Перед глазами тут же встала картина того, самого первого утра в этом мире: я вспомнила, как склонилась над воином, закованным в латы, рванула когтем ремешок его подшлемника, невольно царапая до крови шею мужчины, и тут же оцарапала пряжкой свой палец. Капелька крови магварра попала на свежую ранку и впиталась в мою кожу…

— Было такое, — покаянно склонила голову. — И что с того?

— А то, что теперь в тебе есть частица моей крови, орисса. А кровь у меня, как и у прочих магварров, непростая. Ты получила капельку моей силы, в твою ауру вплелась новая жилка, преобразовала тебя. Теперь наши ауры похожи, и Живой Клинок чувствует это, а потому и подчиняется тебе, будто ты — его хозяйка.

— Постой! Если я получила капельку твоей силы, значит, у меня теперь и магия есть? — подпрыгнула я, да так сильно, что трибуну пришлось обхватить меня за талию и прижать к себе, чтобы я не выпала из повозки.

Я тут же притихла, потом попыталась аккуратно отстраниться, но трибун не позволил.

— Сиди, наемница! Не съем я тебя, — проворчал он. — Думаю, кое-что теперь и ты сможешь сделать с помощью магии. Только сила у меня огненная, а с ней первым делом осторожность необходимо соблюдать. Так что сейчас мы твои способности проверять не будем, чтобы не напугать б-ракона и не спалить повозку.

— Ладно. Но потом-то ты меня научишь чему-нибудь? Например, огненными шарами бросаться?

Всевидящий! Неужели у меня есть магия?!

Я готова была вскочить с ногами на сиденье и начать отплясывать канкан! Пожалуй, если окажется, что у меня появился дар управлять огнем — я даже готова простить «деду морозу» то, что оказалась в теле орчихи.

Хотя, если уж совсем честно говорить, тело ориссы — молодое, здоровое, сильное, с явно выраженными женскими выпуклостями и изгибами, мне нравилось — чем дальше, тем больше! Особенно после того, как магварр Алаир Виатор поцеловал меня!

— На большие фаерболы твоей силы может и не хватить, — слегка охладил мой пыл трибун, — но, чтобы костерок разжечь, думаю, у тебя магии хватит.

— Все равно круто! — мой восторг слегка поутих, но не исчез окончательно.

— Это единственное, что тебя сейчас волнует, наемница? — насмешливо поинтересовался магварр.

— А что еще? — не поняла я.

— Ну, например, могла бы подумать о том, что совсем скоро ты станешь моим личным ординарцем, а это налагает на тебя кое-какие обязательства…

— Послушай, трибун! Я тебя спасла — уже дважды! Какие еще у меня могут быть перед тобой обязательства? — возмутилась я.

— Ну, допустим, разок и я тебя спас, из трясины вытащил, — припомнил, по-прежнему усмехаясь, мужчина.

— Сам же меня в нее и загнал! Охотничек!

— Ох, какая ж ты горячая и неугомонная орисса, Барбра! — широченная ладонь трибуна соскользнула с моей талии, легла на ягодицу и слегка сжала ее.

«Сейчас целоваться полезет!» — поймав какой-то особенный, полный темного голода, взгляд Алаира Виатора, сообразила я — и не ошиблась!

Целоваться в открытой повозке на заднем сиденье — то еще удовольствие! Но… магварр своими умелыми и одновременно нетерпеливыми прикосновениями сумел сделать так, чтобы я окончательно забыла — где я, кто я…

Всего несколько прикосновений твердых мужских губ, упругое прикосновение языка трибуна к моим небольшим аккуратным клыкам — и вот я парю в облаках, голова кружится, в глазах — пелена! А сильные пальцы мужчины самозабвенно поглаживают и сжимают доступную им часть мой попки, обещая крышесносное удовольствие!

О-о!…Я готова была отдаваться поцелуям магварра целиком и полностью всю дорогу — до самого тракта! Похоже, Алаир Виатор увлекся процессом ничуть не меньше моего — он тяжело и хрипло дышал, его плечи под моими ладонями становились все тверже, а движения его рук — все порывистей.

— А вот тут, в этой роще, чаще всего и ночуют хохотуны, — донесся до меня, будто сквозь туман, голос нашего возницы. — Ой! Простите!..

Мы с трибуном одновременно отпрянули друг от друга, словно застуканные родителями подростки. Я прикусила губу и хрюкнула: мне стало смешно. Магварру весело не было. Он коротко глянул за спину возницы, который продолжал таращиться на нас и рявкнул:

— Смотри на дорогу!

— А… прости, магварр Виатор… — парень быстро отвернулся, дернул поводья, б-ракон, повинуясь им, резво прыгнул влево, увлекая наш расчудесный экипаж на заваленную булыжниками обочину.

Раздался громкий грохот, треск, экипаж резко затормозил, завалился на один бок…

— З-зараз-з-за! — рявкнул Алаир Виатор, одной рукой хватаясь за бортик повозки, другой — вылавливая прямо из воздуха мое тело, летящее головой вперед куда-то под хвост б-ракону.

Как удержался на своем насесте наш незадачливый возница — не представляю! Однако, как только экипаж остановился, он спрыгнул с облучка, присел на корточки, заглядывая под днище экипажа.

— Ось треснула! — доложил с отчаянием в голосе и горестно сжал руки: — Что же теперь с нами будет?! Надо же было сломаться прямо возле Хохотуньей рощи!