Орден во всю спину

– Ты, гляжу, быстро на людях мнение меняешь, да? Сегодня картошку дали – сразу сватаешь, а завтра скажешь, что стерва, если с пустыми руками придёт?

– Эх, – махнул рукой Лёха, продолжая жевать, – зато хоть пожрать есть чуток. А то твои эти диеты – только завтрак и обед, ужин вреден, да. Я в тебя верю, Косой, но желудок у меня, знаешь ли, мнение своё имеет.

На деле оба знали, что никакие это не диеты. Просто еды мало. Лучше наесться днём, пока силы нужны, а ночью — и так заснёшь, если повезёт.

Пока они сидели, ссутулившись над своей "трапезой", Лёшка вдруг посерьёзнел. Его плечи ссутулились ещё больше, взгляд стал каким-то отстранённым. Он поковырял картошку пальцем.

– Брат…

Ярослав посмотрел на него, насторожившись.

– Чего?

– Ты помнишь, как в том году на тебя стая волков накинулась? – начал Лёха, не поднимая глаз. – Ты тогда еле живой вернулся. А потом кто-то нам под дверь подкинул лекарство. Я думал, ты загнёшься тогда. А оно… помогло.

– Конечно, помню, – кивнул Ярослав. – С тех пор думаю, кто это был. Никто ж не признался.

– А я вот думаю, это тогда тоже Лариска была, – тихо сказал Лёха. – Как и сейчас. Спрятала таблетки, чтоб не хвастаться. Чтобы мы не отказывались. Вот же…

Ярослав замолчал. Он как будто ощутил в груди странное чувство – что-то между теплом и тревогой.

Но прежде чем он успел что-то сказать, снаружи послышались шаги.

Много шагов.

Тяжёлых, слаженных, топающих вразнобой, но явно не случайных. В такое время по улице не ходят. В темноте предпочитают сидеть тихо, не высовываясь. Но Ярослав уже знал, кто это. И знал, зачем они пришли.

***

Причина, по которой группе предстояло пробираться через глухие и опасные Уральские горы, без войск, крылась в предсказании Ярослава Косого. Он уверенно утверждал, что частная армия, обычно контролирующая тот район, временно переброшена на другое задание – и оказался прав. А тут ещё, недавно в архивных подвалах Крепости 334 архивариусы нашли обрывки довоенной информации. Из неё следовало, что эти горы вовсе не природного происхождения: они появились после мощного тектонического сдвига, вызванного Катаклизмом. А значит, где-то под завалами и каменными наплывами могли сохраниться артефакты из ушедшего мира.

О Ярославе группа впервые услышала от старика Вана, который держал старенькую лавку с просроченными консервами и треснувшими банками варенья. Короче, продуктовую лавку, где Косой частенько сбывал пойманых воробъёв. Несмотря на то, что слухи упорно твердили, будто у него "в голове не всё в порядке", путники всё же поспрашивали о нём у разных людей.

И к своему удивлению услышали почти одно и то же – мол, если и брать кого в Уральские горы, так только его. Другого проводника с такими… нестандартными заслугами в городе просто не найти.

– Да что ж он за гений такой, этот Косой? – бормотал один из пришлых, пожимая плечами. – Полгорода шепчется про него, будто он какой-то мутант или святой.

Любопытство взыграло. Гости решили копать глубже – и наконец выудили рассказ, от которого у некоторых внутри что-то шевельнулось.

Год назад Ярослав, тогда ещё совсем юнец, ушёл на охоту. Вернулся — еле живой. Изодранный, обагрённый собственной кровью, с ранами, оставленными волчьими клыками и когтями, он едва держался на ногах. Люди, как водится, глазели со стороны. Никто не помог. В городских трущобах каждый за себя, и умирающий подросток – не повод для суеты.

Но он не умер.

Наоборот – выжил. Оправился. И даже до сих пор ходит по этой земле, хотя, по всем расчётам, должен был давно сгнить в овраге.

Кто-то тогда принес ему лекарства. Никто не знал, кто. А пока он лежал при смерти, его лучший друг, Лёшка Проныра, бегал по дворам, вставал на колени, клянчил еду – чтобы брату не сдохнуть с голоду.

– Вот поэтому и выжил, – подытожил старик Ван с широкой, почти гордой улыбкой. – Потому что рядом с ним был Алексей. Такой друг – это уже лекарство.

Но шрамы остались не только на теле. Говорили, что с той поры у Ярослава в голове "что-то съехало". Стал говорить странно, отвечать невпопад. Правда, ничего опасного или буйного за ним не водилось.

– Эй, дед Ван, – недовольно буркнул один из сопровождающих группу. – А ты говорил: "да так, ерунда", – и скривился. – Что-то не похоже на ерунду, если он психически не в себе.

– Ну, – старик почесал затылок и пожал плечами. – Не буянит же! Сумасшедший – не значит злой. А дом его, вон он, впереди. Сами посмотрите.

Он шагал чуть в стороне, громко, демонстративно, явно наслаждаясь ролью гида для этих важных господ из крепости. И не скрывал этого – пусть весь район видит, с кем он теперь "общается".

– Косой! Выходи! Тут к тебе делегация пожаловала! – крикнул он весело, специально повышая голос, чтобы услышал весь двор.

Полинялая тряпичная занавеска откинулась в сторону, и в проёме показался сам Ярослав. Вид у него был… неоднозначный: взъерошенный, с блестящими от усталости глазами, но лицо – светилось.

Он подошёл к старику, сжал обе его руки и радостно сообщил:

– Поздравляю, дед Ван! И отец, и ребёнок в полном порядке! Три двести сорок на весах! – добавил он с торжественным выражением лица.

Секунда – и повисла тишина.

Гости переглянулись. Один из солдат поднял бровь и вопросительно посмотрел на старика.

– Он… что сейчас сказал?

– Старик, – уже совсем недоверчиво пробормотал один из тех, кто ещё надеялся увидеть в Косом проводника. – Ты говоришь, это "мелочи"? Да он же шизик!

– Причём тут "отец и ребёнок"? Разве не говорят: мать и ребёнок? Или он намекает, что…, – он осёкся, помотал головой и зло добавил: – Ты в курсе, что будет, если мы доложим в крепость, что ты нам соврал?

Повернувшись, группа без лишних слов пошла прочь. От легендарного проводника, выжившего после волков, у них были свои – куда более здравые – ожидания. Но то, что они увидели, разрушило все мифы.

– Да… не зря же все в городе говорили, что у него с головой проблемы, – пробормотал кто-то напоследок.