Орел и полумесяц

— Этот Дахок представляется мне ловким мошенником, обманувшим всех, включая саму Надежду, — произнес он наконец. — Быть может, он даже никакой не бог, а просто древний колдун, использовавший твою дочь, как вместилище для своей души, чтобы возродиться в этом мире. Заметь, не смотря на ее… кхм… особенности и необыкновенные способности, ее довольно легко можно было убить. Мне кажется, она была человеком, но просто одержимым какой-то сущностью. А еще что-то подсказывает мне, что Надежда и теперь… жива!

***

После проведенного ею ритуала Наджара возвращалась во дворец. Ничего не произошло, да и она ожидала, что если Юлий воскреснет, она почувствует это, даже до того, как увидит его. Войдя в покои, ставшие для нее в эти дурные дни убежищем от всего мира, она не нашла тела своего любимого мужа, которое так и не дала похоронить. Вначале ее охватили гнев и страх оттого, что его забрали у нее, но потом они сменились надеждой на то, что ритуал сработал, и он ожил. С этой мыслью она без сил упала на постель и довольно быстро уснула.

Время спустя она ощутила какой-то холод, похожий на дыхание могилы, и сквозь сон услышала тихий голос, говоривший ей:

— Любовь моя, дай мне войти! Прошу тебя, разреши мне войти!

Воин Света с трепетом узнала в нем голос Цезаря.

========== Глава девятая Дьявольский возлюбленный ==========

Услыхав любимый голос, Наджара встрепенулась.

— Юлий? Не может быть! — пролепетала она, не в силах поверить своей радости.

— Наджара, милая, дай мне войти! — вновь услышала она.

Уверившись в том, что это действительно голос ее Юлия, воин Света кинулась к двери, говоря:

— Да-да, конечно, входи, любимый!

Если бы не трагизм момента, это было бы даже забавно.

Получив ее разрешение, он вошел… Лицо его было неестественно бледным, и при этом на щеках его был румянец, но не обычный, а странный и зловещий. Он напоминал рдяную осеннюю листву. Но Наджара не замечала, не хотела замечать этого. Она плакала от счастья и одновременно от какого-то тревожного предчувствия. Гай Юлий шагнул к ней, и она дала ему обнять себя. Ее буквально обожгло холодом, ей казалось, что ее обнимает не человек, а статуя, но она не пыталась сопротивляться. Юлий положил ей голову на плечо, и Наджара стала гладить его по волосам.

— Прости, прости меня, — приговаривала она при этом, — я пошла на поводу у Зены и не смогла тебя уберечь. Подлый Арес убил тебя, но я смогла вернуть тебя к жизни как Изида Осириса.

— Ты такая теплая, такая… живая и с такой горячей кровью! — неожиданно проговорил, целуя ее в шею, Цезарь.

Наджару поразили эти слова, а вслед за ними она почувствовала, как его поцелуи стали превращаться в укусы.

— Нет, Гай, нет! — с отчаянием вскрикнула она, поняв, что ее любимый вернулся с того света другим. Девушка резко оттолкнула его, и он произнес, подняв на нее желтые как у тигра или волка глаза:

— Наджара, не отталкивай меня, прошу! Я люблю тебя!

Ужас и разочарование овладели Наджарой. Как она мечтала об этой минуте, и вот ее возлюбленный, ее муж возвратился к ней, но не человеком, а живым мертвецом.

Словно угадав, о чем она сейчас думает, он промолвил:

— Во всем виновата ты… ты сама. Мне так хорошо, спокойно было ТАМ. Я забыл все свои горести… я вновь встретил свою матушку и отца, которого у меня отняли. Но ты вырвала меня оттуда, а теперь отталкиваешь! Что ты наделала?!

— Прости меня, Гай! — глядя на него с невыразимой тоской, произнесла она. — Тебе нужна моя кровь? Так пей же ее, давай, живи моей кровью!

Говоря так, она раскрыла ему свою грудь, и он, вновь очутившись рядом с ней, впился в нее зубами и принялся жадно пить кровь. Девушка становилась все бледнее и слабела по мере того, как он насыщался ее жизненными соками.

Внезапно он остановился, выпустил полуживую Наджару из своих смертоносных объятий и, раскрыв руки как крылья, подобно Купидону вылетел в раскрытое окно.

***

…Взволнованная собственным рассказом и последними словами Антония Габриэль изумленно посмотрела на него, произнеся:

— Почему ты думаешь, что Надежда жива?

— Ну, коль она уже несколько раз умирала вашими с Зеной стараниями, но потом воскресала, то отчего в этот раз должно быть по-другому? — пожал плечами Марк. — Да и не может быть так, чтобы после моего Юлия никого не осталось! Не верю, что боги настолько безжалостны!

Произнося эти слова он сжал руки в кулаки.

— Да, ты любил его… и как любил! — немного удивленно и вместе с тем восхищенно сказала ему Габриэль. Она не предполагала таких сильных чувств в этом рубаке.

— Да, он был для меня всем, и я до сих пор не могу поверить в то, что его больше нет. Умом я понимаю, что человек смертен, но сердцем… — Антоний покачал головой. — Но коль он мертв, я надеюсь, что где-то в этом мире есть та, в ком осталась часть его.

— Но что если… — Габриэль запнулась. — Что если она, все-таки, оказалась бы злом?

Антоний невесело улыбнулся:

— Зло иногда является просто точкой зрения. К примеру, с точки зрения варваров мы, римляне, злодеи и поработители, но в наших глазах мы — высшее добро и несем с собой порядок и цивилизацию. И что? По-своему ведь правы обе стороны.

— Может и так, — задумчиво проговорила Габриэль. — Но где бы ты стал искать Надежду? В Греции?

— Не думаю. Я бы начал поиски с Британии, где она получила жизнь.

— Почему именно там? — немного удивилась Габриэль.

— Я помню, что ты говорила о каких-то баньши, которые хотели служить тебе и твоему ребенку. Что если она укрылась у них?

— Как-то не думала об этом… Да, они тогда яростно защищали маленькую Надежду! Так что, если она жива, то вполне могла к ним отправиться.

В этот момент Габриэль о чем-то задумалась и на мгновение притихла. Внезапно ее глаза сверкнули, и она бросила сияющий взгляд на Антония.

— Ты ведь поможешь мне найти ее? — спросила она. — Я так хочу все исправить!