Орчиха в свадебной фате
Шрифт:
— Подойди, положи к ногам вождя вещи и булаву центуриона, преклони колено и говори, — шепотом подсказал мне трибун, заметив, что я растерянно хлопаю глазами. И даже слегка подтолкнул меня между лопаток, чтобы помочь сдвинуться с места.
Точнее, это магварру показалось, что подтолкнул он меня слегка. На деле же я покачнулась, сделала четыре шага вперед и рухнула. Как и было велено — на одно колено. Булаву уронила к ногам вождя. Походную ташку возложила уже ровным движением.
На мою склоненную голову легла тяжелая когтистая длань. Надо мной прозвучал рокочущий низкий бас:
—
Собравшись с духом, я торопливо заговорила, озвучивая речь, подсказанную мне первым помощником погибшего центуриона, орисом ор-Сквири:
— Сын клана ор-Тунтури, центурион Тун, славно сражался на поле боя, мудро командовал своими воинами и лично уничтожил более пяти десятков хунгров! После победы над супостатами Тун принял на себя командование обозом, который вез раненых воинов в военный госпиталь в Эрпорте…
Как только я заговорила, Лэрг ор-Тунтури приподнял мой подбородок одним пальцем, и излагала я все, что полагалось, глядя в его глаза, похожие на прорези бойниц в крепостных стенах.
На каждую мою фразу Лэрг кивал, не меняя выражения своего лица, будто высеченного из камня.
— Мне выпала огромная честь вернуть клану ор-Тунтури оружие центуриона, его вещи и положенное вознаграждение, — закончила, наконец, я свою речь.
— Какой награды желаешь ты, орисса ор-Тьюндер, за то, что принесла нам последнюю весть о нашем сыне? — еще выше поднимая мой подбородок, торжественно вопросил Лэрг ор-Тунтури.
Ух ты! Говорят, в моем мире жил в давние времена народ, у которого было принято казнить гонцов, приносивших дурные вести. А тут награду предлагают! Надо же!
— Мне ничего не нужно, почтенный орис! Я выполнила почетный долг, и это для меня — лучшая награда! — нашлась я с ответом.
Лицо вождя дрогнуло. Он оскалил клыки, и я было подумала, что меня сейчас покусают, но оказалось, что это была улыбка.
— Правильный ответ, наемница! Дети Ора не любят корыстных и жадных. Я сам определю тебе награду! Но о ней ты узнаешь позднее.
Лэрг ор-Тунтури отправил нас отдыхать с дороги: меня и Шейму — в левое, женское крыло крепости, трибуна, маг-арта Чайма и Раффа — в мужское.
— Прощальная церемония состоится на закате, — сообщил он напоследок. — Мы обязаны сообщить Ору, Духу Великой Степи, что один из его сыновей покинул этот мир и ищет свой путь в Вечноцветущую Степь. Будь готова, Барбра. Ты примешь участие в обряде.
А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее! Что за обряд? Как он проходит? В чем будет заключаться моя роль?
Я бросила умоляющий взгляд на Алаира Виатора. Он бессильно пожал плечами в ответ. Похоже, об орочьих обрядах он знал немногим больше, чем я.
В полуподвальном этаже левого крыла обнаружилась общая баня, напоминающая римские термы. На пороге бани меня встретила немолодая орчиха, своими размерами мало чем уступающая главе клана. Она представилась ориссой Хавихантой.
— Можешь звать меня просто тетушка Хави, — предложила она. — Я — главная банщица. Помогу тебе помыться, растереться песком с маслом и расслабиться.
— Благодарю. Может быть, я сама как-нибудь? — невольно попятилась
я.— Хочешь обидеть меня отказом? — уперла в бока огромные когтистые кулаки банщица тетушка Хави.
— Нет-нет, ни в коем случае! — затрясла я головой, про себя гадая, что опаснее: обидеть гигантшу или попасть в ее лапищи.
— Тогда пошли! — мне не оставили выбора, и я смирилась со своей участью.
Вначале Хави отправила меня отмокать и греться в небольшом бассейне с горячей водой, от которой попахивало тухлятиной.
— Ты нос-то не вороти, наемница! Это целебная вода, от нее и насекомые, которые любят заводиться в волосах и на шкуре, гибнут, и суставы крепнут.
Я уж хотела было блеснуть познаниями про серные ванны, но вовремя прикусила язык. А потом, немного придя в себя, сообразила: банщица-то — орисса немолодая! Не может быть, чтобы ни одной прощальной церемонии не видела и не знала, как они проводятся. В лоб, разумеется, спрашивать я не рискнула: нельзя мне выдавать свою неосведомленность.
Пришлось зайти издалека:
— А скажи, почтенная Хави, успеем ли мы до прощального обряда с банными делами закончить?
— Разумеется, милая! — закивала орчиха, затрясла рыжевато-седыми косицами, собранными в пучок.
— Для вас, тетушка, этот обряд далеко не первый, наверное, — закинула я наживку.
Банщица ее с удовольствием заглотила.
— Ох, милая, все-то и не упомню. Но вот как брата моего, тоже наемника и центуриона, провожали — в памяти отложилось.
— Понимаю, для вас она особенная была… — поддержала я беседу.
Тетушка Хави, вдохновленная моим интересом, пустилась в воспоминания. Не забывая, впрочем, делать свое дело: полоскать меня то в одном бассейне, то в другом, смазывать маслом, обсыпать песком и соскребать специальным костяным скребком смесь песка и масла с моей зеленой шкуры, которая оказалась довольно толстой и не слишком чувствительной.
Через пару часов, разомлевшая и обессиленная, я пыталась отскрести свою неожиданно посветлевшую и уже не такую зеленую тушу от мраморной скамьи, устланной несколькими рядами какого-то полотна.
На моих аккуратно подпиленных когтях красовался серебристый лак. Волосы, которые тетушка Хави слега подровняла, лежали короткими пышными локонами и отливали чистой медью.
В моей голове смешались сведения, вываленные банщицей, а в глазах стоял туман. Зато теперь я точно знала: во время обряда прощания я не проколюсь и сделаю все как следует.
— Смотрю, деточка, ты совсем осоловела. Давай-ка провожу тебя до спальни, — Хави обхватила меня за талию и повела, почти понесла вверх по ступеням.
— Благодарю, орисса Хавиханта, — попрощалась я с ней, когда тетушка сгрузила меня на просторное ложе в одной из гостевых спален. — Я — ваша должница.
— Ты мне не кланяйся, милая. Какие могут быть счеты между родственниками? — пожала плечами гигантша и выплыла из комнаты раньше, чем я успела осознать ее последние слова и удивиться им.
Почему эта орчиха назвала меня родственницей? Может, клан ор-Тьюндеров состоит в близком родстве с кланом ор-Тунтури?
Я ломала голову над этим вопросом, пока не задремала.